— Прекрати заговаривать мне зубы, будь ты проклята! — буйствовал он, и Мередит поняла, что лучше объяснить все начистоту и не пытаться откладывать разговор, поскольку отец из-за ее уклончивости все больше выходил из себя.

— Хорошо, раз ты этого хочешь, — спокойно произнесла она и остановилась, лихорадочно соображая, как лучше все объяснить. Видимо, стоит прежде всего избавить его от тревог по поводу того, что дочь обнаружила подлость, которую он сделал одиннадцать лет назад, разлучив ее с мужем, и потому Мередит начала именно с этого:

— Я понимаю, что ты любишь меня и сделал то, что считал нужным, одиннадцать лет назад, но…

Филип ничего не ответил, поэтому Мередит осторожно добавила:

— Я говорю о телеграмме, которую ты послал Мэтту, Ту, где сообщалось, что я сделала аборт и подаю на развод. Я все знаю об этом…

— Где ты сейчас, черт побери? — с подозрением осведомился отец.

— Дома у Мэтта.

Голос отца дрожал от ярости и еще, как показалось Мередит, от страха. Панического страха.

— Я возвращаюсь домой. Самолет вылетает через три часа. Держись от него подальше! Не доверяй ему!

Ты не знаешь этого человека! — И с уничтожающим сарказмом добавил:

— Попробуй продержаться и не вылететь в трубу до того, как я успею оказаться в Чикаго.

Он с силой швырнул трубку, и Мередит, медленно повесив свою, взглянула на Мэтта, по-прежнему стоявшего к ней спиной и словно обвинявшего ее за то, что она не встала открыто на его сторону.

— Ну и денек! — с горечью пробормотала она. — Полагаю, ты разозлился, потому что я не сказала ему всей правды.

Мэтт, не оборачиваясь, поднял голову и устало потер затекшую шею.

— Нет, Мередит, — упавшим голосом произнес он. — Просто пытаюсь убедить себя, что ты не отступишься от меня, когда он вернется, не начнешь сомневаться во мне или, что хуже, не станешь взвешивать, что приобретешь и что можешь потерять, оставшись со мной.

— О чем ты? — удивилась Мередит, подходя к нему.

Мэтт мрачно, исподлобья оглядел Мередит.

— Все это время я пытался представить, что он сделает, когда приедет и обнаружит, что ты решила остаться со мной. И только сейчас понял.

— Мэтт, — мягко повторила она, — о чем ты?

— Твой папаша собирается выкинуть козырную карту. Он заставит тебя сделать выбор — я или он, «Бенкрофт энд компани» вместе с постом президента или ничего, если ты предпочтешь меня. И я не уверен, — добавил он, прерывисто вздыхая, — какой путь ты выберешь.

Мередит была слишком измучена, слишком устала, чтобы задумываться над еще не возникшей проблемой.

— До этого не дойдет, — пообещала она, поскольку была твердо уверена в том, что убедит отца примириться с Мэттом.

— Кроме меня, у него никого нет, и отец по-своему любит меня, — дрожащим голосом уговаривала она Мэтта, умоляя его не осложнять и без того непростую ситуацию. — И поэтому он будет рвать и метать и даже угрожать мне, но когда-нибудь обязательно остынет и смирится. Мэтт, пожалуйста, поставь себя на его место. Представь, что твоя восемнадцатилетняя Дочь, которую ты всю жизнь охранял от грубой реальности и уродств жизни, встречает мужчину гораздо старше себя, которого ты считаешь охотником за приданым. И этот мужчина лишает ее девственности и награждает ребенком. Что бы ты испытывал к нему?

Немного поколебавшись, Мэтт сухо признался:

— Я бы возненавидел его!

И в тот момент, когда Мередит показалось, что она выиграла спор, Мэтт добавил:

— Но попытался бы примириться с ним ради дочери. И уж точно не стал бы калечить ей жизнь, заставляя ее думать, что муж бросил ее, не стал бы подкупать его, чтобы он действительно ушел.

Мередит тяжело вздохнула:

— Он и это сделал?

— Да. В тот день, когда мы впервые приехали к тебе домой.

— И что ты ответил?

Мэтт посмотрел в огромные встревоженные глаза, ободряюще улыбнулся и обнял ее.

— Я сказал, — пробормотал он, наклоняя голову, чтобы прижаться к ее губам, — что ему не стоит вмешиваться в нашу жизнь. Но, — продолжил он хрипло, покусывая мочку ее уха и ощущая, как она тает в его объятиях, — немного не такими словами.

Наступила полночь, когда Мэтт проводил ее к машине. Усталая после трудного дня и опьяненная его ласками, Мередит нехотя уселась за руль.

— У тебя хватит сил вести машину? — спросил он, не давая ей закрыть дверцу.

— Едва-едва, — мечтательно улыбнулась она, вставляя ключ в зажигание. Мотор заработал одновременно с радио и обогревом.

— В пятницу я даю вечер в честь вокального состава оперы «Ночной призрак», — сообщил он. — Придут многие из твоих знакомых. Моя сестра тоже будет и не мешало бы, пожалуй, позвать твоего адвоката. Думаю, эти двое неплохо поладят.

Он поколебался, словно боясь задать вопрос, и Мередит шутливо объявила:

— Если это приглашение, я вынуждена согласиться.

— Я не хочу, чтобы ты была гостьей. Сбитая с толку и сконфуженная, Мередит уставилась на руль.

— Вот как?

— Я хотел бы, чтобы ты была хозяйкой в моем доме, Мередит.

