– Не вопрос – на ближайший пуск едем вместе. Буду твоим персональным гидом. Так что насчет проекта? Идею ведь могут и украсть…

– Ты это брось! – через плечо сплюнул шеф и, стуча костяшками пальцев по столу, приказал: – О планах никому ни полсловечка!

– Корпоративная этика превыше всего, – гостья отправила в рот новый кусочек шоколада. – Так что насчет проекта?

– Скрывать не стану – в этом что-то есть. Но решать, как ты понимаешь, не мне, – кивнул в потолок Борис. – Беру тайм-аут, обмозгую все с руководством и в ближайшие дни дам конкретный ответ. По рукам?

– Добро, – согласилась Маша. – Жду звонка.


При виде журналистки секретарша быстрым движением спрятала в стол журнал мод. Маша сделала вид, что ничего не заметила, и доброжелательно улыбнулась: «Леночка, шоколад великолепен, а чай и вовсе – выше всех похвал». Девушка зарделась от удовольствия и пообещала в другой раз заварить чай для особо важных персон.

– Вы не такая как наше большинство, – призналась она.

– И что же во мне не так?

– Вы – добрая. А в Москве так мало людей без камня за пазухой.

– А я не местная, – пошутила Маша и уже серьезно добавила: – Леночка, телевидение – это еще не вся столица. Именно в Останкино больше всего провинциалов.

– Я и сама из Питера, – согласилась девушка.

– Тогда у вас колоссальные перспективы: питерское нашествие грозит стране культурной революцией.

Леночка не поняла намека и недоуменно пожала плечами.

– А журналы мод можете даже не смотреть, – обернулась с порога гостья. – Им за вами просто не угнаться.

Секретарша расплылась в улыбке и достала зеркальце.

В коридоре Машу едва не снес Никита.

– Ну и где тебя носит, Манюня? У нас выезд!

– Я в курсе. До эфира вагон времени!

Оператор проводил ее выразительным взглядом, хотел двинуться следом, но на ходу развернулся и заглянул в приемную:

– Мадмуазель, вы офигительно прекрасны! – фамильярно шепнул он.

Секретаршу бросило в жар, она нервно присела за стол и забарабанила пальцами по клавиатуре. Ловелас жестом фокусника ловко положил поверх рук девушки розу:

– Большой пардон за давешнюю склоку.

– Вам пора на выезд, – осталась непреклонной Леночка.

– А если не так официально? – молитвенно сложил руки гость.

– Никита, проделки твоей благоверной довели меня до…

Договорить ей помешал страстный поцелуй. Секретарша не успела и глазом моргнуть, как оператор повязал на ее юную шейку элегантный шарф, метнулся к двери и, послав воздушный поцелуй, самонадеянно уточнил: «Надеюсь, я прощен?» Леночка возмущенно посопела ему вслед, но порхнула к зеркалу и повязала шарфик согласно последнему писку моды. Дверь кабинета босса распахнулась. Девушка спешно вернулась на рабочее место.

– Я к генеральному, – на ходу сообщил Борис, но, видя обновку, замедлил шаг. – А шарфик в тренде, – со знанием дела дал оценку он.


Трудовые будни отодвинули грандиозные планы Маши на второй план, окунув в водоворот повседневной рутины. Руководство не возвращалось к ее идее и никак не комментировало инициативу, потому о предложении снять документальный фильм о космодроме она успела подзабыть. Да и текущих дел было невпроворот. Уже отснятого материала с лихвой хватало, чтобы выдавать сюжеты ежедневно, но эфирное время было в дефиците, и его выделяли не чаще трех раз в неделю. Это не добавляло ни оптимизма, ни вдохновения. Вот и сейчас, пересматривая смонтированный ролик, Маша безнадежно вздохнула – запоминающейся картинки для эффектной концовки не было. Она нервно закусила губу. В комнату заглянула девушка и уточнила, готов ли сюжет о студентах. Журналистка пообещала ускориться и с горечью призналась: «Ищу фишку – нет яркой точки!» Она наклонилась к монитору и отмотала назад видеоряд. Хорошенькие девочки прыгали от счастья, находя в списке абитуриентов свои фамилии. Парни радостно выписывали ногами заковыристые пируэты. Юные лица, эффектные наряды, блаженные улыбки. Все, как во времена ее юности. Только у этого поколения побольше дерзости и чуть меньше ответственности. Незаметно для себя Маша вернулась в студенческие годы.


…Дверь в аудиторию, где шел государственный экзамен по научному коммунизму, была приоткрыта. У кабинета толпились и в волнении повторяли билеты одногруппники. Молодой куратор грозным шепотом безуспешно призывал их к порядку. Бойкая хохотушка пристроилась рядом с ним, пытаясь заглянуть внутрь.

– Николай Палыч, не парьтесь! Никто Машку не завалит. Поставят законную пятерку и выпишут красный диплом, – заверила она.

Педагог плюнул через левое плечо и легонько постучал по косяку.

– Машка у нас всегда ходит первой. А в тех, кто отвечает без подготовки, комиссия души не чает, – девушка загнула первый палец и продолжила. – Отличница, активистка, лидер научных конференций…

– …студентка, комсомолка, спортсменка, красавица… – процитировал собеседник и с горечью подытожил: – Жаль, язык как гильотина.

