Лиза молчала, придавленная аргументами Кристины. Самое страшное, что она и сама понимала всё, что говорила её подруга. Но понимала при этом и другое: без Инны её жизнь теперь не имела смысла.

– Ты права, Крысь, во всем права. Но неужели лучше жить с нелюбимым человеком? Мучить и себя, и его? Если я останусь с Лёшей – несчастными будем мы все. Если я буду с Инной – только он.

– Чудная арифметика, – Кристина уже едва сдерживала злобу в голосе, – Интересно, а кто будет счастливым, когда вы с ней расстанетесь? А когда дочь придет к тебе и спросит: «Что такое лесбиянка?» – кто будет счастливым? А когда Даша задаст резонный вопрос: «Где мой папа?». А когда твоя мама спросит, куда делся Лёшка и что за баба живет вместе с тобой? А, Ломакина? Кто в таких ситуациях будет счастливым?

– Я не знаю, – выдавила Лиза, едва сдерживая рыдания, – Я ничего этого не знаю. Но жить с нелюбимым мужем – разве это лучше?

– Да, чёрт возьми, это лучше! Жила же ты с ним последние годы – и ничего! И была счастлива, и любила – пусть не как эту, но любила же! Останется Лёшка – и у Даши будет отец, а у тебя – стабильное спокойное будущее.

– Как ты не понимаешь? – Лиза вскочила на ноги и начала ходить по комнате, сосредоточенно считая шаги в тщетных попытках успокоить взбесившееся сердце. – С ней я смогу быть такой, какая я есть, а не такой, какой сделали меня родители. И она обязательно полюбит Дашу, и станет ей второй мамой. И с моими родителями мы как-нибудь разберемся. Ведь мы будем вместе!

– А ты её об этом спросила? Даже если забыть о Лёшке и обо всем остальном – она-то согласна взять на себя такую ответственность?

– Мы не… Мы не говорили об этом.

Из Лизы как будто весь пар выпустили. Она съежилась, вздохнула тяжело и вернулась назад – в кресло.

– Я понимаю, – горько кивнула Кристина, – Вы настолько утонули в своей романтике, что до обсуждения дальнейшей жизни дело не дошло. Но подумай, маленькая моя, что ждет тебя с этой женщиной, если ты даже не знаешь её дальнейших планов. Она попросила меня пожить с тобой – может быть, чтобы не мешать вашей встрече с Лёшей. А может, потому, что ей просто надоело.

– Что надоело? – спокойно спросила Лиза, едва сдерживая заколотившееся сердце.

– Всё надоело, – также спокойно ответила Кристина, – Заботиться о тебе, сопли вытирать. Играть в возвышенную любовь. Ты же с ней даже не целовалась, насколько я понимаю. Верно? Верно. Она для тебя всё делала, что могла. А в ответ получала только расплывчатые сопли и угрозы расстаться после Дашиного рождения. Так, может быть, ей действительно просто надоело?

– Нет… Этого не может быть.

– Перестань. Всё может быть, дорогая моя. И этот вариант тоже вполне реален. Я люблю тебя, Лиза. Ты это знаешь. Но превращать свою жизнь в дерьмо я тебе не позволю. Уходишь от Лёшки – уходи. Но при этом, будь добра, осознавай до конца все возможные последствия и будь уверена хотя бы в том, что тебе есть куда уходить.


***

Есть люди, которые привыкли жить по идеологии поклонников «золотой рыбки» – сидеть на печи и ждать, когда же придет кто-то, кто разом решит все проблемы, исполнит все мечты, поможет осуществить самые потаенные желания. Это просто, конечно же. Проще некуда: ведь нужно всего-навсего верить, и всё произойдет само собой. Или не произойдет… Но ведь в любой теории бывают погрешности.

Инна Рубина никогда не была такой. Она верила – конечно, же! – но при этом полагалась всегда и во всем только на себя. Так было, пока в её жизни не появилась Лиза. И тут же всё пошло наперекосяк.

Хорошо быть смелой, сильной и уверенной в себе, когда это касается только тебя. А если затрагиваются чужие чувства, или – того хуже! – чужая жизнь, привычный алгоритм уже не работает. И принятое решение не обязательно будет понято и поддержано.

Как тяжело возвращаться домой после того, как твоим домом уже успело стать другое место… Другой человек. Всё кажется чужим и незнакомым, и на каждую полупривычную деталь интерьера ты реагируешь как на встречу со старым знакомым: с натянутой улыбкой, пытающимися понять глазами и легкой тоской в сердце.

Прошло уже два дня с тех пор, как Инна вернулась домой. Первые часы она занималась наведением порядка, обзвоном взволнованных друзей и попытками взять себя в руки и начать рассуждать связно и здраво.

– Это её решение, – твердила себе Инна снова и снова, – Она, и только она, имеет право сейчас решать.

Всё верно, всё правильно – но, Боже мой, до чего же больно! За дни, проведенные с Лизой, Инна вопреки собственному желанию успела привыкнуть. Привыкнуть быть рядом, быть нужной, занимать ту нишу, которую раньше занимал Алексей.


А теперь? Теперь нужно просто успокоиться и с нежностью вспоминать о тех днях, что были им подарены. Только и всего. Долг каждой женщины – родить ребенка и быть рядом с мужем. С мужем, не с женой! Но ведь с любимым мужем… Или нет? Или это уже неважно?

