Это была его первая, робкая молитва за последние одиннадцать лет. И первый свободный вздох за последние два часа.

Глава 41

— Ну как прошла встреча с Фаррелом? — спросил Паркер, не успев войти в квартиру Мередит, чтобы отвезти ее в ресторан на ужин и, как он выразился утром, отпраздновать ее предстоящий развод. Но его улыбка погасла, как только она рассеянно откинула волосы со лба и безмолвно покачала головой.

— Мередит, что случилось? — охнул он, сжимая ее плечи.

— По-моему, тебе лучше сесть, — предупредила она.

— Я лучше постою, — отказался он, хмурясь. Десять минут спустя, когда она закончила рассказывать, Паркер уже не выглядел расстроенным, он казался разъяренным… на нее.

— И ты согласилась на это?

— А что мне оставалось делать? — воскликнула Мередит. — Мне нечего было предложить ему взамен. У него все козыри, и он предъявил мне ультиматум. Все не так уж плохо, — уговаривала она, пытаясь заставить его улыбнуться. — Мне нужно часа два, чтобы все обдумать, и поверь, все случившееся скорее огромная неприятность… расстройство… и больше ничего. Пожалуйста, будь объективен.

— Я чертовски объективен и поэтому не согласен, — резко бросил Паркер.

К несчастью, Мередит была так измучена, так истерзана угрызениями совести, что совершенно не сообразила: Паркеру станет лучше, если она почувствует себя виноватой, когда придется показываться с Мэттом на людях.

— Послушай, — предложила она с ободряющей улыбкой. — Даже если я поеду куда-нибудь и получу развод, начнется бесконечная судебная волокита из-за прав на имущество. А так все будет улажено и через полгода закончится — развод, суд, все остальное…

— Верно! — взбешенно рявкнул Паркер. — И три из этих шести месяцев ты должна провести с Фаррелом.

— Я уже говорила и скажу еще раз: мы вовсе не обязательно должны вступать в интимные отношения! И… и остается почти половина недели, чтобы побыть вдвоем с тобой.

— Действительно настоящий справедливый сукин сын!

— Ты теряешь способность логически мыслить, — предупредила Мередит, запоздало сообразив, что каждое ее слово действует на Паркера как красная тряпка на быка. — Он делает все это, чтобы отомстить моему отцу, а не потому, что ему нужна я!

— Не морочь мне голову, Мередит! Фаррел вовсе не слеп и к тому же не голубой и намеревается заполучить тебя каким угодно способом! Ты сама несколько раз повторяла, что эти ублюдки-адвокаты настоятельно подчеркивали, что считают Фаррела твоим мужем! И знаешь, что я нахожу самым возмутительным?

— Нет, — пробормотала она, чувствуя, как бессильные слезы подступают к горлу, — пожалуйста, объясни, если способен вести себя как воспитанный человек и не быть вульгарным и высокомерным.

— Так это я вульгарен? я?! Фаррел смеет делать тебе подобное предложение, а я при этом вульгарен и высокомерен! Так вот, самое отвратительное, самое мерзкое во всем этом — то, что ты даже не особенно расстроена! Он предлагает тебе пять миллионов долларов за постельные услуги четыре раза в неделю, а я вульгарен? Именно это тебе нужно — повременная оплата в несколько сотен тысяч долларов?!

Усталость и раздражение Мередит были неожиданно сметены безрассудной яростью.

— Если хочешь знать, — вскинулась она, — по закону он мой муж!

— А я, черт побери, кто с точки зрения закона — бородавка?

— Нет, ты — мой жених.

— И сколько ты собираешься запросить с меня?

— Убирайся, Паркер, — спокойно и тихо приказала Мередит. Отступать она не собиралась.

— Прекрасно.

Он схватил пальто с кресла, и Мередит, борясь со слезами, стянула с пальца обручальное кольцо.

— Возьми, — хрипло пробормотала она, протягивая его Паркеру.

Паркер взглянул на нее, и гнев его растаял.

— Не нужно, — покачал он головой. — Оставь пока у себя. Мы оба слишком рассержены, чтобы думать связно. Но случившееся ужасно тревожит меня и мучит. Я взбешен, а ты преподносишь мне все это словно чертову удачную шуточку!

— Дьявол, да я просто пытаюсь успокоить тебя! Паркер, поколебавшись, протянул руку и сомкнул ее пальцы над кольцом.

— Что ты наделала, Мередит? Я чувствую себя так, словно мир обрушился, а ты… ты, кому придется выносить следующие три месяца, ведешь себя как ни в чем не бывало! Может, мне действительно следует держаться подальше, чтобы у тебя было время решить, какое место я занимаю в твоей жизни?

— А я считаю, — сухо возразила Мередит, — тебе следует немного подумать, почему, вместо того чтобы посочувствовать и ободрить меня, ты пытаешься представить все происходящее как покушение на твою личную собственность.

Паркер молча ушел, хлопнув дверью, а Мередит устало опустилась на диван. Мир, казавшийся таким ясным и светлым всего несколько дней назад, теперь лежал в развалинах, как каждый раз, когда приходилось сталкиваться с Мэтью Фаррелом.

Глава 42

— Простите, сэр, но здесь ставить машину запрещено, — объявил швейцар, когда Мэтт остановил автомобиль перед домом Мередит.

Полностью занятый мыслями о предстоящей встрече с женой, Мэтт сунул стодолларовую банкноту в руку швейцара и, не замедлив шага, направился к дверям.

— Я присмотрю за ней, сэр! — окликнул швейцар. Огромные чаевые были одновременно платой за возможные услуги в будущем, но Мэтт ничего не объяснил, да и вряд ли в этом была необходимость: швейцары всего мира считались тонкими дипломатами и экономистами, понимающими, что большие чаевые везде считались авансом за всевозможные деликатные поручения. Правда, Мэтт сейчас не был уверен в том, что воспользуется этими услугами, но поддерживать хорошие отношения со швейцаром в доме Мередит необходимо и может пригодиться.

Охранник за конторкой проверил список гостей, увидел имя Мэтта и вежливо кивнул.

— Мисс Бенкрофт — квартира 505. Я позвоню ей и дам знать, что вы поднимаетесь. Лифты в этой стороне.

Мередит так нервничала, что руки тряслись, когда она пыталась расчесать волосы, пышной небрежной волной падавшие ей на плечи. Отступив от зеркала, она оглядела ярко-зеленую шелковую рубашку и юбку в тон из шерстяного крепа, затянула тонкий, отделанный позолотой поясок, вдела в уши большие золотые квадратные серьги и надела на запястье золотой браслет Лицо показалось ей неестественно бледным, и поэтому Мередит наложила на скулы немного румян, и как раз собиралась подкрасить губы, когда прозвенел звонок с охранного пульта, и тюбик выскользнул из ослабевших пальцев, оставляя коралловую полоску на полированной поверхности туалетного столика. Не обращая внимания на то, что Мэтт вот-вот появится, она подняла тюбик, поднесла ко рту, но тут же передумала, закрыла колпачок и бросила тюбик в сумку. Совершенно ни к чему стараться выглядеть получше для Мэтью Фаррела, у которого даже не хватило любезности сообщить, куда они идут, чтобы она знала, как одеться! Собственно говоря, если у него на уме снова затащить ее в постель, чем хуже она будет выглядеть, тем лучше!

Мередит на подгибающихся ногах пошла к выходу, стоически выпрямилась, рывком распахнула дверь и, подняв глаза на уровень его груди, искренне удивилась:

— Я надеялась, что ты опоздаешь.

Мэтт ждал колкой насмешки, но Мередит выглядела такой чертовски красивой в изумрудно-зеленом наряде, с переливающимися, распущенными по плечам волосами, что ему пришлось решительно подавить желание рассмеяться и сжать ее в объятиях.

— И какого же опоздания ты ожидала?

— Месяца на три.

И тут он все-таки рассмеялся низким гортанным смешком, заставившим Мередит чуть вздернуть подбородок. Но она никак не могла заставить себя взглянуть ему в лицо.

— Ты уже веселишься? — спросила она, упорно уставясь на широкие плечи, обтянутые светло-коричневой спортивной курткой, из-под которой выглядывала кремовая рубашка с открытым воротом, казалось, светившаяся на загорелой шее.

— Ты прекрасно выглядишь, — спокойно ответил он, игнорируя ее колкость.

По-прежнему не глядя на него, Мередит круто повернулась и направилась к шкафу, чтобы взять манто.

— Поскольку у тебя недостало вежливости объяснить, куда мы поедем, — пробормотала она, обращаясь к шкафу, — я понятия не имела, что следовало надеть.

Мэтт ничего не ответил, отлично зная, что она закатит сцену, когда узнает о его планах, поэтому решил промолчать.

— Ты идеально одета, — похвалил он вместо этого.

— Благодарю за крайне содержательный ответ, — процедила Мередит. Взяв манто, она отступила и тут же уткнулась в грудь Мэтта. — Не будешь так добр подвинуться?

— Просто хочу помочь тебе надеть манто.

— Спасибо, не стоит, — бросила Мередит, отступая вбок и поспешно просовывая руки в рукава. — И прошу тебя больше никогда не помогать мне!

Сильные пальцы сомкнулись на ее руках. Мэтт нежно, но решительно повернул Мередит к себе лицом — Так будет продолжаться весь вечер? — спокойно осведомился он.

— Нет, — горько усмехнулась она, — это лучшая его часть.

— Я знаю, ты рассержена… Мередит мгновенно забыла, как боялась взглянуть на него.

— Не знаешь! — дрожащим от ярости голосом заверила она. — Тебе только кажется, что знаешь, на самом же деле ты даже представить не в состоянии!

И, забыв о своей клятве оставаться отчужденной и равнодушной и надоесть ему до смерти, она почти закричала:

— Ты просил меня довериться тебе, а сам бессовестно использовал все, о чем я рассказала тебе, выстирал на людях грязное белье! Неужели искренне считаешь, что можно разрушить мою жизнь во вторник, а в среду явиться сюда как ни в чем не бывало, и все будет чудесно и замечательно, ты… бессердечный лицемер?

Мэтт смотрел в потемневшие от бешенства глаза, на миг охваченный непреодолимым желанием честно признаться, что любит ее, но Мередит не поверит… особенно после того, что случилось вчера, а если по какой-то счастливой случайности ему удастся убедить ее, просто использует это против него и откажется от соглашения. А отпустить ее он не сможет. Вчера Мередит сказала ему, что между ними ничего не осталось, кроме ужасного прошлого. Мэтту было отчаянно необходимо время, которого он с таким трудом сумел добиться, время, чтобы обезоружить ее и доказать, что их теперешние отношения не станут повторением прошлого. Поэтому вместо объяснений и споров Мэтт предпочел начать долгую психологическую осаду, целью которой было заставить ее отказаться от привычки винить в случившемся только его. Взяв у Мередит манто, Мэтт расправил его: