Трэвис покачал головой:

- Райли лгал не только мне, но и себе самому. Его отъезд сильно разозлил меня тогда, но со временем я понял, что это лучшее из возможный решений. Мы дали слово, что будем во всем честны, и в конечном итоге лгали оба. Он не хотел здесь оставаться. Не хотел вместе строить ранчо. Жить со мной — да, хотел, но так, как мы жили в Омахе, той жизнью, что я ненавидел. Красивый дом, вечеринки. Гости. Посиделки на диване. – Лавинг нахмурился. - Не то чтобы я совсем не любил такие вещи. Просто… - Грустно вздохнув, стал рассеянно гладить большим пальцем мою губу. - Он хотел отношений, объятий, милых глупостей, цветов. Но не признавался, что несчастен. Впрочем, как и я. Только я притворялся гораздо дольше.

Боясь пошевелиться, я наслаждался ощущением его пальцев. У меня возникло желание посмотреть ему прямо в глаза и пообещать, что никогда не солгу, но я сомневался, что это правда. Вот и безмолвствовал, позволяя себя ласкать. Несмотря на то что в заднице щипало и ничего, кроме мази, она бы не вытерпела, мне было хорошо. Горячая кружка согревала руки, Трэвис гладил губы. Тишина и покой. Люблю, когда так спокойно и легко.

И все же через несколько минут мне пришлось разрушить очарование момента:

- Ну, я созрел для ужина.

Мои слова вызвали у него улыбку. Я принялся готовить, обвязавшись вместо передника кухонным полотенцем, а Трэвис, сидя за столом и потягивая кофе, не спускал с меня глаз. Ну, ни сколько с меня, а сколько, в основном, с моей задницы.

- Господи, я никак последнее дерьмо из тебя вышиб, да? – обронил Лавинг.

- Это точно. - Я бросил порезанный лук в ростер, за которым по моему настоянию Трэвис специально ездил в город. Он хотел купить какой-нибудь навороченный, но едва я узнал, что в магазине есть самый простой – дешевый, черный в белую крапинку, как у моей матери, - велел без него домой не возвращаться.

- Тебе все еще больно?

Я пожал плечами и потянулся за миской с грибами, чтобы сполоснуть:

- Не слишком. – Я невесело усмехнулся, обернувшись через плечо. – Терпимо.

Хватило одного брошенного на его лицо взгляда, чтобы меня прошило дрожью.

- Проклятье, Ро, стоит только подумать о том, что я мечтаю с тобой сделать, как у меня в яйцах начинает ломить.

Я сосредоточился на готовке, пытаясь охладить возбуждение, но член против воли начал твердеть.

- Дай мне несколько дней, а потом можешь угощаться сколько угодно.

За спиной раздался звук отодвигаемого стула – Трэвис встал, и я догадался, что сейчас тот подойдет ко мне. Но, все равно подскочил, когда на мое голое плечо опустилась его рука.

- Если ты сбежишь… - конец фразы повис с воздухе.

Я замотал головой, смущенно уставившись на жаркое:

- Не собираюсь я сбегать.

Рука напряглась:

- Нет, собираешься. Но я сделаю так, что мой хлыст, которым я тебя вчера отходил, покажется лишь кошачьим язычком, облизавшим палец твоей ноги.

Он явно преувеличивал - после такого я бы точно ласты откинул, но у меня от волны жара чуть внутренности не потекли. Я занервничал, правда не очень сильно. Ну, это трудно объяснить. Словно лучик надежды, но обжигающий. Когда его рука тверже сжала плечо, я понял, что так и не ответил. Кивнув, вынужденно повернулся и уткнулся носом ему в подбородок, чтобы показать, что не остался равнодушным. Потом вновь засуетился у духовки.

Я так и не сбежал. Не знаю, что конкретно произошло, но что-то изменилось, и это что-то заставило меня почувствовать себя свободнее, гораздо свободнее, чем когда-либо на моей памяти. Думаю, в какой-то мере сыграло роль то, что он тоже не хотел отношений. Все предельно ясно – мы трахались и только. Между нами даже возникло нечто вроде дружбы, что, в общем-то, не плохо. У меня в подобных вещах мало опыта, хотя могу с уверенностью сказать - с Лавингом я сошелся так близко, как ни с кем другим в своей жизни. Однако это нисколько не напрягало, потому что мы просто трахались.

Не так много, как поначалу, но случая не упускали. Несколько раз отсасывали друг другу, правда настоящим сексом занялись лишь через четыре дня, и даже целую следующую неделю между нами все было довольно ванильно. Как я понял, Трэвис миндальничал со мной не только из желания дать мне возможность полностью выздороветь; скорее, он боялся, что у меня вот-вот сдадут нервы. Напрасно. Нервы выдержали.

Готовил я для него теперь все чаще и чаще. Сначала жаркое, потом свиные отбивные, потом стейк. Оказалось, путь к сердцу мужчины действительно лежит через желудок. Никогда бы не поверил. Ага, а картофельный гратэн так и вовсе способен заставить Лавинга кончить в штаны. Он еще тот гурман. Вскоре я каждый вечер стал дежурить у него на кухне.

С некоторых пор, несмотря на нашу осторожность, люди начали замечать, что я постоянно торчу у босса в доме. Наверняка многие подозревали, что это куда большее, чем кулинарный интерес.

