Александра Соколова - Просто мы разучились прощать

– Ого! Это признание?

– Воспринимай как хочешь. Так получилось, что ты и Саня – мои единственные настоящие друзья. Лёка не в счёт, сама понимаешь…

– Ага, и теперь ты решила МНЕ предложить руку и сердце, чтоли?, – Кристинины глаза округлились и медленно, но верно полезли на лоб.

– Да дослушай ты, бесстыжая!

– Я слушаю, ты только не пугай так…

– В общем, я хочу, чтобы ты меня поняла. Так, как я живу дальше жить нельзя. Потому что это не жизнь. Я уже взрослая, у меня всё сложилось, есть квартира, работа, друзья. Но всё это не имеет никакого значения потому что, по сути, всё плохо, и мне это надоело. И то, что я сейчас скажу должно остаться между нами, ладно? И обещай, что поймешь меня…

– Обещаю, – озадаченно пробормотала Кристина, – Давай говори уже, чтоли, а то мне как-то жутко стало…

– В-общем, я решила…

Конечно, был скандал. Скромненький такой, небольшой скандальчик. И слезы были, и тесные объятия, и крики. И ругалась Кристинка долго. Но потом всё же поняла… Даже нет, не поняла – приняла.

И Женька с головой окунулась в новую жизнь.

Уволилась с работы, дни проводила у Кристинки на кухне, за бесчисленными чашками кофе и сигаретами, а ночами с головой погружалась в электронные строчки и телефонные звонки.

Но чем ближе становился час «икс», тем беспокойнее было на душе – Женька постоянно думала о том, сможет ли она сказать всё Лёке, и сможет ли вообще сделать то, что задумала. Страшила неизвестность, и она же горячила кровь сладкими предчувствиями.

И всё случилось. Обыденно и просто – как будто и не было недель страхов и сомнений. Рано утром Кристина и Ромик проводили Женю на вокзал и вскоре поезд Таганрог-Москва застучал по рельсам…

– Я всё сделала правильно, – убеждала себя Женька, лежа на второй полке плацкартного вагона и уткнувшись взглядом в окно, – Пусть она не знает пока. В конце концов, это всего лишь неделя – а потом я вернусь и… поговорю с ней.

В этом убедить себя оказалось легко. Гораздо сложнее было справиться с волнением от предстоящей встречи. Женька словно смотрела на себя со стороны и не верила, что она это делает. Сорваться в незнакомый город к незнакомому мужчине… Это была как будто не она. А, может быть, это просто была новая Женя, еще не успевшая привыкнуть сама к себе.

Когда Женька еще училась в школе, её учитель по литературе часто повторял одну и ту же фразу: «Нельзя ждать, когда всё вокруг тебя поменяется. Меняться нужно внутри. Если не можешь внутри – меняй снаружи. А если и снаружи не можешь – делай хоть что-то, только не сиди на месте».

И вот она меняла. Меняла, не давая себе ни на секунду остановиться, задуматься… Её тянуло к этому одинокому московскому мужчине, который неожиданно и внезапно стал таким близким и родным.

Поезд подошел к Москве ранним утром. Женька не спала. Быстро переоделась в туалете, дрожащими руками изобразила на лице некое подобие макияжа и побросала косметику и тапки в сумку. Она волновалась. Боялась увидеть не того человека, которого представляла себе. Боялась, что он увидит не ту, которую ждал.

И вот – Москва. Перрон. Толпа народа, плавно текущая в одну сторону. Женька выпрыгнула из вагона и заметалась взглядом по сторонам.

Увидела. Шагнула вперед. И утонула в теплых ласковых объятиях.

***

– Я приготовил твоё любимое блюдо, – Илья хлопотал на кухне, что-то доставая из холодильника и попутно зажигая плиту, – И вино у меня есть… Выпьем?

– Илюш, какое вино в восемь утра?, – натянуто рассмеялась Женька и забилась поглубже в угол. Так было уютнее – потому что именно так она всегда сидела у себя дома. В углу, на табуретке, поджав ноги.

– Ничего! Ради такого случая можно и в восемь, я считаю, – Илья, наконец, закончил заставлять стол приборами и салатницами и плюхнулся напротив Женьки. Спохватился, достал пепельницу. И замолчал, буравя голубыми глазами Женино лицо, – Ну ты как?

Как… В этот момент Женька даже сама себе не смогла бы, пожалуй, ответить на этот вопрос. В смятении, в панике, счастливая, уничтоженная… Она не могла понять сама себя. Илья был такой родной и в то же время чужой… Желанный, выстраданный и… незнакомый. Женя не могла понять обуревавших её чувств – еще вчера она многое знала об этом человеке и он был ей очень близок. А сегодня… Сегодня это был тот же человек и в то же время совсем другой.

– Илюх… Давай всё-таки выпьем, а?, – нарочито бодро предложила Женя и спрятала взгляд от настойчивых глаз, – За нашу встречу. За то, что она состоялась наконец. Я… Я очень рада, что я здесь.

– И я рад, что ты здесь, Жень. За нас.

Дальше стало легче. Алкоголь теплыми волнами растекся по венам и освободил дыхание. И уже реже Женька прятала взгляд, тихонько, исподтишка, но она всё же смотрела на Илью и понимала, что это – он, тот самый, к кому она так стремилась.

