– Тебе надо учиться на художника, – сказал он. – Я запишу твою фамилию и что-нибудь придумаю.

Настя поверила. Время шло, но дядя так ничего и не придумал, и Настя корила себя за то, что забыла клятву номер один.

Не только люди из-за забора, но и Дед Мороз не исполнил ни одного ее желания. И вообще, Дед Мороз – это дядя Рома.

Но на своем первом новогоднем утреннике, почти в четыре годика, она ничего этого еще не понимала, потому что была совсем маленькая, и, сидя в самом конце актового зала, с нетерпением и испугом ждала, когда же назовут ее фамилию. В сотый раз шепча коротенькое стихотворение, она ерзала по скамеечке, кусала ногти, одергивала юбочку, вытягивала шею и вертела головой во все стороны. Она боялась забыть стихотворение, приготовленное для Деда Мороза, но пуще всего боялась, что Дед Мороз пропустит ее фамилию, а у нее как раз такое важное для него поручение. Сегодня она кое-что покажет ему и кое о чем попросит. Она сунула руку в кармашек и в который раз проверила, на месте ли рисунок. Рисунок был на месте. Малыш, сидевший на коленях у Деда Мороза, робел и запинался. Да, дети забывали стихотворения и писали в штанишки и на костюм Деда Мороза, но он был умный и стелил на колено клеенку, завернутую в кусок такой же ткани, из которой был сшит костюм. Покончив со стихами, красные, как его костюм, дети обнимали Деда Мороза и что-то шептали на ухо, отчего его глаза блестели и тоже становились красными.

– Палий Настя! – услышала она, вскочила, одернула юбочку, снова проверила, на месте ли рисунок, и направилась к елке. – Настенька, с Новым годом, пусть он принесет тебе счастье! – сказал Дед Мороз, посадив ее на колено, и вынул из мешка плоский синий пакет, перевязанный желтой атласной ленточкой.

Настя заглянула в пакет и ахнула – в нем лежали акварельные краски, кисточки, наборы карандашей и бежевая папка с какой-то надписью. Настя видела такую папку по телевизору, она уже знала, что в ней лежит много больших листов белой бумаги для рисования. Это же целое богатство!

– Дэ… лэ…я… Для, – Настя с шумом втянула воздух и шмыгнула носом. – Рэ… и, сэ… Рис. О… ва… ния. Для рисования! Дедушка Мороз, спасибо! – воскликнула она.

– А ты уже читаешь!

– Да, я люблю буквы.

И тут она увидела, что у Деда Мороза глаза дяди Ромы.

Она испугалась на мгновение – говорить или нет? И все-таки решила высказать ему свою главную просьбу – уже не Деду Морозу, а дяде Роме, потому как сказать-то надо было! Сердечко больше не могло ждать…

– Дядя Рома, – прошептала она, – ты бываешь за забором… Пожалуйста, скажи моей маме, чтобы она пришла ко мне днем, а то воспитательница не верит, что у меня есть мама.

Дядя Рома шмыгнул красным носом:

– Хорошо, я скажу. Только как я узнаю твою маму?

– А вот, посмотри, – она вынула из кармана тетрадный лист и развернула его, – это она.

На рисунке неумелой детской рукой была изображена лохматая тетя с тонкими ручками и такими же тонкими ножками, в зеленом платье-трапеции и коричневых туфлях. У ее ног сидел рыжий кот с угольными усами и очень толстым хвостом в черную поперечную полоску. На лбу у него красовались две черные вертикальные полоски. Казалось, он думает о чем-то важном и усиленно морщит лоб.

– Это мама с котом, а вот здесь, – Настя показала на тыльную сторону ладошки, – царапина, ее кот поцарапал. – Она печально вздохнула. – Очень сильно поцарапал.

– Ой, какая у тебя красивая мама! – сказал дядя Рома. – Обязательно передам!

– А у тебя есть мама? – спросила Настя.

– Нет.

– Почему?

– Она погибла.

– Почему?

– Потому что была война…

– Какая война?

– С фашистами. Хорошо, Настюша, я обещаю, что, как только встречу твою маму, сразу все передам. – Дядя Рома спрятал рисунок в карман шубы, поставил Настю на пол и снова прищурился на список фамилий.

О стихотворении они оба забыли…

Подарки закончились, дети потихоньку разбрелись по углам, кто-то забрался на сцену и там радовался новой игрушке, кто-то дергал Деда Мороза за шубу и что-то у него спрашивал или рассказывал, и тут среди общего гула Настя услышала сдавленный плач. Плакал новенький, уже большой мальчик. Настя его еще не видела, наверное, его только что привезли. Конечно, только что, потому что Дед Мороз его не вызывал. С каждым вздохом мальчик все больше съеживался, и Настя испугалась, что он станет совсем крошечным. Настя вскочила и побежала к мальчику. Она не знала, что делать, и стала просто гладить его по голове. К ним начали подходить другие дети. Сначала они не понимали, в чем дело, а потом поняли: у него нет подарка! И случилось волшебство – дети клали ему на колени свои подарки. Сквозь слезы он улыбался и благодарил, а дети обнимали его и гладили по голове и острым плечикам. Каждый хотел передать ему чуточку своего праздника, своей души. И передал – мальчик распрямился, поднял короткостриженую голову и улыбнулся высохшими глазами. Настя вынула из пакета набор цветных карандашей и положила на выросшую на коленях мальчика горку из кукол и машинок. Мальчик пытался удержать рассыпающуюся горку, и дети, смеясь, помогали ему, но все равно что-то ускользало и норовило упасть, и это что-то на лету подхватывали детские ручки. Стуча ботинками, директор вышел из зала и вскоре вернулся с пестрой тоненькой книжкой в руке.

