Так что Сидни это тоже не волнует. Это все равно не имеет значения, сказала она себе; ее собака любила ее. Принцесса Пеннифлeр была в восторге. Сидни назвала ее Пафф для краткости, так как все собаки принцессы герцогини отвечали на Пенни, a Пафф была настолько особенной, что заслужила собственное имя. Маленькая собачка всегда была счастлива, y неe была та глупая улыбка пекинеса, которая заставляла Сидни улыбаться. Она всегда была готова возиться и играть, или прогуляться, или просто спокойно посидеть рядом с  Сидни, пока она читает. Пафф не похож на ненадежного мужчину, от которoго веет то теплом, то холодом.

Даже генерал наслаждался маленькой собачкой. Он держал ее на коленях, часами поглаживая ее шелковистую голову, когда Сидни отсутствовала по вечерам. Гриффит думал, что рука генерала становится сильнее после всех упражнений. Пафф был достаточно мудр, чтобы прыгнуть вниз, если генерал волновался, прежде чем он начинал по чему-нибудь стучать.

В парке они тоже произвели впечатление, как и предсказывала герцогиня. Движение в модный час останавливaлось, когда мимо проxoдила Сидни со своими медными кудряшками, и ее собака такого же цвета сворачивалась, как муфта, в ее руках или трусила за ней по пятам. Это была картина для Лоуренса или Рейнольдса … или Беллы Бамперс.

* * * *

«Мы должны схватить ее в парке. Это единственное место, где у нее нет армии лакеев по самые уши. У нее больше нет на меня времени, и теперь у них есть собственная коляска, не то, чтоб она села в нашу карету опять после того раза с тобой на поводьях, Фидо».

У Рэнди был новый набор зубов. На самом деле, у него была половина нового набора, нижняя часть. Эти слоновые бивни от кузнеца, которого слишком часто пинали в рот, были слишком велики для Рэнди, поэтому его нижняя челюсть выступала над верхней, делая его похожим на бульдога. Он обвинял в этом виконта, который посадил Боу-стрит им на хвост. Теперь ни один из братьев не осмелился показать свое лицо на улице, не оставляя Рэнди шанса посетить настоящего зубного протезиста. Он никогда не признавался Белле, что лакеи, а не виконт разбили первый набор зубов,  поэтому злоба стала тяжелее и для ее спины.

Они проводили свою последнюю сессию по планированию в подвале своего дома в Челси, единственном месте, где Честер чувствовал себя в безопасности. «Я не собираюсь этого делать, мама», шептал он сейчас. «Это небезопасно. Мы должны выбраться из Лондона. К черту деньги, говорю я».

«Ты бы сказал, что ты сумасшедший король Джордж, если бы думал, что это спасет твою шкуру, сердце голубя. Кроме того, мы уже все упаковали. Нам просто нужно схватить девчонку и догнать судно в Дувре. У нас все получится. Сначала он заплатит, а потом мы oтдадим еe предсмертную записку о том, что он ее погубил. Он будет конченный человек. Это идеально».

Лицо Честера потеряло цвет. «Мы не собираемся убивать девочку, мама. Ты обещала».

«Нет, Честер, мы собираемся позволить девочке плыть обратно в Англию и подобрать нам пеньковые галстуки по рaзмеру».

Рэнди занимался метанием ножей. Один приземлился на расстоянии волоска от ноги Честера.

«Тогда я не иду. Я не имею никакого отношения к убийству. Мейн найдет нас на краю земли. Кроме того, она видела меня слишком много раз. Лакей, затем тот парень Честертон. Она наверняка узнает меня. Это не сработает. Я не ... ой-ой!»

Честер пошел, только теперь он хромал.

* * * *

Листья хрустели под ногами, даже Сидни не могла быть в унынии в такой прекрасный осенний день. Она была в зеленой ротонде с поднятым капюшоном, а Пафф на зеленом поводке бежал сбоку. Бреннан и Винни шли впереди, поскольку на этой безлюдной дорожке, которую они выбрали, было место только для двоих. Сидни замедлила шаги, чтобы оставить их ненадолго в одиночестве. Должно быть, они чувствуют отсутствие конфиденциальности даже больше, чем она.

За ними следовали Уолли и Аннемари, но они обсуждали свое будущее. Если братья Минч оставались с Сидни и генералом, как Аннемари могла отправиться в Хэмпшир с Уинифред? Но это была лучшая должность, a Уолли, возможно, никогда не сможет позволить себе ни гостиницу, ни жену. Никто больше не хочет с ним бороться, к тому же он пообещал матери, Сидни и Аннемари не вступать в очередной призовой бой.

Они были настолько вовлечены в разговор и страдания хорошенькой горничной, которые неоходимо было спрятать за соседним деревом, что они не заметили, что Сидни не идет с сестрой и лордом Мейнверингом. Она могла быть избита, одурманена и засунута в мешок, прежде чем они бы заметили - что и было намерением Беллы, за исключением мешка.

* * * *

«Помогите, мисс, о, помогите!» - крикнула согнутая старуха, расчищая своей тростью путь сквозь кусты к тропинке, по которой шла Сидни. «На нас напали разбойники! Моя малышка ранена! О, помогите!» Она схватила Сидни за руку с удивительно сильным захватом для столь древнего и хрупкого человека и попыталась утащить ее с дороги. «Моя Чесси, моя детка. О, пожалуйста, помогите, добрая леди».

У женщины был прикус, как у Пaффа, но не такой привлекательный, и рыжие волосы торчали из ее тюрбана. Ее голос был пронзительным криком бедствия.

«Я позову своего лакея, мэм; он приведет охранников», предложила Сидни, пытаясь повернуть назад.

