– Не дергайся, принцесса. Ты же видишь, я сегодня имею тебя на ужин, – сказал Максим и положил кусочек мороженого ей на клитор. Это было слишком, острый холод в таком месте потряс Арину. Ее тело задрожало, и пульсация возбуждения захватила ее.

– Это… это… так странно, – шептала она, стараясь не шевелиться, хотя ей хотелось выгнуться навстречу вожделенным губам, отдаться ему, раскрыться перед ним еще больше. Это было так эротично, когда Максим склонился к ней и принялся нежно обводить ее соски языком, слизывая с них подтаявшее мороженое. Сначала с левой груди, затем, так же невыносимо медленно и неторопливо, с правой. Арина старалась даже не думать о том, что будет дальше.

– А теперь – самое вкусное, малышка. – И Максим опустился между ее ног. В тот момент, когда его язык прикоснулся к прохладному клитору, Арина не выдержала и закричала, забилась, не имея больше сил сдерживаться. Оргазм широкой волной захлестнул ее с головой, и каждое новое движение языка делало его только глубже, мощнее, ярче. Где-то на самом гребне этой сладкой волны Арина почувствовала, как крепкие мужские руки приподнимают ее за бедра, и, о да, наконец-то член Максима врывается в ее лоно одним сильным глубоким ударом, успевая прочувствовать чудесные импульсы и сокращения в глубине влагалища.

– Вот так, моя девочка, да, – прошептал Максим, нанося равномерные, сильные, яростные и глубокие удары членом. Арина растворилась в происходящем, в ее мыслях не было больше места ни для чего еще. Раз, пауза, два, пауза, раз, пауза, два, глубокий вдох. Да! Только он и она, и волшебная сила этого действа, этого акта любви, когда хочется кричать и просить, чтобы было больше и глубже, и яростнее.

– Возьми, возьми меня, Максим, да! – Арина кричала громко и не заметила, как сильная волна подступила второй раз.

– Кончи, девочка, кончи вместе со мной. – Максим опустился к ней и удержался на локтях, нависая над ее лицом. Он впился в ее рот, не останавливая движений там, внизу. Арину охватило чувство, что он, ее Максим, сейчас сразу берет ее всю, везде, во всех самых скрытых местах и закоулках ее тела и души. Она полностью растворилась в нем, отдалась ему без остатка. С поцелуем Максим полностью завладел и ее ртом. Арина чувствовала сладкий вкус ванили, еще оставшийся на его губах. Она подавалась бедрами вперед, вторя в такт его яростным движениям, и наконец бешеные импульсы оргазма сотрясли оба их тела.

– Девочка моя, Арина. Господи, тебе не больно? – Максим приподнялся и с беспокойством заглянул ей в лицо. Арина улыбнулась и потянулась ему навстречу, прижалась губами к его щеке, провела ими по колючей щетине.

– Мне очень, очень хорошо, – прошептала она, расслабленно глядя из-под полуприкрытых ресниц, как Максим отвязывает ее запястья и растирает их, целует ее ладони и места, где пролегли тонкие шрамы. Завтра они пройдут, но Арине было приятно иметь их, легкое, мимолетное напоминание о еще одной сумасшедшей ночи, когда они чувствовали себя единым целым.

– Я хочу жениться на тебе.

– Я согласна, ты же знаешь. Я так люблю тебя, – улыбнулась Арина, и перед ее мысленным взором возник светлый призрак маленького дома, чистого озера и яркого солнечного света. Счастье, будешь ли ты лишь призрачной мечтой?

– Мы могли бы сделать это прямо завтра, до встречи с отцом, – пробормотал Максим, прижимая Арину к себе.

– Что? – открыла удивленные глаза Арина. – Нет! Зачем так спешить? Это может взбесить его. Он только-только смирился со мной, уже не хочет больше меня убить. Это хороший знак!

Максим сел на кровати и молча посмотрел на Арину долгим и каким-то странно печальным взглядом человека, жившего на этой земле уже много-много раз и повидавшего много зла.


– Ты говоришь, что я спешу, а мне кажется, я должен был сделать это давно.

Арина нежно провела рукой по встревоженному, красивому лицу.

– Как ты не понимаешь, Максим. Я тоже очень хочу всего этого, ведь семья, дети, счастье – моя мечта. Но не лучше ли будет, если наша свадьба станет празд…

– Дети? – Максим посмотрел на нее удивленно, словно никогда раньше не задумывался о таких вещах. – Нет, я не хочу детей. Я хочу только тебя. Полностью. Впрочем, ты права. Лучше нам будет пожениться в Лондоне.

– Совсем не хочешь? Никогда-никогда? – Арина опешила.

– Хочешь сказать, что я – чудовище? Я и не спорю. Разве из меня может получиться нормальный отец? Я не хочу портить жизнь ни в чем не повинному существу.

– Господи, ну что мне с тобой делать, – начала было Арина, но Максим прижал палец к ее губам.

– Давай отдыхать, родная. Нам завтра рано вставать. – Он встал с постели и поднял Арину на руки, перенес ее и нежно усадил в кресло, чтобы перестелить одеяло с постели на пол. Максим, конечно, предпочел бы, чтобы Арина спала на мягкой удобной кровати, как и положено прекрасной девушке, которую он так любит. Но он уже знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать – угрозы не помогут. Она останется в постели, только если ее привязать. Кроме того, он так любил спать с нею вместе. Ведь когда он прижимал к себе во сне ее обнаженное, нежное тело, ему не снились кошмары.

Почти никогда.

