— Слава богу. Значит, какие-то шансы, что ты не сбежишь из-под венца, у меня есть.

— Ну, учитывая все, что я из-за тебя вынесла, шансы у тебя довольно приличные.

— Ладно, тогда звони своей маме. Надо же мне, наконец, познакомиться с тещей. Жаль, что мы заранее ее не предупредили, она бы пирожки испекла, — мечтательно произнес Полонский.

— Ну, насчет этого можешь не волноваться. Там пирожки всегда есть, — завистливо отозвался Леша.

— Да? Тогда, может, я еще и удачно женился.

— Ты в любом случае удачно женился, — вдруг серьезно сказал Леша. — Они, конечно, аферистки, но это так, у них еще просто детство не выветрилось. А на самом деле, они обе очень хорошие девочки. Я вот на Эльвире почти три года женат. И ни разу не пожалел, что женился. Наоборот, я счастлив, что встретил именно ее.

— Ну, да, — недоверчиво сказала Эльвира, — а встретил бы Другую, то преспокойно женился бы и на другой.

— Не дай бог, — так же серьезно ответил ее муж. — Я другую не хочу.

— Что, так сильно любишь? — сочувственно спросил Полонский.

Леша мгновенно посмотрел на жену, которая уже заранее сидела с довольным видом, ожидая публичного признания в любви, и глаза у него сделались хитрыми-хитрыми.

— Нет, — быстро ответил он. — Просто боюсь, что другая еще хуже попадется.

И довольный собой, он громко захохотал.

— Лешка, бессовестный, — обиделась Эльвира и даже стукнула его кулачком по широченной груди. — Так ты меня, значит, и не любишь вовсе?

— Люблю, люблю, конечно, просто, понимаешь, такие вещи нельзя при жене говорить. Испортиться может, — компетентно объяснил он Полонскому. — Она действительно хорошая девочка, но женщин нужно держать в руках.

— А еще лучше в ежовых рукавицах, — задумчиво поглядев на Лизу, поддержал его Полонский.

— Это уж точно, — согласился с ним добрейший Леша, который был у жены под каблуком.

— Ну, хорошо, ребята, очень приятно было с вами познакомиться, но нужно ехать навестить тещу, — встал из-за стола Полонский. Ему, видно, почему-то очень импонировала мысль о том, что у него есть теща. А может, просто сильно захотелось пирожков, и он стал прощаться. Хозяева проводили их до дверей.

— Я очень рада, что вы на меня не сердитесь, — сказала Эльвира, когда новоявленный муж на прощание пожимал ей руку.

— Ну, что вы, — галантно ответил он ей. — Наоборот, если бы не вы, я никогда не был бы счастлив.

— Мы никогда не были бы счастливы, — эхом отозвалась Лиза, и даже не сообразив, что говорит по сценарию любимого фильма, автоматически добавила. — Вы считаете меня легкомысленной?

И Эльвире ничего не оставалось, как взять на себя роль мамы Жени Лукашина, и ответить, не замечая недоумевающих взглядов Полонского.

— Поживем — увидим.

* * *

— Это вы из какой-то книги там спектакль разыгрывали? — подозрительно спросил Полонский, когда они уселись в машину.

— Это из фильма. Понимаешь, мы уже тридцать лет подряд смотрим на Новый год по телевизору один и тот же фильм. И знаем его наизусть. А ты как раз сказал прямо по этому фильму, поэтому нам пришлось продолжить.

— Как это тридцать лет подряд? — насторожился Полонский.

— А ты же говорила тебе двадцать три?

— Ну, конечно, двадцать три, — засмеялась при виде его испуга Лиза. — Я имела в виду всех, всю страну.

— А чего они все смотрят один и тот же фильм тридцать лет подряд? Что, у вас больше фильмов нет?

— Есть, конечно, но это любимый фильм. Понимаешь, есть такие фильмы, которые вечные и никогда не надоедают.

— Странно. А что я сказал по фильму?

— Ну, что ты не был бы счастлив. Эти слова главная героиня говорит маме главного героя.

— О! Кстати, о маме, — вдруг вспомнил он. — Что твоя мама знает о нас? Что я должен ей говорить, чтобы не показаться идиотом?

— Ну, понимаешь, — замялась Лиза, — я не могла рассказать ей все, потому что с ней была бы истерика. Она, между прочим, кристально честный человек и ненавидит всякую ложь.

Полонский недоверчиво фыркнул.

— Да, — возмутилась Лиза. — Так и есть. И я тоже была кристально честным человеком, пока…

— Не связалась со мной, — закончил он за нее.

— Да, — совершенно искренне кивнула Лиза.

— Ну, хорошо. Так давай, рассказывай, что знает мама.

— Ну, она знает о нас, но у нее несколько другой, так сказать, смягченный вариант.

— Интересно, — не выдержал он, — если у тебя для каждого был свой вариант, как же ты не запуталась в них?

— А я записывала, — быстро сказала Лиза. — Так ты хочешь знать, что я ей говорила?

— Хочу, конечно.

— Ну, так вот. Она ничего не знала, пока ты не позвонил Эльвире. Помнишь, в тот день, когда я не пошла с тобой на именины к твоему Белову, а сказала, что у моей мамы день рождения?

— И, конечно, соврала?