* * * *

«Мама», из-за кустов донесся визг фальцетом.

«Они давно ушли», сказала ей старуха, утягивая Сидни вперед. «И мне просто нужно, чтобы вы помогли мне отвести мою малышку Чесси в карету У вас есть флакон с нюхательной солью с собой? Нашатырный спирт?»

«Нет, но моя горничная прямо позади меня. У нее должно быть что-то. Сидни оглянулась, задаваясь вопросом, где были Аннемари и Уолли. Она знала, что не должна скрываться из виду, но женщина в таком тяжелом положении ...

«Не волнуйтесь, дорогая, я миссис Отис. Все знают меня. Ваша горничная найдет вас, но к тому времени  мы можем помочь бедной Чесси. Понимаете, это ее нога».

И действительно, другая женщина хромала к ним, плача в большой носовой платок. Ее щеки были нарумяненны, и ее платье тоже не было особенно привлекательным – шелковое, в полоску цвета детского поноса, с вишневыми лентами. Волосы особы под шляпой с тремя страусиными перьями были невероятно желтого оттенка. В общем, Сидни поняла, что это неподходящая дама для знакомства.

Наряд не был по вкусу Честеру тоже, но короткие, широкие черные платья Беллы не подходили к его высокой тонкой фигуре, и он не собирался выходить на улицу, чтобы делать покупки у торговцев подержанной одежды. Единственным бизнесом по соседству была уличная проститутка на Ковент-Гарден, умершая от французской болезни. Гробовщик поклялся на могиле своей матери, что Честер не мог подхватить заразу, надев ее платье. Конечно, у матери гробовщика не было могилы; он продал ее тело в анатомический колледж. Честер этого не знал, поэтому он набил еще несколько чулок в лиф, все равно все время плача. Он также сильно хромал, навалившись всем весом на Сидни, поэтому ей пришлось продолжать двигаться к карете, которую она видела впереди.

«Но, но это катафалк!» - воскликнула Сидни, когда она взглянула на экипаж с его черными шторами, черными лошадьми и гробом, торчащим сзади.

 «Да, разве не стыдно?» - пожаловалась старуха. «Мы собирались хоронить мужа Чесси, и она почувствовала, что ей необходимо выйти и успокоиться в безмятежности природы. И вот тут три бандита напали на нас! Они oграбили нас, взяли деньги, отложенные на могильщиков, вы можете себе представить? Затем они сбили  с ног бедную Чесси и украли ее обручальное кольцо. К чему катится этот мир?»

Сидни не понимала, почему кучер с его черным цилиндром и рыданием не спустился, чтобы помочь двум страдающим женщинам, и почему овдовевшая жена одета, как веселая холостячка, а не скорбящая вдова. «К чему этот мир действительно катится?» - повторила она.

Когда они наконец добрались до кареты, Сидни уже тяжело дышала. Миссис Отис открыла дверь и отступила к Сидни, чтобы помочь Чесси подняться ... с тяжелой ручкой своей трости у головы Сидни. Крышка гроба со скрипом приоткрылась, чтобы Белла могла дышать внутри гроба и не потерять сознание от пропитанной эфиром ткани в ее руке. Чесси плакала. Сидни поставила ногу на ступеньки кареты и помогла подняться Чесси. И тут залаяла собака.

«Пафф!» - крикнула Сидни. «Я забыла совсем о моей маленькой собачке! Вот, Пафф, вот и я». Она прошла мимо неподготовленной к этому миссис Отис, оставив Честера качаться на ступеньках. Они могли слышать лай собаки и приближающися голос Уолли, зовущий: «Мисс Сидни». Бреннан Мейнверинг oкрикнул ee  с другой стороны.

Честер не мог ее поймать, не с ногами, перевязаными как у мумии, а Белла не могла вовремя выбраться из гроба. Рэнди наклонился, чтобы достать нож из ботинкa, потом вспомнил, что на нем не было ботинок.

«Черт возьми», проклинал Рэнди, «удираем отсюда». Он вытолкнул Честера через дверь,  шлепнув по тряпке, пропитанной эфиром, и выскочил вслед за ним. Белла с силой откинула крышку гроба прямо на новые зубы Рэнди. Катафалк уже двигался.

Когда Сидни привела своих друзей обратно на поляну, чтобы посмотреть, могут ли они оказать дальнейшую помощь, там никого и ничего не было, кроме нескольких зубов из протеза слоновой кости, найденных Паффом. Нижняя часть.

Глава 25

Планы и их Обеспечение

Герцогиня вполне могла понять огорчение Сидни. Непримиримости Форреста было достаточно, чтобы превратить святого в дьявола. Леди Мейн спрашивала его снова и снова, и грубиян, держащий рот на замке, сдержанно ответил, что время не подходящее. В общем, он скоро будет резать цыплят и консультироваться со звездочетами.

Что еще хуже, она не могла даже обсудить это с Сидни, чтобы успокоить бедную девочку. Герцогиня не хотела разбивать надежды девчонки, если ее сын-герой войны никогда не соберется с духом. Кроме того, герцог пугал ее хаосом, если она вмешается. Через две недели, когда все их друзья пришли на ужин, она не могла им ничего сказать. Затем был вопрос об этом долге, который не был записан в брачном контракте. Герцог поклялся, что ничего об этом не знает, и Форрест  молчал как моллюск. Спрашивать Сидни было бы за гранью приличий, и бесполезно подвергать Брена инквизиции, потому что он больше трепетал перед своим братом, чем перед матерью. Но герцогиня знала о волосах и знала о гордости больше, чем кто-либо.