Ребята на ранчо не болтали, но я прямо затылком чувствовал, как те следят за нами, особенно в конце дня, когда я спрашивал, чего мистер Лавинг хотел бы на ужин. Пол, парень, который работал на «Неизвестности» почти столько же, сколько и Тори, всегда бросал на меня особенно пристальные взгляды, если Трэвис оказывался поблизости. Но тоже ничего не говорил, поэтому я полагал, что достаточно осмотрителен, но со временем начал думать, что тот о многом догадывается.

Хейли, очевидно, знала и явно одобряла. Девчонка взяла обыкновение заглядывать перед ужином по вторникам и четвергам, помогала мне с подготовкой к экзаменам и всегда засиживалась допоздна. Я поинтересовался, что думает на этот счет ее мама, но та лишь фыркнула и ответила, что, по мнению её матери, для приготовления еды достаточно распаковать пиццу или вскрыть консервную банку.

Уверен, отцу она про нас с Трэвисом ни словом не обмолвилась, но Тори, кажется, сам понял. Очевидно, сделал соответствующие выводы, когда приходил давать отчет, и всякий раз заставал меня на кухне. Через несколько дней Тори не вытерпел и все-таки спросил, чем это так вкусно пахнет. Я тогда делал мясной рулет, потому что мне прямо страсть как захотелось рулета. Мясного рулета с печеной картошкой и сладкой отварной морковью. Выражение лица Тори на секунду озадачило, а затем я рассмеялся, потому что, черт меня подери, если взгляд «пожалуйста-позволь-отведать-твоего-кушанья» отличается от «пожалуйста-позволь-отведать-твоей-задницы». Господи, что за глупости лезут в голову - только этого не хватало. Он же управляющий. Я пригласил его с нами поужинать. Тот, даже не дослушав, вытащил мобильник и сообщил жене, чтобы скоро не ждала.

Уже в постели я рассказал об этом Трэвису, чем хорошо его повеселил.

Теперь — только не подумайте, что я переехал к нему, ничего подобного — я очень часто у него спал. Не каждую ночь, иногда я уходил к себе, чтобы побыть немного одному у себя в квартире, и снова возвращался трахаться. В тот раз я остался, потому что Тори задержался после ужина. Мы сидели за столом, пили пиво, обсуждая коров и овец. Вскоре разговор перешел на политику, в которой я ничего не смыслил, и я отправился мыть посуду. Трэвис и Тори оба либертарианцы и ярые поборники гражданских свобод, возмущенные постоянным “вмешательством правительства”. Несмотря на все те субсидии, которые оно подписывает каждый год. Хотя я понимаю, что с их точки зрения, все те нормативные акты, которые, как предполагалось, призваны помогать мелкому фермеру, только наполняют карманы крупных сельскохозяйственных корпораций. Я не очень-то жалую политиков. По мне так они все продажные, и я просто не понимаю, как расширение возможностей для крупных компаний может чем-то нам помочь. Но свое мнение вслух не высказывал, потому что у Трэвиса чертова докторская степень, а я даже среднюю школу не закончил. Поэтому не имею права голоса.

Я сделал большую ошибку, поделившись своими соображениями с Хейли.

- Какого хрена! Как это не имеешь права? - Она захлопнула ноутбук и скривила губы. – Это они тебе такое сказали?

- Что? Нет! - Я протестующе поднял руки. Боже. – Я сам так думаю, потому что у меня нет образования, как у них.

Но все только ухудшилось:

- В мире полным-полно идиотов, машущих перед другими своими дипломами. Но существуют действительно умные люди, которые не знают и половины того, что знаешь ты.

В этом я, конечно, сомневался, однако возразить значило накрутить ее еще больше.

- Ну, я с ними не спорю, потому что не хочу бестолку сотрясать воздух.

Та рассмеялась:

- Вот видишь. Я же говорила, что ты умник.

Хейли всегда отлично удавалось заставить меня почувствовать себя на высоте – это да. Просто прирожденный педагог. Она была своеобразным зеркальным отражением Кайлы: вместо того чтобы подчеркивать мою неполноценность, отчего делалось еще гаже, она обращала все это во благо. Как только Хейли выяснила, что мне очень трудно дается чтение, она нашла материал в аудиозаписях и даже притаскивала наглядные пособия, когда могла. Особенно мне понравилось ее объяснение молекулярной структуры. Она принесла такой комплект, похожий на игрушечный конструктор, и велела самому построить молекулы. В задачу входило промаркировать их и показать Трэвису. Я боялся выглядеть глупо, но он тоже оказался хорошим учителем. Внимательно выслушал, даже похвалил. Нормально похвалил, а не как куклу, которую просто погладили по головке.

Однако брать уроки математики я у него отказывался. Хейли настаивала, но куда мне с моими ограниченными познаниями. Ну, я же такой тупой по сравнению с ним. Мне не хотелось, чтобы он увидел, насколько я плох в том, что он давно выучил в школе.

С сочинениями я бился особенно долго, даже думал, что сломаюсь. Но Хейли не собиралась сдаваться. У нее в компьютере был встроенный микрофон, и та заставляла меня сначала все наговаривать, перед тем как записать. Хейли обещала, что мы обязательно разберем это, но пока я работал только устно. Она дала мне ключевые фразы, которые, по ее словам, могли пригодиться не один раз. Также набросала на разноцветных карточках предложения для моих эссе, сказав, чтобы я распределил их по кухонному столу и составлял из квадратов и прямоугольников абзацы. И черт меня подери, если я понимал, в каком порядке их соединять.