– Но… мама… как же я?

Голос Рики был таким печальным, что Кэтрин внезапно стало ее жаль, даже несмотря на то что Рики – злобная ведьма.

– Милая, ты тоже можешь найти мужа, – улыбнулась Моника. – Как бы то ни было, ты уже чуточку выросла из того возраста, когда живут с мамочкой, не правда ли? Кэтрин предложила мне воспользоваться ее квартирой в Чикаго, и я готова поймать ее на слове. Кто знает? Вдруг подвернется янки, который будет без ума от моего акцента.

Моника беззаботно стала спускаться по лестнице, но остановилась и обернулась к дочери:

– Предлагаю тебе, Рики, перестать водить за нос того ковбоя. Ведь можешь натворить дел гораздо худших, чем просто согласиться на то, что он готов тебе предложить.

Кэтрин перевела взгляд на Рики, которая привалилась к перилам, словно ее ударили по голове. В какой-то степени так оно и было, поскольку Моника никогда не славилась деликатностью.

– О чем это она? – спросила Кэтрин. – Что за ковбой?

– Ничего особенного, – пробормотала Рики и медленно пошла в свою комнату.

Чувствуя и усталость, и смятение, Кэтрин отправилась искать убежище на кухне у Лорны. Рухнув на стул, она оперлась локтями о столешницу.

– Рики сказала Рулу, что я собираюсь продать ранчо, – без предисловий начала Кэтрин. – Рул тут же решил, что это правда. Мы поспорили, и я сказала ему, чтобы ел сам, так что он, наверное, швырнул поднос о стену. Потом я сцепилась уже с Рики из-за Рула, и тут Моника заявляет Рики, что уезжает из «Угодий Донахью». У Рики было такое лицо, точно ее побили. Я вообще не понимаю, что тут происходит! – простонала она.

Лорна рассмеялась:

– Просто ты безумно устала и держишься единственно за счет силы воли, и сейчас почти ничего не в состоянии понять. Моника и Рики собачатся всю жизнь, нечему тут удивляться. К тому ж Моника всегда говорила – если ты вернешься, она уедет. Относительно Рики… ну, ей нужен сильный любящий мужчина, который заставит ее почувствовать, что она чего-то стоит.

– Мне жаль ее, – медленно произнесла Кэтрин. – Даже когда хочется ее придушить, все равно жаль.

– Настолько жаль, что готова уступить ей Рула? – лукаво осведомилась Лорна.

– Нет! – последовал незамедлительный и столь яростный ответ, что Лорна рассмеялась.

– Я так и думала.

Экономка вытерла руки о передник:

– Наверное, лучше мне проверить, как он там. Хотя если он не швырнул поднос о стену, то точно запустит им в меня, когда увидит, что это не ты пришла. Ты вообще собираешься к нему?

– Возможно, – вздохнула Кэтрин, – но не сейчас. Дам ему остыть, и тогда, быть может, мы поговорим, не срываясь на крик.

Когда Лорна ушла наверх, Кэтрин еще долго сидела за столом, разглядывая уютную и такую домашнюю кухню. Остыть требовалось не только Рулу, она и сама темпераментом не слишком ему уступала, и, если быть честной с собой, приходилось признать, что Рул свой норов сдерживал гораздо лучше, чем она – свой.

Открылась задняя дверь, и Льюис Стовэлл прислонился к косяку.

– Ну же, Кэтрин, – ласково пропел он. За последние несколько дней Льюис перестал обращаться к ней «миссис Эш» и перешел к имени, что напрашивалось само собой, учитывая, как близко они вместе трудились. – Пора приниматься за дело.

– Это Рул просил загрузить меня так, чтобы сил хватало только на то, чтобы работать, спать и ухаживать за ним? – с подозрением полюбопытствовала Кэтрин.

Легкая улыбка тронула губы Стовэлла, отчего в уголках глаз собрались мелкие морщинки.

– Устали, а?

– В нокауте.

– Недолго осталось. На следующей неделе Рул уже встанет с постели, а еще через неделю, может, и в седло сядет. Я уже такое видел.

– Это с гипсом-то на ноге? – усомнилась Кэтрин.

– Или на руке, или с перевязанными ребрами, или со сломанной ключицей. Ничто его не удержит. Только из-за сотрясения он и находится в кровати так долго.

Кэтрин поднялась со стула, со вздохом натянула чистые носки и сунула ноги в сапоги. Льюис странно смотрел на нее, и она подняла голову как раз вовремя, чтобы заметить этот взгляд.

– Льюис? – неуверенно окликнула Кэт.

– Я просто подумал, что под всем этим городским лоском вы всего лишь деревенская девчонка.

– Лоском? – Подобная мысль ее позабавила. – Это я-то?

– Вы бы знали, о чем я толкую, если бы были мужчиной, – протянул он.

– Если бы я была мужчиной, подобная мысль вам бы и в голову не пришла!

Его смех лишь подтвердил ее правоту. Пока они шли по двору, Кэтрин собиралась с силами, чтобы задать вопрос, который вертелся у нее на языке с тех пор, как она впервые увидела Льюиса.

– Вы были вместе с Рулом во Вьетнаме? – как можно непринужденнее спросила она.

Стовэлл посмотрел на нее:

– Я был во Вьетнаме, но не с Рулом. Его я встретил около семи лет назад.

Кэтрин больше ничего не сказала, и, только когда они уже дошли до конюшни, Льюис поинтересовался:

– А что?

– Вы очень похожи, – медленно пояснила она, сама толком не зная, почему они, казалось, высечены из одного камня. Оба были опасными суровыми мужчинами, повидавшими слишком много смерти и боли.

– При мне он никогда не упоминает о Вьетнаме, – в голосе Льюиса появились хриплые нотки. – Я и сам больше не говорю на эту тему. Единственные люди, которые бы меня поняли, тоже там побывали, и у них свои проблемы. Мой брак распался, потому что жена не выдержала, не смогла выносить меня, когда я только вернулся.

Ответный взгляд Кэтрин был полон боли и сочувствия, и Льюис широко улыбнулся – по-настоящему улыбнулся.

– Еще рано пиликать на скрипках, – поддразнил он. – Со мной все хорошо. В один прекрасный день я, может, снова женюсь. Мужчины обычно ноют и стонут по поводу брака, но в женщинах есть что-то такое, что заставляет нашего брата снова наступать на те же грабли.

– Интересно, что? – рассмеялась Кэтрин.

Это новое чувство близости с Льюисом оставалось с Кэтрин на протяжении всего дня, который выдался таким же насыщенным и беспокойным, как и утро. У одного жеребца случились колики, а две кобылы еще до исхода ночи могли ожеребиться. Когда Кэтрин наконец вернулась домой, шел восьмой час, и Лорна сообщила, что уже отнесла Рулу ужин.

– Он в ужасном настроении, – доложила она.

– Тогда ему придется еще какое-то время побыть в этом состоянии, – устало ответила Кэтрин. – Я не готова его утешить. Хочу принять душ и лечь.

– А поесть не собираешься?

– Слишком устала, – покачала головой Кэтрин. – Поем утром, обещаю.

Приняв душ, она рухнула поперек кровати, не в силах даже укрыться простыней, и, к счастью, тут же уснула. Но, как ей показалось, уже через несколько минут ее растолкали.

– Кэтрин, просыпайся, – потребовала Рики, и Кэтрин заставила себя открыть глаза.

– Что такое? – слабо спросила она, заметив, что Рики полностью одета. – Который час?

– Половина двенадцатого. Пошли. Обе кобылы рожают, и Льюису требуется помощь.

В голосе Рики не слышалось абсолютно никакой враждебности, ведь ее всегда интересовала работа на ранчо. Ничего удивительного, что Льюис послал за женщинами вместо того, чтобы будить кого-то из работников: и Рики, и Кэтрин прежде уже помогали кобылам в родах, хотя прошли годы с того момента, как Кэт делала это в последний раз. Но это ее собственность и ее обязанность.

Кэтрин поспешно оделась, и они с Рики бросились в помещение для выжеребки, освещенное лишь несколькими лампами в стойлах. Приходилось двигаться совсем тихо, чтобы не беспокоить животных, поэтому они говорили шепотом. Льюис и ветеринар, Флойд Стоддард, ждали в пустом стойле.

– Сэйбл уже на подходе, – сообщил Льюис, глядя на женщин. – А Андалусии, судя по всему, придется попотеть.

Но они ждали и ждали, а Сэйбл все никак не могла ожеребиться, и Флойд забеспокоился. Было уже почти два часа ночи, когда он в очередной раз проверил ее и вернулся с напряженным лицом.

– Сэйбл легла, – сообщил он. – Но жеребенок перевернут. Придется ему помочь. Вымойтесь.

Мужчины разделись до талии, вымылись теплой мыльной водой и бросились к Сэйбл. Рики и Кэтрин закатали рукава как можно выше и тоже вымыли руки, хотя, в общем-то, им не придется помогать переворачивать малыша. Чудесная темно-гнедая кобыла лежала в стойле, набухшие бока гротескно выпирали.

– Держи ей морду, – велел Флойд Рики, опускаясь на колени подле лошади.

Громкое, полное страдания ржание, донесшееся из другого стойла, заставило всех четверых поднять головы. Льюис выругался.

– Кэтрин, посмотри, как там Андалусия!

Андалусия тоже лежала, но особого беспокойства не наблюдалось. Кэтрин сообщила Флойду и оценила ситуацию: Рики изо всех сил пыталась удержать Сэйбл, Льюис надавливал кобыле на брюхо, помогая Флойду перевернуть жеребенка.

– Андалусия в порядке, но ее жеребенок тоже на подходе. Я останусь с ней.

По лицу Льюиса катился пот.

– Ты знаешь, что делать?

– Да, не волнуйся. Если будут проблемы, я позову.

Когда Кэтрин вошла в стойло, Андалусия подняла жемчужно-серую голову и тихо заржала, потом снова опустилась на сено. Кэтрин встала на колени возле лошади, осторожным касанием руки давая животному понять, что она рядом. Большие темные глаза смотрели на Кэтрин с выражением трогательного, почти человеческого спокойствия.

Лошадиные бока содрогнулись от очередной схватки, и показались крошечные острые копытца. Андалусии не понадобилась помощь. Уже через несколько минут жеребенок извивался на полу, все еще находясь в околоплодном пузыре. Кэтрин быстро разрезала пленку, освободила лошадку и, схватив мягкую сухую ткань, принялась растирать длинными ритмичными движениями. Пока она возилась, кобыла с трудом поднялась на ноги и встала, опустив морду и тяжело дыша. Андалусия испустила тихий вздох и сунулась проверить, как там маленькое создание, дрожащее на сене. Затем стала любовно вылизывать жеребенка, заменяя материнской лаской растирание Кэтрин.