12

Он не хочет детей. Никогда. Разве такие люди бывают? Даже отец Максима, этот тиран и помешанный на деньгах и власти маньяк, и тот мечтал о детях много лет, а когда судьба смилостивилась над ним, он сделал все возможное, чтобы завладеть Максимом. Напугал, шантажировал его мать, подкупил и отослал ее. Хотя отца хуже этого трудно представить. Садист, возможно, убийца. Но и он хотел сына.

Это в человеческой природе, инстинкт продолжения рода.

Откуда у Максима такое чудовищное равнодушие к своему будущему? Он не хочет детей. И он сказал ей об этом сейчас! Он хочет только ее. Что же ей делать? Как поступить правильно в такой ситуации? Цугцванг, безвыходное положение, ситуация вне игры. Он не хочет детей. Он хочет только ее.

Небо сменило цвет с темно-синего на глубокий серый. Цвет его глаз. Поздней осенью в Москве это называется рассветом. Арина сидит в большом кресле напротив прозрачных французских окон и смотрит не отрываясь, как светлеет небо над Москвой-рекой. В комнате тихо и тепло, и Максим за стеной мирно спит глубоким, спокойным сном. Она могла бы прожить всю жизнь, глядя на его лицо, такое прекрасное, с резко очерченным подбородком, с такими правильными чертами, с этой стальной твердостью взгляда, когда он бодрствует, и детской мягкостью линий, когда он спит. Ее странная любовь, красивая сильная птица, переменчивый ветер, бездонная пропасть[7].

Иногда Арине казалось, что она летит вниз, и это лишь вопрос времени – упасть и разбиться об острые скалы. Сколько потребуется этого времени? Ее жизнь затянуло в водоворот, и она отчаянно бьется, сражаясь за последний глоток воздуха. Завтра они сядут в самолет, и никто не знает, что случится потом.


– Почему ты не спишь? – Его голос заставил Арину вздрогнуть. Она обернулась. Он стоял в дверях, обнаженный, но в простыне, которую намотал на бедра. Его глаза смотрели на нее с беспокойством.

– Не знаю. Не спится. Как-то не по себе, – призналась Арина, выпутываясь из-под пледа. Она протянула руки к Максиму, и тот помог ей встать с кресла.

– Что-то не так? – спросил он, заглядывая ей в лицо, но она отвела глаза. Он притянул ее к себе и обнял, накинул на плечи плед. Взял за руки, поцеловал в серединку ладошек. – У тебя холодные пальцы, ты замерзла.

– А ты горячий, – улыбнулась Арина, – как батарея.

– Идем. Ты так совсем не отдохнешь. Если ты и дальше будешь мало есть и совсем не спать, ты заболеешь. И я тебя тогда выпорю и стану кормить насильно.

– Может быть, я буду не против, – рассмеялась Арина.

– Ты очень бледная. Что происходит? Я вижу, что-то беспокоит тебя.

– Все нормально. – Арина снова отвела взгляд.

– Нет, не нормально. Ты можешь все мне рассказать!

Нет, Максим, не могу!

Арина вздохнула и приникла к его широкой груди, поцеловала тонкий белый шрам справа. Запрокинула голову, посмотрела Максиму в глаза.

– Может быть, ты не пойдешь на встречу с отцом? Или хотя бы меня возьмешь с собой? – почти взмолилась она. – Я не хочу сидеть здесь, в номере, совсем одна и гадать, все ли у тебя там в порядке.

– Все будет в порядке. Он же мой отец. Это всего лишь обед, – ласково заверил ее Максим.

Те же слова повторил и Аркадий, когда пришел к ним на завтрак. Бояться нечего. По крайней мере прямо сейчас. Константин Коршунов нашел какие-то другие варианты решения проблемы с девушкой сына. Лучше уж знать, что у него на уме, чем не знать.

– Кроме того, там буду я, – добавил он. – А вам, Арина Петровна, совсем не обязательно сидеть здесь в одиночестве. Почему бы вам не пойти к вашим родителям и не побыть с ними, пока нас не будет?

– Это не займет много времени, – напомнил Максим. – Ресторан отсюда недалеко.

– Учитывай наши пробки, Максим, – усмехнулся Аркадий. – Ученые нашли способ управлять временем, они могут ускорять его и замедлять – приближаясь к черным дырам. Так вот, одна такая как раз у нас, внутри Садового. У нас двадцать минут легко растягиваются в два часа. Особенно если по Кутузовскому едет кто-то важный, и все перекрывают.

– Например, мой отец? – хмыкнул Максим, невольно подхватывая фривольный тон, предложенный Аркадием. Конечно, чтобы успокоить Арину.

– Например, он, – рассмеялся Аркадий. – Надеюсь, он не станет вызывать кортеж сегодня. Иначе это будет тяжелый день у нашего ресторана. Они потеряют всю дневную выручку, потому что никто не сможет до них доехать.

– Ты будешь доедать? – спросил Максим, весело глядя, как Арина домучивает свой завтрак. Казалось, чем хуже становился аппетит у Арины, тем старательнее Максим пытался впихнуть в нее хоть что-нибудь. Сегодняшним утром он умудрился заказать на завтрак все, что только можно было придумать. Кажется, он приказал перетащить весь шведский стол к ним в номер. Овсянка – еще куда ни шло, но пять видов омлета? Целый стол выпечки? Ароматные теплые пироги с грибами, ледяной чизкейк с клубничным соусом? Блюдо с фруктами? Десять видов колбасок? Да если бы она и вправду попробовала хотя бы половину, она бы лопнула.