Александра Соколова - Просто мы разучились прощать

Разговор с Леной прошел на удивление легко – не было ни обид, ни истерик. Женя быстро сказала всё равнодушной Лёкиной спине и немедленно откланялась – убежала домой. Конечно, отношения после этого не те стали – перестали созваниваться, встречались реже. Как будто перешли какую-то грань и затаились тихонько. Ждали… А чего ждали – и сами не понимали.

Женя по-прежнему общалась с Ильей через интернет. Всё чаще они созванивались – он скучал не меньше, чем она. Постоянно звал приехать. Но тормозила работа – после возвращения из Москвы Женька устроилась на штатную должность в местную газету, тормозили друзья, которым нужно было уделять внимание, и страшно было – ведь сказки, они повторяются редко. Гораздо реже, чем хотелось бы.

А потом у них сорвало крышу. Илья позвонил поздно ночью, долго уговаривал Женьку приехать и в итоге сказал просто: «Если Магомет не идет к горе… Жень, я приеду послезавтра».

Конечно, Женька не поверила. Даже когда Илья перезвонил на следующий день и сказал номер рейса, всё равно не верила. И бегая туда-сюда в зале ожидания аэропорта, не верила тоже.

И только когда он, румяный и возбужденный, заключил её в свои объятия, наконец поверила. И поняла, что сказки бывают в жизни. И что мечты – на то и мечты, чтобы иногда сбываться.

Две совместные недели в Таганроге пронеслись как один день. Женька сознательно не стала знакомить Илью ни с кем из друзей – она просто выпала из жизни на эти четырнадцать дней и не хотела делить Илью ни с кем.

Каждую ночь они зажигали свечи и зеркало удивленно смотрело, как еще недавно несчастная Женька вместо того чтобы плакать, уткнувшись в батарею, весело скачет по кровати, обнимая симпатичного мужчину, смеется и выглядит целиком и полностью счастливой.

Иногда звонила Лёка. Женя отделывалась общими фразами, и старалась побыстрее закруглить разговор. Ей категорически не хватало времени – она торопилась, стремилась успеть до отъезда Ильи сказать и сделать всё, что хотела.

– Мне очень хорошо с тобой, Илюш, – прошептала Женька и уткнулась губами в ключицу мужчины, – Очень-очень.

– И мне с тобой. Я люблю тебя, малыш… Я хочу всегда быть с тобой.

– Всегда?, – Женьку словно током ударило. Она подскочила на кровати и уставилась на Илью горящими глазами, – Но ты же понимаешь, что…

– Подожди. Послушай, что я скажу. Я хочу, чтобы мы были вместе. Пойми, мы не сможем долго вот так ездить друг к другу в гости. Придется что-то решать.

– Ты… Чего ты хочешь?, – завозился в груди стеклянный зверек, подал голос. И стало холодно и одиноко.

– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне в Москву. Насовсем.

Илья был очень убедителен. Он приводил всё новые и новые аргументы, в силу которых Женька должна была бросить Таганрог и уехать в Москву. Но все эти аргументы пасовали перед одним-единственным: «Лёка». Только Лёка. Всегда и во всем – только она.

Женя рвалась на части. Одна её половинка говорила, что настоящая жизнь здесь, в Таганроге, среди друзей, рядом с Леной. А другая шептала назойливо: «Ты же хотела счастья? Так вот же оно, прямо перед тобой – осталось только протянуть руку».

Конечно, до отъезда Ильи они ничего не решили. Женя обещала подумать – это единственное, что она могла обещать.

Проводила Илью. Поплакала, уткнувшись в подушку. И… успокоилась. Решила: пусть всё идет так, как идет. Само всё решится.

И потянулись прежние, однообразные в своей простоте дни. Работа, друзья, интернет. Изредка – Лёка. Илья от тоски познакомился с какой-то московской девушкой, начал с ней общаться и Кристинка шутила: мол, уведет Маша у тебя Илью – будешь знать. Но Женька знала: он никогда не сделает ей больно. Знала, потому что ярко помнила момент, когда впервые рассказала Илье всю историю своих отношений с Леной. Он тогда взял её руки в свои, сжал крепко-крепко и прошептал с надрывом: «Я никогда не сделаю тебе больно. Клянусь». И Женька поверила. Она верила ему во всем и знала, что Маша – это всего лишь друг, и что они всё равно будут вместе.

Так прошла осень и тихой поступью к порогу подошел декабрь. Илья постепенно перестал уговаривать Женьку уехать в Москву – понял, что не готова она пока к этому. Но и сам приезжать не рвался – работы было много, проблем и обычных, повседневных дел, которые затягивают порой словно трясина и никуда от них не денешься.

– Ленка, привет!, – Женя радостно влетела в комнату и с разбегу чмокнула Лёку в коротко стриженную макушку, – А ты какими судьбами тут?

– В гости зашла. Я не вовремя?

– Почему? Очень даже вовремя. Давно тебя не было – соскучилась я. Будешь есть? Сейчас пельмени сварю.

Женька захлопотала под внимательным Лёкиным взглядом, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. Оказалось, что гораздо проще было сохранять спокойствие вдали… В стороне… А попробуй вот так – когда она сидит, такая своя и родная, и кусочек татуировки торчит из-под футболки, и задорные вихры так хочется пригладить…

– Мелкая, у тебя выпить есть?, – хмуро спросила Лёка и у Женьки перехватило дыхание от полузабытого обращения.