– Пропустите меня! – скомандовал он и протиснулся в образовавшийся коридор. – Миша, твой подарок выпал из мешка, он лежал под лестницей.

Мальчик взял книгу.

– Это… да это же «Маленький принц» Экзюпери! – воскликнул он.

– Будешь читать детям вслух, – снова скомандовал директор и окинул воспитанников строгим взглядом.

Казалось, он хотел сказать что-то еще, но ничего не сказал и ушел. Глядя ему вслед, Настя думала: зачем он всегда старается быть строгим? Ведь он добрый.

Наверняка дядя Рома передал ее просьбу маме – не мог не передать. Но мама по-прежнему приходила только ночью и на просьбы прийти днем печально улыбалась. На следующий день Настя впервые услышала сказку о Маленьком принце. Что-то смутное шевельнулось в ней, она побежала к себе, вынула из-под подушки лисенка и еще долго-долго смотрела на него. Ей казалось, что она уже слышала эту сказку, но то был другой голос… Она спросила у лисенка, откуда он пришел, но лисенок молчал…

Сказка так понравилась детям, что директриса купила много экземпляров и раздала тем, кто умел читать или знал буквы, – так у Насти появилась своя собственная первая книжка.


Она удалялась от берега, и вода уже не казалась холодной. Сзади раздался плеск – кто-то плыл к ней. Она обернулась – это был парень, тот самый, что рисунки собирал. Она поплыла быстрее, добралась до буйка и легла на спину.

– К вам можно? – спросил парень и положил руку на буек.

– Моря на всех хватит.

Она лежала на спине и думала о том, что устала, что задыхается, но не хочет ударить в грязь лицом перед этим парнем.

– Акул не боитесь? – спросил он.

– Нам акула Каракула нипочем!

– Мы акулу Каракулу кирпичом? А по-моему, вы устали.

– Да, я устала, – она взялась за буек обеими руками, – и что с этого?

– Я хорошо плаваю, помогу добраться до берега.

– Спасибо, я сама доплыву.

Парень смутился и замолчал.

– Ну, чего молчите? Спрашивайте. Вы же хотите что-то спросить, разве не так?

– Если вам нужен хороший вид из окна, я могу помочь.

– К себе, значит, приглашаете?

– Да.

– А солдафонки не боитесь?

– Кого?

– Комендантши вашей.

– Нет, не боюсь.

– Неужели?

– Слушайте, я хочу помочь…

– А если я соглашусь?

– Я на это и рассчитываю. Беседка, та, что на вашем рисунке, хорошо видна из моего номера. Сядете на балконе и будете спокойно рисовать.

– Спасибо, я нашла другую натуру.

– Жаль.

– Чего вам жаль?

– Ну… Я хотел помочь.

– Неправда, вы не хотели помочь. Вы хотели весело провести время со мной или еще с кем-то, не важно, лишь бы весело.

– Зачем вы так? – спросил он с обидой.

Он не притворялся, ее слова и вправду его задели. В ней шевельнулось чувство вины.

– Извините, я не хотела вас обидеть, но я бываю такая… несносная. Это все моя дурацкая привычка говорить правду. – Она отпустила буек и поплыла к берегу.

– Как вас зовут?

– Вам уже сказали, – ответила Настя, не оборачиваясь.

– Очень приятно, а меня Дима!

– Вот и познакомились!

Дима хотел было поплыть за ней, но передумал. Он почему-то боялся показаться назойливым. Так и держался у буйка, глядя, как Настя приближается к берегу.

Когда он вернулся на пляж, Тарас все еще балагурил с девушками.

– Как водичка? – спросила Света.

– Нормальная, – ответил он, ища глазами Настю.

Задача оказалась нелегкой – под навесом уже было полно людей. Но он нашел ее, как только двое мужчин перестали разговаривать и разошлись – они заслоняли лежак Насти. Склонившись над папкой, она рисовала. А он сгорал от любопытства – что же она рисует?

Она рисовала Диму, украдкой поглядывая в его сторону, и никто не знал, что творится в ее душе с той минуты, как она его увидела…

* * *

– В восемь тридцать Света и Аня будут ждать нас в парке, в тихом уголке, – сообщил Тарас, когда они вернулись в номер после ужина, – а завтра приведем девушек сюда. Спальни у нас разные, ванные комнаты тоже… – Тарас сделал рукой неопределенный жест и самодовольно ухмыльнулся.

– Слушай, иди один!

– Ты что, рехнулся? – Тарас выпучил глаза и покрутил пальцем у виска. – Телки готовы на все, а ты собираешься смотреть программу «Время»? Или тебе понравилась Настенька? – Он скопировал интонацию Светы. – Ты что, назначил ей свиданку, пока у буйка плескался?

– Ничего я ей не назначил, просто хочу отдохнуть.

Тарас походил туда-сюда и остановился перед зеркалом.

– Ты заглядывал в общую столовку? – спросил он, приглаживая волосы.