Долгие часы провела Инна, сидя на кровати, слушая классическую музыку и яростно, ожесточенно, размышляя. Основная сложность заключалась в том, что раньше с ней никогда такого не происходило – до Лизы она любила только мужа, и пусть с ним тоже не всё было просто, но было хотя бы… понятно. И можно было позвонить подругам, попросить совета, обратиться к литературе или психологическим руководствам. А сейчас? Позвонить Лёльке? Она, конечно же, попытается помочь – но ведь у неё банально нет опыта в таких ситуациях. Позвонить Коле? Он посоветует с мужской точки зрения, а толку от такого совета будет ноль. А если отцу? Он, конечно же, тоже не специалист, но с его опытом и знанием жизни – возможно…

Промучившись до вечера, Инна всё-таки решилась. Удобно устроилась с чашкой чаю в кресле и набрала номер родителей. Слушая длинные гудки и улыбаясь растерянно, она в очередной раз подумала, как хорошо, что есть мама и папа – родные, к которым всегда можно обратиться, пусть даже с самой нелепой проблемой.

– Слушаю, – гудки в трубке прервались низким мужским голосом.

– Привет, пап. Как вы там?

– Инчонок! – обрадовался отец. – Ты давно не звонила. У нас с мамой всё хорошо. Рад тебя слышать. Как ты?

– Всё в порядке, пап. В моей жизни произошли некоторые изменения, и я хотела попросить у тебя совета.

– Я слушаю тебя. Мама уже прилегла, так что её мы беспокоить не будем.

– Дело в том, что… – Инна замялась на мгновение. – Я полюбила. Но есть несколько деталей, в которых мне самой не разобраться.

– Позволь предположить, – улыбнулся отец, – Ты влюбилась в мальчика из соседнего подъезда и боишься, что слишком молода для него?

– Вроде того, – засмеялась, – Пап, я влюбилась в коллегу по работе. Но есть несколько проблем: во-первых, она замужем. Во-вторых, она на днях родила ребенка. И в-третьих, я не до конца уверена в том, что она тоже меня любит.

Николай Валерьевич помолчал немного – Инна слышала только его легкое дыхание в трубке телефона. Затем вздохнул и уже серьезным тоном ответил:

– Бельчон, а ты задавала ей вопрос о её чувствах?

– Нет, пап. Понимаешь, ситуация сложилась сложная, и это было бы неуместно.

Долгие пятнадцать минут Инна рассказывала отцу всё с самого начала. Николай Валерьевич слушал спокойно, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда дочь остановилась на сцене прощания с Лизой, он подумал немного и вынес свой вердикт:

– На твоем месте я бы просто поговорил с ней.

– Но как? – с горечью спросила Инна. – Она недвусмысленно дала мне понять, что хочет быть сейчас с мужем и дочерью. Имею ли я право снова врываться в её жизнь – на этот раз без спроса?

– Вопрос не в праве, а в ответственности, – ответил отец, – Готова ли ты взять на себя обязательства заботиться о любимой женщине? Готова ли ты принять её ребенка как своего собственного?

– Да, готова.

Инна почувствовала, как отец улыбнулся на другом конце телефонного провода. Он знал эти интонации, и понял, что дочь действительно готова.

– Хорошо, – сказал он наконец, – Тогда какой совет тебе нужен?

– Знаешь, пап, я сама до конца не уверена, о чем хочу спросить. Проблема у меня одна: я не знаю, что делать дальше. Но из неё вытекает миллион других маленьких, но болезненных проблеммочек.

– Понимаю. Инчонок, мне видится основной проблемой то, что ваши отношения с этой девушкой… Как её зовут, кстати? Ты не сказала.

– Лиза. Её зовут Лиза.

– Хорошо. Итак, основной проблемой твоих отношений с Лизой я вижу то, что всё происходит слишком быстро.

– Что ты имеешь ввиду? – Инна поставила на тумбочку пустую чашку и плотнее закуталась в халат.

– То, что классическая схема построения отношений в вашем случае не удалась. Посуди сама: ты сейчас выступаешь в роли разлучницы. Обычно прежде чем человек принимает решение уйти из семьи к любовнице, этому предшествуют какие-то отношения с любовницей. Понимаешь, о чем я?

– Думаю, да. Ты прав – прежде чем менять шило на мыло, нужно убедиться, что мыло тебе понравится больше, чем шило.

– Верно, – усмехнулся в трубку отец, – Это чаще всего бывает тяжело, но, во всяком случае, человек бросающий знает, что ему есть куда прийти. В вашей ситуации Лиза, боюсь, не знает, что её ждет с тобой.

– Мы… – Инна снова запнулась. – Мы не обсуждали наше будущее, пап. В этом не было смысла, когда она говорила, что мы расстанемся. А потом… это казалось неуместным.

– Бельчонок, я всё это прекрасно понимаю. Помнишь, я учил тебя отстраняться и смотреть на ситуацию со стороны? Попытайся сделать это сейчас.

– Хорошо.

Инна глубоко вздохнула и попыталась упорядочить собственные мысли.

– Я люблю Лизу. Это стоит принять за аксиому, потому что природу этой любви и причины я объяснить не могу. Она любит меня. То есть… Я думаю, что она меня любит.