И тут она поняла причину его колебаний. Мэтт просил ее выполнить роль хозяйки и тем самым неофициально объявить, что они по-прежнему муж и жена. Взглянув в бездонные серые озера его глаз, она беспомощно улыбнулась:

— Черный галстук7?

— Да, а почему ты спрашиваешь?

— Потому, — лукаво улыбнулась она, — что, хозяйке крайне важно быть одетой, как полагается к случаю.

С похожим на смех стоном Мэтт вытащил ее из машины, обнял и завладел губами в долгом страстном поцелуе, не зная, как еще выразить благодарность и облегчение. Он продолжал целовать ее, когда диктор объявил по радио, что тело Станисласа Шпигальски, арестованного за мошенничество и обман клиентов, среди которых были Мэтью Фаррел и Мередит Бенкрофт, найдено в канаве на обочине проселочной дороги, недалеко от Бельвиля, штат Иллинойс.

Мередит, отпрянув, потрясение уставилась на Мэтта.

— Ты слышал?!

— Да, еще днем.

Его полнейшее безразличие и то, что он ни слова не сказал ей, показались Мередит несколько странными, но усталость лишила ее способности мыслить здраво, и кроме того, губы Мэтта вновь припали к ее губам.

Глава 52

Принадлежавшим «Интеркорпу» частным сыскным агентством «Инквест», главная контора которого находилась в Филадельфии, руководил бывший сотрудник ЦРУ Ричард Олсен. Когда Мэтт в половине девятого вышел из лифта, Олсен уже ожидал его в приемной.

— Рад видеть вас, Мэтт, — приветствовал он после того, как они обменялись рукопожатием.

— Через пять минут освобожусь, — пообещал Мэтт. — Прежде чем мы поговорим, я должен позвонить.

Закрыв за собой дверь кабинета, Мэтт поднял трубку, и через минуту на личном телефоне президента большого чикагского банка загорелась красная лампочка. Тот поднял трубку после первого звонка.

— Это Мэтт, — не здороваясь, сказал Фаррел. — «Рейнолдс Меркентайл» отказался дать заем «Бенкрофт», как мы и думали. Впрочем, и другой кредитор, которого они нашли, тоже отступился.

— Экономика крайне неустойчива, и кредиторы нервничают, — заметил банкир. — Кроме того, «Рейнолдс Меркентайл» уже потерял огромную сумму денег, поскольку два их основных дебитора в этом квартале обанкротились, так что банк нуждается в наличных.

— Знаю, — нетерпеливо бросил Мэтт. — Не знаю лишь одного — сочтут ли после всех этих бомб, что «Бенкрофт энд компани» вошла в группу экономического риска, и начнут продавать ее векселя.

— Может, нам стоит попытаться?

— Да, и сегодня же, — велел Мэтт.

— Тем же способом, о котором мы говорили раньше? — осведомился банкир. — Покупаем векселя «Бенкрофт энд компани» от имени фирмы «Келлер траст», и вы в течение двух месяцев обещаете избавить нас от них?

— Совершенно верно.

— Но не опасно ли упоминать Рейнолдсу фамилию «Коллер»? Они никак не могут связать его с вами?

— Это девичья фамилия моей матери, — сообщил Мэтт, и никто об этом не знает.

— Если вся эта история с бомбами не нанесет вреда репутации «Бенкрофт», — добавил банкир, — мы можем подержать векселя у себя, как только положение стабилизируется.

— В таком случае мы обсудим условия, — согласился Мэтт, по сейчас у него были заботы поважнее. — Как только вы договоритесь с Рейнолдсом о векселях, можете сказать, что «Коллер траст» намеревается финансировать и хаустонский проект. Пусть он немедленно позвонит Мередит Бенкрофт и все ей скажет. Я хочу, чтобы она знала, что получит средства.

— Мы все устроим.

Повесив трубку, Мэтт попросил Элинор пригласить Ричарда Олсена и с едва скрытым нетерпением дождался, пока тот снимет пальто. Не успел Олсен устроиться в кресле, как Мэтт задал вопрос, мучивший его все это время:

— Что знает полиция о террористах?

—  — Почти ничего, — ответил Олсен, вынимая из портфеля папку. — Хотя они пришли к довольно интересным выводам, как, впрочем, и я.

— Готов вас выслушать.

— Прежде всего, полиция считает, будто злоумышленник хотел, чтобы бомбы обнаружили, прежде чем они взорвутся, поскольку позвонил задолго до взрыва и сами устройства были спрятаны так, чтобы их легко было обнаружить. Кроме того, собирал их Профессионал. Уверен, что это не работа какого-то психа, пожелавшего отомстить владельцам универмага за мнимую обиду. Если полицейские правы, а я думаю, что они правы, тот, кто подложил бомбы, не хотел нанести вред универмагам или находившимся в них людям. В таком случае единственной логической причиной остается желание подорвать престиж фирмы, снизить ее прибыли и стоимость акций. Насколько я понял, они уже значительно упали на бирже. Остается лишь решить, кому и зачем это понадобилось.

— Не представляю, — вздохнул Мэтт, стараясь не показать, как раздражен. — Вчера по телефону я говорил, что ходит слух, будто еще одна фирма, кроме нашей, замышляет захватить «Бенкрофт». Эти неизвестные потихоньку скупали акции «Бенкрофт», но когда в игру вступил я и акции поднялись, полагаю, конкуренты решили меня отпугнуть всей этой шумихой и угрозами взрывов или же просто пытаются снизить стоимость акций, чтобы получить их за бесценок. Могу же я испугаться, что риск слишком велик, и отступить?