Я примостился в углу, но там потоков оказалось больше, и они с силой били мне прямо в зад, так что пришлось пересесть. В другое время меня это наверняка привело бы в восторг, только не сегодня. Елозя по дну и наблюдая за дверью, я обследовал все джакузи. Тело гудело от томительного ожидания.

Однако я никак не предполагал, что Лавинг вернется с веревкой.

Еще он принес маленькую сумку, но мое основное внимание привлекла веревка. На первый взгляд – обычный нейлоновый бельевой шнур, разве что аккуратно разрезанный на куски, которые, как мне подсказывал опыт, идеально подходили для связывания рук и лодыжек. А раз Трэвис отсутствовал недолго, то достал все из закромов уже готовым к использованию.

- Кажется, кто-то был бойскаутом, - заметил я, кивая на принадлежности.

Он усмехнулся:

- Ага. Хоть я и городской мальчик, но природу всегда любил.

- В Рапид-Сити ты почему-то не захватил этот милый скаутский наборчик, - отозвался я.

Он раскладывал предметы на маленьком столике сбоку, но предусмотрительно передвинул горшок с цветком так, чтобы я не мог видеть, что он там делает.

- Я не беру с собой в разъезды подобные вещи.

- Чтобы вы с Тори случаем не поддались искушению позабавиться, да? – Кажется, я позволил себе лишнее, но уж очень хотелось приоткрыть завесу таинственности.

Лавинг отвлекся и посмотрел на меня:

- Я приехал сюда не один, а с любовником. Мы тогда планировали управлять «Неизвестностью» вместе, но он решил, что у него к этому не достаточно призвания. А мне стало ясно, что мое желание жить на оторванном от мира ранчо в Небраске пересиливает стремление быть с ним.

Рассказывая, он осторожно подбирал слова, и я догадался, что это далеко не вся история, но не торопил события. По тому, как Лавинг говорил, я понял, что он относится ко мне по-особенному, тем более, раз показал свои игрушки и мы трахались прямо в его доме. Не могу сказать с уверенностью, как я все это воспринял, времени на раздумья не было. Я вытянулся у края ванны и постарался отдаться расслабляющему воздействию теплой воды и пузырьков.

Наконец Трэвис управился со своим реквизитом и тоже разделся. Я смотрел шоу, откинувшись назад и свесив руки за бортики; по мере того как его тело обнажалось, гул в моей крови усиливался. Прежде чем присоединиться ко мне, Лавинг взял две веревки.

- Встань и повернись.

Я сделал, как тот велел.

- Наклонись и возьмись за поручень.

По бокам для удобства имелись металлические поручни. Едва только мои ладони ухватились за один из них, как вокруг запястья обвилась веревка и я оказался крепко привязан к поручню. Все произошло так быстро и ловко, что у меня в животе все ухнуло и затрепыхалось.

Закончив с первой рукой, Лавинг взглянул мне в лицо:

- Я не забыл, что для тебя означает слово «нет».

- Ты просто застал меня врасплох, вот и все. В Рапид-Сити я не заметил за тобой подобных увлечений.

- Раньше было дело, но только с одним человеком, и мы в основном устанавливали собственные правила. Не знаю, чего именно хотел бы ты. Я давно этим не занимался. - Он перешел на другую сторону и стал привязывать вторую руку. - Мы… ну… не очень часто так играли. Пару раз возникали напряженные моменты. Так что я не настаиваю.

Он снова посмотрел на меня, но я решительно сверкнул глазами:

- А никто и не говорил «стоп». Ты по любому слишком отличаешься от всех остальных.

Я слишком поздно спохватился, что сморозил глупость, но мое признание задело его гораздо меньше, чем я ожидал.

- Потому что я твой босс?

- Вроде, кто-то говорил, что мой босс Тори, - парировал я. Хотя мне пришлось потрудиться над улучшением его настроения.

Я оказался не готов к тому, что он схватит меня за затылок, дернет назад и накинется на мой рот, будто собрался проглотить. Это было настолько сильно и неожиданно, что я тут же растаял и сразу впустил его язык. Когда Лавинг поднял голову, у меня уже по-настоящему стояло.

Он прихватил зубами мою нижнюю губу:

- Мальчик, сегодня твой босс я.

Его голос отозвался во мне мелкой дрожью:

- Да, мистер Лавинг.

Еще раз укусив, тот пригнулся, подлез под мои руки и сел на скамью как раз между ними. Он взял меня за бедра, а я, оставаясь привязанным к поручням, расставил ноги, чтобы оседлать его. Лавинг рывком опустил меня к себе на колени; глаза с вожделением шарили по моему телу, пальцы блуждали по груди.

- У тебя на лице написана куча вопросов, - произнес он наконец. – Давай, я хочу послушать.

Черт его подери. Опять эти разговоры.

- Вопросов не так уж много, как и того, что мне непонятно, - сказал я. - Например, я не разберусь, то ты весь из себя правильный, то, как теперь, настоящий извращенный ублюдок с сумкой, доверху набитой игрушками и мечтающий запихать ко мне в задницу свой кулак.

Он выглядел почти разочарованным:

- Правда? Тебя так мучит, почему я могу быть и тем и другим? – Его тон безошибочно говорил мне, что он ожидал чего-нибудь поинтереснее.