– Есть. Коньяк. Будешь?

– Давай.

В молчании разлили коньяк по бокалам, чокнулись тихонько, старательно пряча глаза. И вдруг Лёка протянула руку и усадила Женьку к себе на коленки. Уткнулась в шею, задышала жарко.

– Мелкая… Мелочь…, – прошептала, – Что происходит с нами? Что?

Женька молчала. И удивлялась только, почему вдруг щекам стало так горячо и мокро. А в следующий момент и удивляться перестала.

Лицо Лёки было всего в нескольких сантиметрах от лица Женьки. Потянувшись, она коснулась губами Жениных губ. Это был бесконечно нежный, едва уловимый поцелуй. Но не почувствовав сопротивления, Лёка начала целовать крепче, сильнее, увереннее, получая не менее страстный ответ.

Лёкин язык скользнул между Жениными губами. Она подхватила Женьку на руки и опустила на пол. Как во сне, они катались по ковру, прижимаясь друг к другу и шепча между поцелуями что-то бессмысленно-отчаянное.

– Я люблю тебя, – шептала Лёка, сдирая с Жени одежду и впиваясь губами в её живот. Язык остро толкнулся в беззащитную ямку пупка и тут же скользнул вверх – к груди.

– Я люблю тебя, – отчаянно откликалась Женька и пыталась перевернуться. Но Лёка не позволяла. Её губы были везде – на возбуженно-красных сосках, на дрожащем горле, на стонущих что-то бессмысленное губах.

– Мелкая… Мелкая…, – Лёка приподнялась, позволяя Женьке расстегнуть свои джинсы и скользнуть ладошкой между жесткой материей и горячим телом, – Мелкая… Моя… Люблю…

– Леночка…, – Женя проникала ладонью всё глубже, другой рукой прижимая к себе Лёку и лаская её короткие ершистые волосы. В её груди от низа живота вверх поднимался первобытный, горячий восторг, – Леночка…

Неожиданно Женька с силой дернулась и Лёка перевернулась на спину. Ни на секунду не переставая двигать рукой, Женя посмотрела в её глаза. Чертята в них сходили с ума и переворачивались с головы на ноги. Со стоном Лёка притянула к себе Женю и поцеловала, кусая губы и проникая языком глубоко в теплую влажность рта.

И вдруг Женя остановилась. Лёка, не заметив, продолжала целовать её и вдруг почувствовала резкий толчок. Со слезами на глазах Женька вскочила на ноги и прижала ладони ко рту.

– Что… Мелкая, что ты?…, – Лёка поднялась с пола, на ходу пытаясь накинуть на плечи рубашку. Она видела, как побледнела Женя, как посинели кончики её пальцев.

– Что я делаю…, – прошептала Женька, – Господи, что мы творим, Лена?

– Мелкая… Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Что в этом плохого?

– Всё, – дрожа сказала Женя и забилась на стул в угол. Её колотило словно в ознобе, – Я чуть было не изменила человеку, который мне доверяет. Который мне верит. Господи, что я наделала…

Лёка растерялась. Присела напротив. Нащупала Женькину руку и с силой сжала её в своей:

– Мелкая… Кому ты чуть не изменила?

– Илье! Илье, слышишь? Ты совсем забыла о нем, да? И я забыла… Господи, какая я тварь…

– Погоди, Жень. Не плачь. Ничего не было еще…

– Много ты понимаешь…, – Женька вытерла слезы и закрыла глаза, – Он меня любит! Слышишь?

– А ты… его?, – Лёка напряглась в ожидании ответа.

– Нет.

Выдохнула. И стало легче дышать.

– Тогда почему? Почему он, а не я?

– Да потому что ему Я нужна, понимаешь, Лена?, – Женька почти кричала, упираясь руками в Лёкины плечи, – Потому что он МЕНЯ любит! Потому что с ним у меня есть шанс быть спокойной и счастливой.

– А со мной ты счастливой быть не можешь?

– Не могу. Счастливой – да. Недолго, но – да. А спокойной – нет. Он верит мне, Лена. А я знаю, как это больно, когда предают. Когда растаптывают чувства. Я не допущу чтобы он испытал это от меня.

– Но ты его не любишь!, – заорала Лёка, – О чем ты говоришь вообще?

– Я говорю о преданности. Жаль, что ты не знаешь, что это такое.

Застарелый страх сжал все внутренности и проник в мозг. Не было сил дышать, думать, чувствовать. Женька почти ползком добралась до комнаты и упала на кровать, до крови сжимая заледеневшие пальцы.

Всё было кончено.

Конечно, Женя не стала никому рассказывать о случившемся. Просто набрала номер Ильи и сказала: «Новый год мы встретим вместе». И даже не стала слушать радостно-восторженный ответ.

Поговорила с Кристиной, собрала вещи, неделю ходила по гостям, друзьям и приятелям. Раздаривала на память фотографии и безделушки – прощалась.

Ночевала у Кристинки, проводя время на кухне за чашкой кофе, приправленной слезами и долгими разговорами.

И все понимали: что-то происходит. Но уже невозможно было ничего изменить…