Лесли Мэримонт - Раба любви

Большая старинная церковь была заполнена людьми, но, как ни вглядывалась Кэтрин в их лица, ни одно из них почему-то не было ей знакомо. Она стояла перед алтарем, вложив слегка дрожащие пальцы в руку находящегося рядом мужчины. Играл орган, пахло воском и устилающими каменный пол лепестками роз.

Кэтрин не поднимала глаз на мужчину, да в этом и не было никакой необходимости — она прекрасно знала, кто стоит рядом с ней. Сердце ее трепетало от радостного нетерпения: наконец-то свершится то, чего ей пришлось ждать так долго, целых десять лет, и впереди Кэтрин ожидают еще более долгие годы безоблачного счастья.

Из глубины алтаря появился священник в парадном церковном облачении. Он подходил все ближе и ближе, и Кэтрин показалось, что его лицо ей кого-то напоминает. Боже мой, да это же Эдвин! Но почему он так одет?

Внезапно она похолодела: если это Эдвин, то кто же тогда стоит рядом с ней? Кэтрин попыталась поднять голову, но с ужасом почувствовала, что не может пошевелить даже пальцем. Внезапно в небесную гармонию органной музыки вторгся какой-то резкий, дребезжащий звук, становившийся все громче и громче…

— Что за черт! — Подскочив на кровати, Кэтрин вытерла выступивший на лбу холодный пот и посмотрела на будильник. — Надо же такому присниться…

Но на копание в себе времени уже не оставалось, надо было спешить. Сегодня ей предстоял очень ответственный день, и следовало прийти на работу пораньше, чтобы хорошенько подготовиться. Самоанализом можно будет заняться потом, на досуге…

Когда Кэтрин вышла из офиса, было уже шесть часов вечера и в ее ушах все еще звучали поздравления коллег.

Почти весь день ей пришлось провести на совещании у босса, защищая свои идеи оформления упаковок продовольственных товаров. Их надо было представить фирме-заказчику на утверждение к середине мая — меньше, чем через шесть недель.

По общему мнению, некоторые из идей Кэтрин были весьма хороши. Но когда босс предложил ее в качестве руководителя рабочей группы, для нее это оказалось весьма приятной неожиданностью. Однако к тому времени, когда Кэтрин, спустившись на первый этаж, вышла из здания, в голове ее уже зародились некоторые сомнения. Потому что их группа пока еще не заработала соответствующей репутации, а ведь им предстояла борьба с другим, пока еще анонимным, агентством за выгодный контракт на рекламу упаковок для продуктов.

Неторопливо идя по улице, Кэтрин пыталась убедить себя в том, что прекрасно готова к выполнению задания. Пять лет в рекламном деле в ее двадцать восемь — это почти что вечность для такого бизнеса! Немного успокоившись, она подняла взгляд от земли, но слишком поздно, чтобы избежать столкновения со стоящей на переходе в ожидании зеленого света светофора женщиной.

— Извините, пожалуйста! — воскликнула смущенная Кэтрин, но, присмотревшись внимательнее, приветливо улыбнулась. — Прости, Джейн. Зазевалась немного.

С белокурой Джейн они жили в одном доме. Собственно говоря, именно работавшая в то время агентом по торговле недвижимостью Джейн и продала Кэтрин ее теперешнюю квартиру.

Но в последний год Джейн сменила должность агента на пост консультанта по трудоустройству, облегчая жизнь служащим одной компании, которых переводили на другое место работы как внутри страны, так и за ее пределами. По отзывам подруги, работа была просто прекрасной, а если судить по ее одежде, и хорошо оплачиваемой.

Со своей холодной красотой и стремлением к совершенству во всем, Джейн, вероятно, без труда могла вскружить голову любому мужчине. Однако, согласно ее собственным словам, она обожгла себе крылышки, выйдя замуж за самого большого шовиниста всех времен и народов. Теперь же, даже по прошествии семи месяцев после развода, Джейн не переставала твердить, что ненавидит весь мужской род.

Но Кэтрин подозревала, что это не продлится вечно: в свои тридцать лет Джейн была далеко не так стара, чтобы дать обет целомудрия.

За последний год они очень подружились и время от времени вместе обедали или ходили в кино.

— Опять работаешь допоздна? — шутливым тоном спросила Джейн.

Закидывая сумочку повыше на плечо, Кэтрин взглянула на часы. Было десять минут седьмого.

— Не тебе бы говорить, — возразила она. — Сама хороша!

Джейн пожала плечами.

— Работать все-таки лучше, чем сидеть дома, глядя в потолок, и желать луны с неба.

— Луны? Имеется в виду мужчина? Признайся, Джейн, на самом деле тебя вовсе не прельщает оставаться одной до конца жизни!

Подруга вздохнула.

— Наверное, нет. Но мне не хочется снова выходить замуж. Как и не хочется любого мужчины. Мне нужен тот, которому действительно нравятся женщины. Мужчина, у которого в жилах течет горячая кровь, а не ледяное пиво. Для которого на первом месте буду стоять я, а не его друзья, гольф или чертов автомобиль!

Кэтрин рассмеялась.

— Ты права: тебе действительно хочется луны с неба.