- Я не совсем это имел в виду, - поспешно возразил я. – То есть, я хочу сказать, что иногда ты создаешь впечатление настоящей невинности. А потом вдруг становишься полной противоположностью. - Я понял, что на самом деле не изменил смысл сказанного. – Ладно, забудь.

Его руки продолжали гладить мою кожу, словно невзначай задевая соски.

- Это одна из причин, по которой я больше не стремился преподавать. А хотел заняться чем-то вроде ранчо, где не нужно подстраиваться под общественные нормы. - Он рассеянно сжал пальцами сосок. – Впрочем, может, я просто неправильно тебя понял. Может, во мне сохранилось слишком много от прошлого. Раньше ведь я очень упорно работал над тем, чтобы никто ничего не заподозрил о моей темной, как я тогда думал, стороне. Я настолько прочно свыкся со своей ролью, что сам частенько себя обманывал. Для меня секс с парнями всегда был жестким, даже в фантазиях. С женой я занимался любовью, как с хрупкой вазой, а в мечтах вжимал в постель мужское тело, впивался ногтями в его плоть, вбиваясь в него членом. Это помогало мне верить, что желать мужчину неправильно и у меня в голове просто выверт.

Мысль о его уязвимости, даже в прошлом, неприятно кольнула.

- Ты все делал правильно, - сказал я. – Да, ты временами бываешь груб и слегка повернут, но в хорошем смысле. Твои игры никогда не переходят черту безопасности. В них можно свободно отпустить себя.

Его глаза потемнели, губы дернулись в улыбке:

- Спасибо. - Руки плавно скользнули вниз вдоль моих боков. – Значит, ты считаешь меня извращенцем?

- Угу, - подтвердил я и слегка потерся об него. Тот резко ущипнул мой сосок, заставив задохнуться.

- Извини. Не расслышал. - Он сжимал пальцы с каждой секундой все сильнее.

Я пытался отдышаться, пока не смог ответить:

- Да, сэр.

Давление чуть ослабло. Свободной рукой Лавинг нежно огладил изгиб моей задницы:

- Поцелуй меня, мальчик.

Я подался вперед и мазнул губами по его губам, но пальцы, теребившие сосок, начали сжиматься снова так, что я охнул и тут же приоткрыл рот, позволив чужому языку проникнуть внутрь. Властные, глубокие, эти поцелуи делали меня мягким и гибким. Еще совсем немного, и я дотянулся бы до Лавинга, но мне и так было чудесно. Наши налитые члены терлись друг о друга, и я жалел, что со связанными руками не могу обхватить их ладонью. А вода лишь добавляла сексуальности, плескаясь вокруг нас, покрывая пеной грудь. Бедрами я ощущал, как волосы на ногах Трэвиса щекочут и покалывают кожу.

Он изменил угол поцелуя и каким-то образом превратил его в нечто совершенно невообразимое, как умеет только он - с широко раскрытым ртом, с губами и языком, – не нахожу слов для описания, но это было жарко. Наши рты неистово набрасывались друг на друга, языки высовывались, переплетаясь в бешенном танце. Губы вообще не смыкались, дыхание тоже смешивалось, и все это в горячей воде и клубах пара. Я чувствовал, что вот-вот воспламенюсь.

Лавинг разорвал поцелуй и прикусил мочку моего уха. Потом, поднырнув под рукой, со всплеском шлепнул меня по заднице, встал и отошел, преспокойно начав рыться в своей сумке.

Я поднялся из воды, чтобы хоть немного остудить тело. Мне пришло в голову, что нам не следовало так резвиться в горячей воде, хотя, по правде сказать, Лавинг не подогревал джакузи до такой степени, как некоторые на моей памяти. Я подергал запястья, проверяя узлы на крепость. Да, из таких без посторонней помощи не выпутаться. Стоило об этом подумать, как по спине пробежала холодная дрожь: если бы на месте Трэвиса был кто-то другой…

Я потряс головой, отгоняя страшную мысль. Про себя я продолжал попытки снова называть его «Лавинг», но бестолку. Он уже прочно укоренился в мозгу как Трэвис - человек, который в момент моего душевного раздрая взял меня с собой на родео, оттрахал так, что я забыл обо всем на свете, потом заставил выговорить его имя, предложил открыть кредит в магазине, привязал меня к джакузи и зацеловал до изнеможения. И я хотел, хотел произнести это имя прямо сейчас, хотел… хотел…

Ошеломленный, я дико вскрикнул и отчаянно забился в путах, не осознавая, что делаю, пока не почувствовал мягкое прикосновение его рук и не услышал успокаивающий шепот. С одной стороны, это только усугубляло мою панику, но с другой – помогало собраться и возвратиться к относительно нормальному состоянию. Тем не менее, когда тот потянулся к узлам, я отрицательно покачал головой:

- Все в порядке. - Хотя я вовсе не был так уверен. Даже испытал неконтролируемое желание встать, одеться и уйти. Проблема состояла в том, что часть меня действительно стремилась убраться. Требовала, чтобы я отказался во всем этом участвовать и поскорее валил отсюда. Прочь, прочь, прочь…