— А потом и вовсе откажетесь от колясок, — сказала я.

— Потом будут уже велосипеды и самокаты, а ещё санки, — ответила Света, кладя уснувшую малышку в кроватку. — Пойдём чай пить.

— Я не знала, что принести. Так что клюквы купила. Это точно не должно вызвать аллергии и полезно, — сказала я. — Ты же наверно кормишь?

— Кормлю, поэтому питаюсь чуть ли не святым духом, — рассмеялась Света. — Но скоро всё наладится. Первые месяцы самые сложные.

— Я слышала об этом.

— Одно дело слышать, а другое дело на себе испытать. Я почему-то была уверена, что у меня ребёнок будет тихий и спокойный. А она сейчас такие рулады по ночам выдаёт! У меня мама почти не спит. Уже даже беруши купила. А у нас зуб лезет. И ничего с этим не поделаешь. Я, наверное, как все матери только о детях и говорю. Просто когда сидишь всё время дома, а весь мир суживается до маленького ребёнка, который требует постоянного внимания, то переключиться сложно. Я просто забываю, что есть другой мир, другая жизнь.

— Мне кажется то самое и когда начинаешь крутиться по кругу дом-работа-дом то же самое происходит. Вот кручусь по этому кругу и не замечаю, как дни летят, — ответила я.

— Для меня всё это чудно. Я работала раньше. Выставки, презентации. Нужно было быть в курсе многих событий. А теперь этого не нужно. Сейчас немного подрабатываю, статьи всякие пишу. Но это не то. Раньше жизнь ключом била. Я порой домой в четыре утра приходила, а просыпалась уже в шесть и в восемь бежала на работу. И было всё интересно, ярко. Теперь же тоже ярко и громко, но только я переживаю о памперсах и зубах, — ответила Света.

— Хочешь потом вернуться? Когда малышка подрастёт?

— Не думаю, что это будет правильным решением. Может когда она будет в старших классах, а пока я здесь нужна. Да и проще как-то здесь. Попытаюсь здесь все сначала начать. Прошлое должно оставаться в прошлом. Это страница уже перевёрнута. А новая ещё не прочитана. Я так думаю.

— Наверное, это правильно, — ответила я.

Разговор плавно перетёк в обсуждение бытовых проблем и мелочей, где что выгодней купить, куда сходить. С каждой минутой я начала понимать, что мне нравиться разговаривать со Светой. Узнав, что у них нет дачи, мы договорились, что я ей скину часть урожая. Всё-таки своё лучше, чем с рынка. Тем более для малышки, которой уже скоро прикорм вводить. А так как в этом году был хороший урожай тыкв и кабачков, а ещё и яблок… Оставалось только подумать, кто поможет всё это донести. Валера шмыгал носом. Пришлось попросить о помощи Алешку.

Вечером я вытаскивала из духовки пирог с творогом, когда вернулся Алешка. Был уже десятый час. Валерка спал. Это мне не спалось и опять было тоскливо. А когда нападала тоска, то хотелось готовить и почему-то печь.

— Командир, задание выполнено. Продукты, которые ты выделила, всё перенёс. Получил кучу комплиментов и благодарных слов. Часть из них передаю тебе, — ответил он.

— Ты есть будешь?

— Буду. От твоей выпечки я никогда не откажусь. Даже под дулом пистолета, — моя руки, сказал он. — Так, с тебя чай, а я быстро в душ. А то самому от себя тошно.

Пока его не было, я уже накрывала на стол. Алешка вернулся весь взъерошенный. Без рубашки. Я уже давно заметила, что стеснять он меня был не намерен.

— Какая у тебя подруга красивая! Прям загляденье. А девчонка у неё… Да я не видел никогда детей так близко. Она же во… Ну в три моих ладони… — Алешка свёл свои ладони. Конечно, он приуменьшал. Малышка была побольше, но видимо он находился под сильным впечатлением. — А как хмуриться! Прям маленький старичок на ручках. Так Светка говорит, что малышка ещё подросла. Раньше она была намного меньше. Ты можешь это себе представить?

— Могу, — улыбнулась я.

— А ведь мы раньше такие же были маленькие. А сейчас какие здоровые стали. Пока сам это не увидишь, не осознаёшь. И чего у тебя детей нет? Я бы был самым лучшим дядей на свете.

— Так и я могу спросить, чего у тебя детей нет? Может я бы не отказалась тёткой побыть, — улыбнулась я.

— Так всё думал, что пока не время. Была возможность стать папой, да я сглупил. Ну и она на аборт пошла, а потом мне не простила. Так что тут я дурак. После этого как-то всё и стало под откос идти, — ответил Алешка.

— Может не сделала? Уверен? Иногда девчонки говорят…

— Я сам её возил и ждал около больницы. Потом истерики и обвинения слушал. Так что это не тот вариант, — сказал он. — Нет, но всё равно… Разве могут быть такими маленькими дети?

— Так видел же своими глазами.

— Видел и всё равно не вериться. Надо ещё раз посмотреть. В гости заглянуть. Я думаю, что Света против не будет?

— Не знаю. Ты у неё спроси.

— Обязательно спрошу, — сказал Алешка, задумчиво жуя пирог. — Обязательно спрошу и в гости схожу.