Зажегся зеленый свет, и подруги, перейдя улицу, повернули к своему дому.

Трехэтажное здание было довольно старым, из обычного светло-коричневого кирпича. Однако перед тем как в прошлом году все двенадцать квартир были выставлены на продажу, интерьер его модернизировали — выложили кафелем ванные и отделали деревом кухни.

Квартиры раскупили в одно мгновение. Да почему бы и нет? Для этого района цена была относительно низка — возможно, из-за неприглядного фасада и неважного вида из окон. Но расположение дома почти в самом центре города особенно для тех, кто, подобно Кэтрин, работал неподалеку, имело первостепенное значение. Дорога до офиса пешком отнимала у нее десять минут — и семь, если поторопиться.

Правда, теперь на обратную дорогу ей требовалось гораздо больше времени — может быть, потому, что особенно спешить было некуда. Кэтрин жила, со дня на день, ожидая, когда Эдвин попросит принять его обратно. Другого не могло быть. Просто надо было немного подождать.

— А как получилось, что ты тоже возвращаешься сегодня пешком? — спросила Кэтрин, когда они остановились возле дома, чтобы вынуть почту.

Джейн, чтобы доехать до работы, нужен был автомобиль.

— Попала сегодня в аварию, — ответила подруга. — Пришлось отправить машину в ремонт.

Внезапно Кэтрин встрепенулась: в одном из углов белого изящного конверта был рисунок, свидетельствовавший о том, что это свадебное приглашение. Кто же, интересно, из ее друзей или родственников надумал вступить в брак?

С запозданием, отреагировав на плохие новости Джейн, Кэтрин оторвала взгляд от конверта.

— Какая неприятность! А с тобой все в порядке?

— Ничего страшного. Я тут вообще ни при чем. Какой-то идиот на спортивной машине наехал на меня сзади. Слишком быстро гнал, разумеется. Вроде вон того парня.

Летящий в их сторону сверкающий красный «Феррари», чиркнув колесом по бордюру тротуара, с визгом затормозил в запрещенном для парковки месте. Выскочивший из него мужчина с треском захлопнул за собой дверцу.

— За кого, черт возьми, он себя принимает? — раздраженно воскликнула Джейн. — Думает, что правила написаны не для него?

— Вероятно, да, — сухо ответила Кэтрин, вглядываясь в мужчину. — Это мой старый друг Брайан. Брайан Блэкфорд. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

Красиво очерченные брови Джейн приподнялись.

— Так это и есть тот самый беспутный Брайан Блэкфорд? Ну и ну…

— Хочешь познакомиться?

— Нет, спасибо. Я не стану тратить время на плейбоев, как бы красивы они ни были.

Джейн мгновенно исчезла, оставив Кэтрин поджидать направляющегося к ней Брайана.

Да, он был красив, в этом не могло быть никакого сомнения. Даже слишком красив. И вообще, если говорить честно, в Брайане все было слишком. Слишком красив. Слишком умен. Слишком обаятелен. А главное — слишком богат.

Кэтрин скользнула взглядом по его одежде. Облегающий высокую, широкоплечую фигуру темно-синий костюм должен был стоить целое состояние. Впрочем, как и итальянские туфли ручной работы и роскошная голубая рубашка. Отливающий золотом галстук был, без сомнения, шелковым; его цвет прекрасно гармонировал с загорелой кожей и светло-каштановыми волосами Брайана.

Одно к одному — воплощенная безупречность.

Не без некоторого уныния Кэтрин вспомнила, что за все десять лет их знакомства никогда не видела Брайана не в форме.

Кроме, пожалуй, одного раза…

Это случилось еще в их студенческие годы, перед самым выпуском. Он играл тогда в университетской футбольной команде, и грубый толчок противника уложил его в больницу с подозрением на перелом позвоночника. Услышав дурные вести, Кэтрин тут же пошла, навестить Брайана в неурочное для посетителей время. Это было возможно только потому, что он лежал в роскошной одиночной палате дорогой частной клиники, где желания пациентов были на первом месте, а первоклассные специалисты делали все возможное и невозможное, чтобы поправить их здоровье.

Кэтрин была потрясена видом приятеля, и в особенности его угнетенным моральным состоянием. Некоторое время Брайан еще крепился, но, когда она, взяв его за руку, ласково сказала, что даже парализованный он останется очень красивым мужчиной, не выдержал. В ту ночь Брайан по-настоящему плакал… хотя и не так уж долго.

Сейчас, при воспоминании об этом, Кэтрин чуть не рассмеялась. Насколько, должно быть, глупо выглядела ее тогдашняя реакция. Хотя она всегда была той жилеткой, в которую плачут. Правда, как ей потом стало ясно, женщине всегда хочется быть кому-то нужной. А в ту ночь Кэтрин действительно была нужна Брайану.

К счастью, первоначальный диагноз не подтвердился, и вскоре он полностью поправился.

Сегодня жилетка для слез Брайану была явно ни к чему: он выглядел точь-в-точь как всегда — блистательный наследник огромного издательского концерна. А тот эпизод оказался не более чем досадным сбоем на безоблачном пути, которым был обречен идти Брайан.