— Сэм, случайно, не употребил слово «захват»?

— Да, — неохотно обронила Мередит и перевернула следующую страницу. — Но все решили, что это, возможно, ложная тревога, потому что сейчас мы — невыгодное приобретение. Как ты знаешь, у нас уже был один звонок о якобы подложенной в нью-орлеанский магазин бомбе. Цифры продаж снизились на несколько дней, а потом все пришло в норму.

Затем Мередит перечисляла все, что случилось за последние дни, включая звонок Паркера относительно нового кредитора — Это все о бизнесе, — заключила она наконец, вглядываясь в отца и тревожась, что его больное сердце не выдержит такого напряжения.

Филип был похож на каменную статую, но цвет лица изменился к лучшему.

— Теперь речь пойдет о личных делах, особенно о Мэтью Фарреле. — И намеренно вызывающе добавила:

— Надеюсь, ты сумеешь спокойно выслушать меня?

— Да, — бросил он. Чуть смягчив голос, Мередит сообщила:

— Когда я обнаружила, что именно он купил хаустонский участок, сразу же отправилась к нему домой, чтобы объясниться. Но Мэтта дома не было. Я застала только его отца, который велел мне держаться подальше от Мэтта и обвинил в том, что я стараюсь разрушить его жизнь и что одиннадцать лет назад я сделала аборт.

Филип сцепил зубы, но Мередит спокойно продолжала:

— Тогда я поехала к Мэтту на ферму, и вместе мы сумели обнаружить, что ты сделал с нами, включая запрет видеть меня в госпитале. Правда, у меня было время подумать, — добавила она, печально улыбаясь, — и я поняла, что ты, очевидно, был уверен, будто защищаешь меня от человека, которого считал охотником за приданым, авантюристом, пытавшимся обманом пролезть в наше общество Тебе не следовало вмешиваться в мою жизнь, отец. Я любила его и так и не сумела пережить боль от сознания того, что он мог бросить меня и ребенка. Поверь, ты ранил меня куда больнее, чем это когда-либо удалось бы Мэтту. Но ты, конечно, не хотел этого, — вздохнула она, пристально глядя в ожесточенное лицо отца.

Филип не шевельнулся и не сказал ни слова. Мередит покачала головой:

— Через неделю после моей поездки к Мэтту того мошенника адвоката, которого ты нанял, арестовали, и он начал называть имена клиентов, что и вызвало такое волнение в прессе. Все газеты кричали обо мне, Мэтте и Паркере. Мэтту пришлось внести за него залог и увезти подальше от репортеров. Мы пытались спустить скандал на тормозах, поэтому и дали пресс-конференцию, где делали вид, что все хорошо и наши отношения по-прежнему остаются дружескими. Но, к несчастью, на прошлой неделе мы решили отпраздновать день моего рождения, и Паркер слишком много выпил… словом, завязалась драка, и мы снова попали в газеты. Это почти все, что я могу сказать, — докончила она, отчаянно пытаясь принять шутливый тон, — если не считать того, что после пресс-конференции покупатели валом повалили в магазин, так что, возможно, репортеры сделали нам неплохую рекламу.

Но отец не улыбнулся, а когда наконец заговорил, голос его дрожал от недоверчивой ярости.

— Ты разорвала помолвку с Паркером?

— Да.

— Из-за Фаррела?

— Да, — повторила Мередит и с абсолютной убежденностью добавила:

— Я люблю его.

— В таком случае ты безмозглая идиотка!

— И он любит меня.

Отец вскочил со стула, презрительно кривя губы:

— Этому чудовищу не нужны ни ты, ни твоя любовь! Все, чего он добивается, — отомстить мне!

Тон его ранил больнее слов, но Мередит не отступала:

— Мэтт понимает, что пока я не могу переехать к нему, особенно после моего публичного заявления о том, что мы едва друг друга знаем и никакой возможности примирения не существует. Но факт остается фактом, — заключила она со спокойной решимостью, — вам придется научиться признавать существование обоих. Не стану притворяться, будто Мэтт не сердит на тебя за прошлое, но он любит меня и поэтому простит все обиды и, вероятно, даже попытается подружиться с тобой…

— Он обещал тебе это, Мередит?

— Нет, — честно призналась она, — но…

— Тогда позволь передать его слова, сказанные одиннадцать лет назад, — проскрипел Филип, упираясь кулаком в стол. — Этот ублюдок предостерег меня… угрожал в моем же доме, что если кто-то встанет между ним и тобой, он купит меня с потрохами и похоронит. Одиннадцать лет назад у него не было и десяти тысяч долларов, поэтому в то время это звучало пустой угрозой… но не сейчас, клянусь Богом!

— Но что сделал ты, если он смог сказать такое? — требовательно спросила Мередит, уже угадав ответ.

— Не стану скрывать: я попытался откупиться от Фаррела, и когда он отказался от денег, ударил его!

— И он ответил? — охнула Мередит, не веря, что Мэтт способен на это.

— Не настолько он глуп! Мы находились в моем доме, я бы немедленно вызвал полицию! Кроме того, он боялся оттолкнуть тебя, напав на твоего отца. Фаррел знал, что ты унаследуешь от деда миллионы, и намеревался прибрать все к рукам. Он предупредил меня, что произойдет, если я встану на его пути, и теперь намеревается отомстить.

— О нет, это было пустой угрозой, — медленно произнесла Мередит, пытаясь поставить себя на место Мэтта и отчетливо представляя, что он должен был чувствовать. — А чего ты, собственно, ожидал? Что он молча позволит тебе унижать и запугивать его, а потом еще и поблагодарит за это? В нем столько же гордости, сколько и в тебе, не говоря уже о силе воли. Поэтому вы и не выносите друг друга.

Филип молча открыл рот — такой наивности он не ожидал. Он долго изумленно смотрел на дочь. Гнев куда-то исчез.

— Мередит, — почти мягко начал он, — не понимаю, ведь ты умная молодая женщина и в то же время ухитрилась остаться доверчивой глупышкой там, где дело касается Фаррела! Сидишь здесь, сообщаешь о неприятностях, так повлиявших на наш бизнес, и тебе даже в голову не приходит, что все они, включая и угрозы взрыва, совпадают по времени с вторжением Фаррела в нашу жизнь!

— Какая чушь! — рассмеялась Мередит, потрясенная силой ненависти отца.

— Мы еще посмотрим, кто из нас порет чушь! — яростно вскинулся Филип и, нажав кнопку переговорного устройства, приказал:

— Пошлите Бредена сюда. И передайте Сэму Грину и Аллену Стенли, что я прошу их немедленно подняться ко мне.

Как только главный бухгалтер и адвокат присоединились к ним, Филип приступил к делу.

— Я не стану ходить вокруг да около, — объявил он, — и выложу все карты на стол, но ни слова из сказанного здесь не должно выйти за пределы этой комнаты. Надеюсь, вам ясно?

Все трое мужчин немедленно кивнули, и Филип обратился к Бредену:

— Послушаем ваши предположения о том, кто мог подложить бомбы.

— Полиция считает, и я согласен с ней, что реальной угрозы вообще не существовало, поскольку бомбы спрятали в таком месте, где их было легко найти. Даже в случае взрыва повреждения были бы самыми незначительными. Во всех случаях полицейских предупредили задолго до того, как бомбы должны были сработать. А здесь, в Чикаго, звонивший даже намекнул, где находится бомба. Очевидно, кто бы за этим ни стоял, он особенно заботился о том, чтобы не причинить вреда магазинам. И это очень странно, — откровенно высказался он.

— Не думаю, — процедил Филип. — Мне как раз все ясно как день.

— Может, объясните? — пролепетал совершенно сбитый с толку Вреден.

— Все очень просто! Если вы собираетесь захватить целую сеть магазинов и при этом достаточно коварны, чтобы подложить в них бомбы, так, чтобы акции упали в цене и вы могли скупить их по дешевке, значит, сумеете позаботиться и о том, чтобы эти бомбы не нанесли ущерба зданиям, поскольку намереваетесь завладеть всем!

В комнате наступило гнетущее молчание. Филип повернулся к Сэму Грину.

— Мне нужен список всех лиц, компаний и учреждений, купивших за последние два месяца больше тысячи акций.

— Завтра же он будет у вас, — пообещал Грин. — Я почти кончил составлять его по требованию Мередит.

— Утром первым делом принесите мне этот список, — велел Филип. — Марк, прошу вас провести тщательное расследование действий Мэтью Фаррела. Выдайте мне всю информацию, какую сможете добыть.

— Неплохо бы знать при этом, какого рода информация вам нужна, — заметил Марк.

— Для начала мне нужно знать названия всех компаний, в которых у него контрольный интерес, и все имена, под которыми он ведет дела. Кроме того, я хочу знать все о состоянии его финансов, в каких банках он держит деньги и на чьи имена. Имена — вот что самое главное. У него наверняка есть трастовые фонды и «крыши»— добудьте мне имена!

Мередит уже поняла, что затеял отец: наверняка собирается сравнить имена и названия в списках Бредена и Грина.

— Аллен, — велел он бухгалтеру, — вы будете работать с Сэмом и Марком. Не желаю впутывать в это дело постороннего, иначе все чертовы служащие в этом универмаге тут же пронюхают, что мы собираем сведения о том уголовнике, за которого имела несчастье выйти замуж моя дочь…

— Помни, в последний раз ты говоришь о нем подобные вещи, не имея доказательств! — разъяренно прошептала Мередит.

—  — Согласен, — кивнул Филип, настолько убежденный в своей правоте, что даже не колебался.

После ухода мужчин Мередит в гневном молчании, наблюдала, как отец смущенно вертит в руках пресс-папье, словно стыдясь взглянуть на дочь. Но следующие слова приковали ее к месту.

— У нас было много разногласий, — нерешительно начал он, — разногласий и ссор и в основном по моей вине. Пока я бездельничал на этом корабле, у меня было время обдумать то, что ты сказала мне. Я говорил, что не желаю видеть тебя на посту президента, а ты… — Он остановился и откашлялся. — Ты обвинила меня в нелюбви к тебе, но, поверь, жестоко ошибалась.

Он сконфуженно посмотрел на нее, перевел взгляд на пресс-папье и тихо признался:

— Я несколько часов провел с твоей матерью, когда был в Италии.

— С кем?! — ошеломленно пробормотала Мередит, словно мать в ее представлении была личностью скорее мифической, чем реальной.