Что такое любовь? Как она появляется в нашем сердце? Почему одни люди нам безразличны, а другие становятся родными? Эти вопросы можно задавать вновь и вновь, но так и не найти на них ответа. Учёные скажут, что это химия, психология. Эзотерики начнут говорить про родство душ и вспоминать древнюю легенду, что раньше люди были целыми, но потом разделились на две половинки, а теперь ходят по свету и ищут друг друга. Я не знаю ответов на этот вопрос и наверное никогда не узнаю. Есть какие-то высшие материи, которые неподвластны людям.

Могу сказать с уверенностью лишь одно: любовь может вспыхнуть ярко и горячо, опаляя, обжигая, заставляя гореть в этом огне, а может подкрадываться медленно, незаметно. Она словно подталкивает людей, заставляет их лишний раз соприкасаться руками, взглядами, ловить улыбки и смущённо прятать глаза. Точнее глаза прятала я, когда встречалась со спокойным взглядом Алешки. Он же смущения никакого не испытывал. В итоге всё это начало раздражать. Я старалась меньше с ним пересекаться. Где-то на подсознании я понимала, что происходит, но отказывалась это признавать.

А Валера… Он ничего не замечал. Ворчал, читал нотации и учил меня жизни. Строил планы, графики, следил, чтоб мы им следовали. Но в последнее время меня эти графики раздражали.

Наступил декабрь. Напряжение нарастало. Так дальше продолжаться было нельзя. Никаких не было намёков с его или моей стороны. Не было шуток и двусмысленных фраз, снов или случайностей. Была жизнь и напряжение, которое давило, мешало дышать.

— Разве в декабре может идти дождь? — спросила я, отходя от окна. — Ледяной дождь, которые оседает на проводах и деревьях. Теперь ещё и света нет.

— Как Валера?

— Лежит на вытяжки и ругается на тренажёрный зал, на меня, что я не отговорила его заниматься и на больницу. Он всегда капризный становится, когда болеет, — ответила я. Валере не повезло. Во время последнего занятия на его руку упала плохо закреплённая штанга и сломала её. Как такое было возможно, я не понимала. Администрация тренажёрного зала обвиняла Валеру, а он обвинял администрацию и грозился судом.

— Ясно, — сказал Алешка. — Холодно.

— Так света нет, отопления тоже нет. В такие дни я начинаю мечтать о дачном домике. Там хотя бы есть печка.

— Поедем туда? — предложил Алешка.

— Завтра на работу, потом в больницу. Так что не получится.

— Я знаю, но не мог не предложить, — ответил он. И опять улыбка, которую я не могла понять. — Темнеет. Свечей нет?

— Нет.

— Надо было закупить. Сейчас бы сидели при свечах. Романтика.

— Ага, и лепестки роз.

— А вот цветы мне жалко, — ответил Алешка. — Поэтому я никогда не дарю девушкам цветы, как бы они не обижались. У цветов и так короткая жизнь. Не нам их ещё делать короче. Считаешь это сентиментальным?

— Нет. У каждого свои принципы.

— А какие у тебя? Кроме тех, что ты следуешь за каждым словом моего брата?

— Не знаю. Я об этом не задумывалась, — ответила я, садясь рядом на диван.

— О чём же ты думаешь? Часто вижу, что у тебя в голове бродят какие-то мысли, — спросил он. Я пожала плечами.

— О разном.

— Может об этом? — спросил Алешка. Он резко сжал мои плечи, прижимая к себе. Жёсткий поцелуй, который выбил дух. Слёзы, страх и огонь. Я не хотела и хотела этого. Он заставлял вспоминать давно забытые ощущения, чувства, мечты. Напряжение начало уходить, уступая слабости. И только тогда он оторвался от моих губ. Глаза в глаза. Спокойный взгляд, который казалось пытался проникнуть в душу.

— А я ведь больше не могу, — сказал он. — Надоело разыгрывать этот спектакль.

— Не надо. Это ошибка…

— Боишься падать? Так я же рядом. Могу поймать, а если не получится, то упаду вместе с тобой.

Тихие слова, которые так хотелось услышать. Кругом голова. И сумасшедшее желание, которое рушит преграды. Страсть. Раньше я не подозревала о её существование. Слишком всё было остро. Болезненно остро, до безумия, до боли, слёз на глазах и лёгкости в теле. Падению предшествовал полёт. Приятный полёт, от которого захватывало дыхание. Он был коротким и прекрасным, как и все полёты. А дальше была земля, камни совести и вины. Я предала человека в сложный для него период. Стоило ему отвернуться, а я…

Окончательно стемнело. Холодно. Откуда-то появилось одеяло, в которое было так приятно кутаться. Алешка принес. После того сумасшествия, которое накрыло нас, он ещё мог что-то делать, думать. Я же чувствовала себя разбитой на многочисленные кусочки, которые разлетелись по земле мелкими осколками.

Горячая кружка с чаем в руках. От него идёт пар. Крепкий и сладкий чай, который должен прогнать холод и страх.

— Спасибо, — сказала я. Алешка в этот момент натягивал свитер. Замер. Спустя секунду появилась его голова. Он сел рядом. Я не видела его лица. Только силуэт. Может это было хорошо, иначе я не смогла бы с ним разговаривать сейчас.

— За что? — спросил он.