Остаток дня прошел в долгих разговорах и неумелых, неловких попытках «случайно» прикоснуться, послушать биение пульса, и ритм сходящего с ума сердца.

Вечером они пошли гулять в лесопарковую зону. Брели по безлюдной аллее, прислушиваясь к голосам, шумящим где-то вдалеке. И Женька всей кожей ощущала необыкновенное дыхание осени.

– Жень…, – внезапно заговорил Илья, – А ты Лёке сказала, куда едешь?

– Нет…

– Почему?

– Не знаю. Наверное, потому что не смогла, – Женька остановилась и посмотрела в глаза Илюше. Коснулась щеки. Плеча. Улыбнулась ласково. – Забудь о ней, Илюш. Помнишь, в наш последний разговор я сказала тебе, что какой бы ты ни был, ты стал для меня очень родным и близким.

– Помню, – голос Ильи вдруг разом стал хриплым и низким.

– Теперь… Сегодня… Ты стал мне еще ближе…

Позже Женька уже не могла вспомнить, кто сделал первый шаг. Она только почувствовала теплые губы на своей щеке, переносице… Теплая волна подхватила её сердце и бросила в бесконечный омут. Она целовала Илью, впитывая в себя его запах, исследуя каждый миллиметр его губ. И сходила с ума, ощущая ответный поцелуй. В эти прикосновения они вкладывали всю тоску по ласке, по нежности, всю разделенно-неразделенную любовь и негу.

И когда через час они оказались в одной постели, это было так же правильно и естественно, как дыхание золотой осени и тихое пение поздних птиц.

И началась сказка.

Каждую секунду они были вместе. Гуляли по Москве, заходя в маленькие уютные кафешки чтобы выпить кофе или перекусить чего-нибудь легкого. Илья ни на секунду не отпускал Женьку от себя – держал за руку, улыбался и шептал на ухо глупые нежности.

А Женя таяла. Чуть ли не впервые в жизни она ощущала постоянную заботу – ей дарили цветы, готовили завтрак и угощали кофе. Первый раз она могла ни о чем не думать и радоваться этим волшебным золотым дням.

Конечно, не всё было просто – и иногда Женька, поймав взгляд Ильи, прятала глаза. Она чувствовала всё, что беспокоило его, но ничего не могла с этим поделать.

Ведь не так просто изменить то, что вросло в тебя и стало частью твоей жизни.

***

– Жень, а как ты с ним спала?, – Кристинка настороженно смотрела на подавленную Женьку и осторожно гладила её по голове.

– Нор… Нормально спала, – всхлипнула Женя и покрепче прижалась к Кристинкиному плечу. Уже два часа прошло с того момента, как она на вокзале выпрыгнула из поезда и все два часа Женя ревела, не переставая.

Было очень больно. Не так больно, как когда с Лёкой расставались, но всё равно очень. Всё началось еще на Курском вокзале в Москве – они с Ильей стояли молча, прижимались друг к другу и никак не могли сказать главных или хотя бы каких-нибудь слов. Расставание было неизбежным, и таким отчаянным. Казалось, что сказка, в которой они очутились вдруг, уже никогда не повторится – что Женькин поезд навсегда увезет её назад, в реальность, грязную и пошлую. И только когда поезд тронулся и Женя на ходу запрыгнула на подножку, Илья прошептал одними губами: «Я люблю тебя». С того момента Женька и начала плакать.

– Жень! Не спи!, – оказывается, Кристина уже несколько минут трясла Женю за плечо. Надо же… А ведь не чувствовалось ничего – настолько ушла в воспоминания.

– Я не сплю, Кристь. Мне плохо.

– Да почему же тебе плохо, я не понимаю? Вы что, в разных странах живете, чтоли? Раз любовь – еще раз встретитесь, подумаешь.

Кристина встала и раздраженно начала ходить по кухне. А Женька посмотрела на неё удивленно и вдруг поняла: боится. Боится спросить.

– Крысь… Я не уеду в Москву насовсем. Не бойся.

– Ох, Женька-Женька…, – вздохнула, – Да при чём тут Москва? Если бы ты уехала туда и была бы там счастлива – я бы только обрадовалась. Но ты же опять бросаешься в авантюры! Ты сама бы себя послушала: познакомилась по инету с мужчиной, который намного тебя старше, рванула в Москву, переспала с ним в первый же день. А теперь сидишь и плачешь, что вы больше не увидитесь. Странно всё это мне.

– Много ты понимаешь…, – Женька вытерла слезы и сердито уставилась на холодильник, – Я практически всю свою взрослую жизнь, пусть и недолгую, потратила на Лёку. Я заботилась, любила, оберегала. А здесь – впервые в жизни – оберегать стали меня. И заботиться обо мне. И кофе в постель… носить… любить…

Сорвалась на всхлипывания и замолкла.

– Жень. Ты подумала, что Ленке скажешь?

– Подумала…

– И?

– Правду скажу.

– Какую правду?

– А такую!, – неожиданно зло получилось, – Кончилась любовь. Пора мне и свою жизнь потихоньку строить. Прости, Кристь… Я звонить пойду.

– Ему?

– Ему.

– Не пожалеешь, Жень?

– А даже если и пожалею… Хотя бы немножко побуду счастливой. Думаю, оно того стоит.