– Она всегда по делу рубит! – запротестовала подруга.

– Ира, вот зачем было задавать вопрос, почему советским бойцам, воюющим в Афганистане, присваивают звание Героя Советского Союза?

– Затем, что боевые действия идут не в нашей стране, а за границей. И про паритет стран Варшавского договора и НАТО она верно подмети…

Педагог спешно закрыл балаболке рот и в панике осмотрелся.

– Скорее бы ваша группа выпустилась, – в отчаянии взмолился он и перешел на шепот: – Профессор, к слову, требовал перенести защиту Машиного диплома на следующий год, а ей выписать только справку.

– Слава Богу, не он председатель комиссии! – перекрестилась Ирина.

Студенты оживились и стали переговариваться громче. Николай Павлович обернулся к ним и приложил палец к губам, требуя тишины. Молодежь на время поутихла. Куратор прислонился к щели, пытаясь по лицам экзаменаторов определить их настрой. Маша отвечала, стоя спиной к двери, потому не было слышно, о чем идет речь. Вдруг почтенного возраста профессор побледнел и гневно вскочил с места.

– Вы же ярая антисоветчица! – злобно выкрикнул он так, что стало слышно в коридоре. – Не понимаю, куда смотрят компетентные органы.

Николай Павлович нервно расстегнул ворот рубашки и взялся за ручку двери, готовый в любой момент войти в аудиторию. Студенты растерянно замолчали и вжались в стену.

– Красный диплом накрылся медным тазом, – ужаснулась Ирина.

– Тут и справкой не пахнет! Бегом в деканат! – приказал педагог.

Девушка послушно кивнула и на цыпочках помчалась за помощью.

– Аргументируйте! – повысил голос председатель комиссии.

Маша вздрогнула и посмотрела ему в глаза.

– То, что Германия и Корея разделены на два лагеря, на мой взгляд, большая трагедия. В мирное, заметьте, время миллионы семей не имеют возможности общаться с родными, которые автоматически стали их идейными врагами. По-вашему, это справедливо?

– Вон из аудитории! – перебив, в бешенстве заорал профессор.

На мгновение Маша остолбенела и, пытаясь сохранить спокойствие, направилась к выходу. Николай Павлович посторонился, пропуская ее, и решительно вошел в кабинет, плотно притворив за собой дверь.

Студенты растерянно молчали, не находя слов поддержки. Лицо Маши пылало, мысли путались, в горле пересохло. С трудом сдерживая слезы, она бросилась прочь.

Выскочив на улицу, девушка угодила в объятия молоденького лейтенанта. «Это судьба! – улыбнулся тот, разглядывая хорошенькую незнакомку и, видя, что у нее глаза на мокром месте, сходу предложил: – Выходите за меня замуж». Маша не обратила на слова офицера ни малейшего внимания. Она лишь сейчас осознала серьезность ситуации, представила возможные последствия и разрыдалась. Озадаченный таким поведением молодой человек принялся ее утешать и затащил в кафе-мороженое, где рассказал, что получил распределение за границу, а там могут служить только семейные люди, для чего ему срочно необходимо жениться. Он достал из кармана обручальное кольцо:

– Дамы сердца нет, отпуск заканчивается – выручайте. Вдруг наша случайная встреча это знак судьбы?

Маша горько усмехнулась:

– Простите, но это точно не мой случай.

К столику, где они сидели, подбежала взволнованная Ирина и крепко обняла подругу со спины:

– Машка, пляши! Декан и куратор тебя отбили! А вот с красным дипломом, похоже, придется распрощаться!

Ирина взглянула на собеседника подруги и залилась краской – на расстоянии вытянутой руки сидел герой ее романа. Лейтенант встал, галантно склонил голову в поклоне и поцеловал гостье руку.

– Ребята, это ваш день, – не скрывая слез радости, шепнула им Маша, пятясь к выходу.


В монтажную с шумом ввалился Никита и кивнул на телефон.

– За какой нуждой вырубила связь?

– Мешает работе. А что, я пропустила нечто экстраординарное?

– Леночка тебя обыскалась. Мечется по коридорам как рыба перед нерестом.

– Это она по тебе тоскует, – отвлеклась от монитора Маша.

– А, по-моему, тебя ищет Сам. Звякни ему для приличия, – тактично рекомендовал коллега, бережно ставя камеру в кресло, и отчитался: – Отснял по твоему заказу перебивку и финал. Сразу глянешь или как?

– Сразу, уже два раза приходили за сюжетом, – она включила чайник и уточнила: – Как обычно, двойной кофе?

– Можно со сливками, – разгружая спину, устало откинулся в кресле Никита и, расслабившись, вытянул ноги.

– А я взбодрюсь зеленым чаем, а то от долгого сидения клонит в сон.

Маша достала из тумбы чашки и вазу с печеньем. Напарник вставил кассету. Пока монтировали сюжет, он поинтересовался, как дела с фильмом о космодроме.

– Пока глухо, ты же знаешь расторопность…

Договорить ей не позволила выросшая на пороге Леночка.

– Марья Андреевна, где вы? – с упреком выкрикнула она.

– Сюжет готов, уже бегу, – журналистка извлекла кассету и продемонстрировала ее гостье.

Та небрежно отмахнулась: