Пен уставилась на даму, стоявшую перед судьей. И она, замужняя женщина, так просто признается перед всем светом в ночном визите постороннего мужчины?! Что-то здесь явно не то.

– Я не ослышался, мэм? – Лицо судьи расплылось в сальной улыбке. – Хотите сделать добровольное признание, что вы – еще одна любовница мистера Хэмптона? Ну и аппетиты у этого парня! Сколько же у него, интересно, таких?

Плоская шутка, очевидно, показалась ему самому верхом остроумия, но никто в зале даже не улыбнулся.

– Это не то, о чем вы подумали, сэр, – с достоинством проговорила Перес. – Я консультировалась у него по юридическим вопросам. Мой муж хотел вложить деньги в одно дело, а мне оно показалось сомнительным. Поэтому я и решила встретиться с мистером Хэмптоном втайне от мужа. Рауля в ту ночь не было дома. Мистер Хэмптон пришел ко мне около полуночи и пробыл часа два.

– И мистер Хэмптон решил вашу проблему? – с издевкой спросил судья. – Остались ли вы довольны, сеньора?

Вопреки расчетам судьи аудитория, однако, совсем не спешила восторгаться его сомнительным остроумием. Судья, пожалуй, был единственным, для кого происходящее было всего лишь забавным спектаклем. Те же самые люди, которые еще вчера пришли сюда исключительно ради любопытного шоу, сегодня были совсем в другом настроении. Конечно же, этими людьми двигало не столько желание торжества истины, сколько стремление засвидетельствовать перед всем светом свое восхищение героем! Пен с удовлетворением отметила, что подобные настроения ей, пожалуй, еще больше на руку, чем если бы публику по-настоящему волновало, кто же все-таки настоящий убийца. София была права: даже если бы публике сейчас предоставили неопровержимые доказательства виновности Джулиана, она и тогда бы все равно в один голос потребовала его освобождения. О кончине же графа Глазбери публика сожалела не больше, чем о гибели какого-нибудь таракана или крысы.

Сеньора Перес, казалось, и не заметила двусмысленных намеков в реплике судьи, словно полностью исключала, что такой респектабельной леди, как она, можно приписать подобное.

– Спасибо, ваша честь, – кивнула она, – совет мистера Хэмптона оказался мне весьма полезен. Благодаря ему мне удалось удержать мужа от участия в сомнительной авантюре.

– Позвольте задать вам один вопрос, сеньора, – подал вдруг голос прокурор. – Вы заявляете, что вас с мистером Хэмптоном ничего не связывает. Но если это так, почему же вы до сих пор молчали о том ночном визите?

– Сначала я боялась, как бы муж, узнав, не подумал плохого. Но вчера, видя, как обеспокоена я его стремлением вложить деньги в это дело, Рауль сам сказал: «Если тебя это так беспокоит, может быть, посоветоваться с каким-нибудь юристом? С мистером Хэмптоном, например?» Тогда я призналась, что с Хэмптоном я уже советовалась. После того как я открылась мужу, я уже не вижу необходимости скрывать это и от других.

– И ваш муж даже не выражал сомнения в вашей невиновности?

– Мы с мистеррм Хэмптоном были не одни. Все эти два часа, что я разговаривала с ним, в комнате присутствовали также моя горничная и мой лакей. И они готовы подтвердить это под присягой. – Она гордо вскинула голову. – Я никогда не стала бы принимать чужого мужчину, ваша честь. Не знаю, как у вас в Англии, но у нас в Венесуэле подобное не принято. Если не верите, можете допросить моих слуг!

– Хорошо, хорошо, верю. – устало махнул рукой прокурор.

Лицо его, однако, по-прежнему выражало сомнение.

– Господа! – произнес судья, обращаясь к заседателям. – Я лично не вижу, каким образом подобные, с позволения сказать, показания этой дамы могли бы повлиять на решение суда. В вопросе о том, кто убил графа, они ровным счетом ничего не проясняют.

Пен посмотрела на Джулиана. Лицо его было каменным. Пен понимала причину его гнева. Если суд поверит показаниям Перес и признает его, Джулиана, невиновным, следствие скорее всего снова вернется к первому варианту, то есть к ней, Пен.

– Позвольте мне пару слов, ваша честь! – произнес вдруг Найтридж.

Судья посмотрел на него рыбьими глазами.

– Разве у вас не все, сэр?

– Представьте себе, не все. Вы изволили сказать, ваша честь, что показания данной свидетельницы ничего не дают суду. Позволю с вами не согласиться. Сеньора Перес только что убедила всех нас, что мистер Хэмптон не убивал графа. То, что я сейчас скажу, возможно, прольет свет на то, кто убил его.

Огромный зал притих в ожидании новых откровений. Взгляд Джулиана стал еще мрачнее.

Найтридж заговорил очень тихо, словно обращаясь только к судьям, тем не менее большинству присутствующих его слова были вполне слышны. Пен жадно ловила каждое слово.

– Ваша честь! Сегодня утром, еще до рассвета, я посетил дом покойного графа в сопровождении представителей муниципальной полиции. Тщательный обыск выявил кое-что интересное.