— Конечно, — с несчастным видом подтвердила Лиза. — Там же Лешка должен был быть. Что мне оставалось делать?

— Понятно, — кивнул он.

— Когда ты позвонил Эльвире, она сначала назвала свое имя, а потом, когда поняла, с кем говорит, ее чуть удар не хватил.

— Ну, надо отдать ей должное, она не долго пребывала в растерянности. Тут же насочинила мне с три короба.

— А что же ей оставалось делать, если ты ей так неожиданно позвонил?

— Понятно. Во всем виноват я.

— Ну. Дима, — заныла Лиза. — Это просто так получалось. Ну, слушай дальше. Эльвира сразу позвонила мне на мобильный и предупредила. К счастью, тетя Вера как раз была у нас. Она, правда, всегда у нас. Так вот, я только успела ей сказать, что сейчас позвонят и попросят Эльвиру и что она должна позвать меня. И что у мамы день рождения. Я им сказала, что речь идет о моей жизни и смерти. Они испугались и согласились.

— И твоя кристально честная мама преспокойно принимала мои поздравления?

— Между прочим, — обиделась Лиза, — ты, может быть, не заметил, что моя мама в разговоре с тобой ни разу не назвала меня Эльвирой. Она все время говорила только «моя дочь». А насчет дня рождения, что же ей оставалось делать? Она же не понимала в чем дело, и испугалась за меня.

— Ну, и что же они потом услышали?

— Я им сказала, что хозяин поручил Лешке завезти тебе какие-то важные документы, а Лешка забыл. И ты позвонил ему домой, говорил с Эльвирой, и она пообещала приехать и отдать их тебе. Но потом попросила меня сделать это вместо нее. Ну, я и поехала, и назвалась Эльвирой, только сказала, что я Лешкина сестра, а не жена. Я не думала, что мы с тобой будем еще видеться, поэтому подумала, что это не будет иметь никакого значения. А потом я не могла уже ничего изменить и осталась Эльвирой. Вот и все.

— Так твоя мама не знает, что мы женаты?

— Мне потом пришлось ей сказать. Но это тогда уже, когда я стала оставаться у тебя ночевать. Понимаешь, у моей мамы очень старомодные взгляды, типа «умри, но не допусти поцелуя без любви», а…

— Всего остального без свадьбы, — подсказал он.

— Да, так и есть. Поэтому мне было очень неудобно перед ней. Она, конечно, ничего не говорила, но переживала ужасно, и я ей рассказала, что Лешкин хозяин попросил выручить тебя, а мне очень нужны были деньги, чтобы расплатиться. Но я ей сказала, что ты теперь уже знаешь, что мы женаты, но тебе нужно время, чтобы привыкнуть. Я не могу сказать, что она была счастлива услышать о такой авантюрной истории, но, по крайней мере, ей стало легче, что я ночую у своего законного мужа.

— С этим ясно, а что ты сказала тете Вере?

— Дима, не издевайся, думаешь, мне было легко все это выдумывать?

— Даже и не сомневаюсь в этом. Так, больше никто не знает, что мы женаты?

— Только Диана, — Лиза виновато посмотрела на него.

— Диана? — удивился Полонский. — А эта причем?

— Понимаешь, она пришла ко мне, плакала и упрекала, что я тебя отбила у нее. В общем-то, какая-то доля правды в этом была, и я ей сказала, что на самом деле мы давно женаты, просто поссорились и не жили вместе, а теперь решили помириться. Так что я не отбивала тебя у нее, а просто хочу вернуть то, что мне по праву принадлежит. Тогда она сразу успокоилась.

— Ну, ты, блин, даешь, — вырвалось у Полонского. — Пожалуй, тебе и в самом деле нужно было записывать, что ты кому придумала. Ну, вот скажи, откуда у твоей кристально честной мамы дочка такая лгунья?

— Дима, — мгновенно вспыхнула Лиза, — как ты смеешь меня так оскорблять?

Но она тут же успокоилась. Глаза его смеялись, и он определенно смотрел на нее с нежностью. А потом и вообще обнял и стал целовать.

— Дима, — уже совсем другим тоном сказала она. — Я больше никогда не буду врать. Обещаю. Это просто обстоятельства так сложились.

— Ну да, обстоятельства. Почему-то у меня обстоятельства так не складываются. Я терпеть не могу лгать и никогда не лгу, — назидательно произнес он.

— Да, и именно поэтому ты выдавал меня Олегу, Борису и всем остальным за свою невесту.

— А я не врал. Я, может, действительно хотел, чтобы ты была моей невестой.

— Дима, не ври, — строго сказала Лиза. — Ты же не делал мне предложения, как же я могла быть твоей невестой. Ты, между прочим, был даже женат в это время.

— Так в этом и была вся трагедия.

— В чем?

— В том, что меня обманом женила на себе одна весьма предприимчивая особа.

И он так радостно захохотал, что совсем уже решившая обидеться на него Лиза не выдержала и тоже засмеялась.

— Ну, хорошо, — наконец, успокоился он. — Поехали к твоей маме. Я должен открыть глаза бедной женщине на ее дочь.

— Ты что, с ума сошел? — мгновенно взвилась Лиза. — Только попробуй.

— Шучу, шучу, — снова засмеялся Полонский. — По-твоему, я собираюсь кому-то рассказывать, какого дурака свалял, связавшись с тобой?