Сделав паузу, Найтридж окинул взглядом всю аудиторию. Взгляд его словно предупреждал, что дальнейший рассказ будет о чем-то весьма пикантном.

Судья посмотрел на Найтриджа так, словно все, о чем бы тот ни сказал, на исход дела не повлияет. И он, судья, слушает его лишь потому, что вынужден соблюдать формальности.

– Продолжайте, сэр.

– Так вот, ваша честь, обыск действительно обнаружил нечто любопытное. В гардеробе покойного вместе с его одеждой обнаружились... э-э... короче, некоторые предметы, позволяющие предположить, что покойный... как бы это сказать... любил порой предаваться довольно-таки своеобразным развлечениям. Для них ему требовались партнеры.

Найтридж изобразил на лице сожаление, что в интересах следствия ему приходится говорить во всеуслышание о подобных вещах.

Лицо судьи покраснело. Впрочем, не столько от смущения, сколько от возмущения, что Найтридж портит ему давно отрепетированный спектакль.

– Данные предметы могут послужить следствию вещественными доказательствами, и я распорядился их взять. Не желаете ли взглянуть на них прямо сейчас, ваша честь?

– Спасибо, – поморщился тот, – не вижу необходимости.

– Не желаете? На вашем месте я бы заинтересовался ими, ваша честь. Не кажется ли вам, сэр, что подобная находка говорит о многом? О том, например, что убийцу графа следует искать в совсем иных кругах – не столь высоких, к которым принадлежит мой подзащитный.

– Отлично, Натаниэль! – прошептала София.

Пен промолчала, но и она не могла не признать, что защита Найтриджа действительно была продумана блестяще.

Пен посмотрела на судью. В нем ничего уже не осталось от того самоуверенного типа, каким он казался еще минуту назад. Теперь у судьи был вид загнанного зверя. Но Найтридж, не удовлетворясь этим, решил добить его окончательно.

– Итак, господа, я хотел бы уточнить: достигли мы согласия относительно двух пунктов? Первый: можно ли считать, что показания сеньоры Перес окончательно снимают подозрения с мистера Хэмптона? И второй: можно ли считать, что обнаруженные мною вещественные доказательства говорят о том, что убийцу графа Глазбери следует искать совсем не там, где мы это делали доселе?

Слова Найтриджа и взгляд его были обращены к судьям, но огромный зал безошибочно понял, что на самом деле он ищет поддержку у него. И что тут началось!

– Конечно! Конечно! – раздавались голоса. – Браво, мистер Найтридж! Закрывайте заседание, ваша честь! Щеки судьи побагровели. Но противостоять такому напору мог лишь человек, безрассудный до тупости. Деваться было некуда.

– Хорошо, – крайне неохотно вздохнул судья. – Вынужден согласиться с вами по обоим пунктам.

Слова его потонули в восторженном реве. Видавший виды судебный зал не мог вспомнить подобного неистовства.

Не замечая ничего вокруг, Пен смотрела на Джулиана. Ей хотелось броситься к нему, обнять и плакать от счастья, от того, что самое страшное, слава Богу, позади.

Джулиан посмотрел на нее. Лицо его было по-прежнему мрачным, но в глазах светились огоньки – огоньки счастья, надежды, возрождения к новой жизни. Но было в глазах Джулиана еще кое-что. А это могли знать только он и Пен.

Пен знала. Вчера она узнала, что Джулиан все эти годы неизменно любил одну лишь ее. Сегодня же она поняла, что всю оставшуюся жизнь не только любовь Джулиана, но и он сам будет с ней.

Огромное, точно океан, счастье лежало перед ней. Пен оставалось только взять его.

Глава 29

– Значит, это ты рассказала мистеру Найтриджу о нашей находке в шкафу графа? – спросила Пен. Впрочем, слова ее прозвучали скорее утверждением, а не вопросом.

Они с Шарлоттой стояли перед зданием суда, поджидая Джулиана. Любопытствующие уже начинали расходиться, однако многие еще толпились вокруг мальчишки, продававшего бюллетень с последними новостями о неожиданном освобождении Джулиана. Какие-то бойкие журналисты уже успели его отпечатать.

Признание судьей своего поражения не было, правда, последним словом суда по поводу Джулиана. Старый крючкотвор, желая предпринять последнюю попытку реванша, потребовал голосования присяжных. И слава Богу, большинство из них высказалось в пользу невиновности Джулиана. После этого Джулиану осталось лишь пройти пару небольших формальностей, необходимых для того, чтобы получить официальное освобождение. Но скоро он должен выйти. Пен не могла дождаться его.

– Разумеется, – усмехнулась Шарли, – я ему рассказала. Ты не учитываешь, что первый обыск производили сразу же после того, как графа обнаружили мертвым, то есть до того, как ты рассказала всему свету о его нездоровых развлечениях. Неудивительно, что тогда им и в голову не могло прийти, что они могут обнаружить у графа нечто подобное. Стало быть, ничего подобного они и не искали. Теперь же, когда в свете только и разговоров что о проделках Глазбери, я решила, что если Найтридж продемонстрирует всем «игрушки» графа, то твой Джулиан может считать себя свободным.

– Блестящий ход, Шарли! Но согласись, что и Найтридж неглуп. Ловко он все-таки загнал этого судью в угол!