Глава 37

– Одним из положительных моментов моего недавнего развода является возможность сидеть на свадьбе моего сына рядом с такой очаровательной леди, – сказал Ларри Донован и, едва успев сесть к столу, потянулся к бутылке красного вина.

– Ларри. Ларри Донован, – представился он и, бесцеремонно поцеловав Эбби в щеку, наполнил свой бокал. – А кто вы такая?

– Эбби Гордон, – вежливо улыбнувшись, ответила она.

Почувствовав чью-то руку на своем плече, она обернулась и увидела Мэтта, который подозрительно косился на Ларри.

– Я просил отца хорошо себя вести, но если он вдруг станет совать руки под стол, можешь смело жать на кнопку его катапультируемого кресла.

Все рассмеялись, а Мэтт занял свое место рядом с невестой.

Это была очень красивая свадьба.

Анна всегда настаивала на том, что свадьба должна быть скромной; такой она, в принципе, и получилась – если сравнивать ее со свадьбой принца Уильяма и Кейт Миддлтон. Но Эбби поражала здесь каждая деталь. Сайон-Хаус, где все это происходило, представлял собой старинный особняк, модернизированный знаменитым шотландским архитектором Робертом Адамом. Здесь все было в духе средневековых замков: зубчатые стены и длинная, усыпанная гравием подъездная аллея, тянувшаяся через громадный парк с буйной растительностью. Расположен был Сайон-Хаус на западной окраине Лондона.

Восемьдесят приглашенных собрались в отделанном мрамором Большом зале для короткой гражданской церемонии бракосочетания. Невеста выглядела очень эффектно и изысканно: прямое длинное платье из атласа цвета слоновой кости сидело на ней идеально, ее волосы до плеч были подобраны за ушами изящными заколками с небольшими белоснежными цветами. Шампанское было подано во внутреннем дворике, после чего гости последовали за Мэттом и Анной по дорожке между двумя рядами деревьев в восхитительную оранжерею с пальмами и экзотическими цветами, где был накрыт праздничный стол.

Когда Мэтт и Анна произносили клятву верности, у Эбби выступили слезы на глазах. И не потому, что у нее самой так печально сложились обстоятельства, а из-за того, что слова «я отдаю тебе свое сердце на всю оставшуюся жизнь» пробуждали в ней надежду.

У Мэтта были все основания относиться к этому с долей цинизма. Помимо того, что он женился второй раз, он был еще и адвокатом по бракоразводным процессам и каждый день сталкивался с нарушением подобной клятвы, когда-то очень много значившей для его клиентов. И тем не менее, когда он целовал Анну после того, как чиновник зарегистрировал их брак, в голове Эбби крутилась только одна мысль: что она по-прежнему верит в любовь. Посмотрев по сторонам, она поняла, что все в этом зале думают так же.

– Ну конечно, Эбби Гордон, – кивая, произнес Ларри. – Мы с вами тогда так и не пересеклись. Проблемы, возникшие у вашего мужа, уладились быстрее, чем я ожидал. Я был убежден, что ему предъявят обвинение, но порой случается удивляться даже таким повидавшим виды старым волкам, как я. Ну и как там ваш муж? – спросил он, выразительно подняв свои густые кустистые брови.

– С ним все в порядке. Он легко отделался, – улыбнулась Эбби, пригубив вино.

Ей не хотелось углубляться в эту тему. Ларри обладал острым, проницательным умом, и она предполагала, что он может начать задавать ей такие вопросы относительно Джонатона Сомса, на которые она не имела права отвечать.

Она улыбнулась, задавшись вопросом, что могла бы рассказать про Ника. Что она гордится им, что никогда не забудет, как он поддержал ее, пусть даже его попытки добраться до телефонных разговоров и электронной переписки Джонатона Сомса стали причиной серьезных проблем. Его быстро вычислили. То, что он делал, было противозаконно, однако Ник сумел произвести впечатление на Джонатона, и в Ирландии тот сказал Эбби, что у него есть кое-какая работа для Ника, и он хотел бы переговорить с ним, когда все поуляжется.

Был подан традиционный «свадебный завтрак»[65], который, в отличие от обычного завтрака, состоял из трех блюд – сельдерея, говядины и чего-то сладкого и кремообразного в небольших фарфоровых горшочках. Все было очень вкусно. Застольные речи были короткими.

– Никому уже не хочется слушать всякие банальности о любви, повторяемые многократно, – прошептал ей Ларри, а потом добавил, что на своей третьей свадьбе он обошелся без подобных официальных речей.

За окнами начало смеркаться, и оркестр заиграл джаз.

– Я уже разогрелся, – заявил Ларри, допив вино. – Что, если я приглашу вас потанцевать?

Эбби любезно улыбнулась. Это был замечательный день, она была счастлива присутствовать на свадьбе своих самых близких друзей, но сейчас ей отчаянно хотелось уйти.

– Ларри, в Лондоне тысячи женщин мечтают получить от вас такое предложение, но в данный момент…

– В данный момент вы хотите домой, – кивнул он с заговорщическим видом. – Знаете, мы твердим друг другу, что здорово быть за столом одному, но на свадьбах очень тяжело чувствовать себя одиноким.

Внезапно он показался ей очень старым и ранимым. Эбби поцеловала его в щеку и вышла из зала, намереваясь забрать свой плащ и вызвать по телефону такси. Ей пообещали, что машина будет через двадцать минут. Это время она убивала, сначала поправляя макияж в дамской комнате, а затем наблюдая за весельем со стороны. Танцевали Мэтт и Анна; они слегка соприкасались головами и не замечали окружающего их мира. Все были захмелевшими и выглядели счастливыми. А Эбби чувствовала себя невероятно уставшей.

В начале десятого она тихонько выскользнула на улицу, даже не попрощавшись. Она решила не говорить новобрачным, что уходит, – не хотела беспокоить их; к тому же они бы расстроились, стали бы подбирать ей пару из своих коллег либо заставили бы ее танцевать с Ларри или даже со Сьюз, тогда как ей решительно этого не хотелось.

– Куда едем, красавица? – спросил водитель такси.

Она назвала ему адрес и поудобнее расположилась на заднем сиденье. В сумочке завибрировал мобильный: пришло сообщение. Увидев, что оно от Розамунды, Эбби улыбнулась.

Сейчас как раз наблюдаем потрясающий закат в Коннемаре. Не думала, что со второй попытки любовь еще прекраснее. Но это факт. Желаю хорошо повеселиться на свадьбе. Спасибо за все. Розамунда.

«Интересно, чем еще Роз и Доминик занимались после нашего с Джонатоном отъезда?» – подумала Эбби. Она представила, как они неспешно гуляют по берегу, играют в саду в бридж, вместе читают газету или, возможно, разгадывают кроссворды.

Она кликнула на иконку подключения к Интернету на экране смартфона и нашла через Google статью «Последнее прощание» в «Кроникл». Даже на небольшом экране можно было как следует рассмотреть прекрасную черно-белую фотографию, с которой все и началось. Когда она закрыла изображение, в голове ее звучали слова свадебной клятвы.

Я отдаю тебе свое сердце на всю оставшуюся жизнь.

– Если не возражаешь, красавица, я поеду через Кенсингтон-бридж, – сказал таксист. – Везде такие жуткие пробки.

Эбби рассеянно кивнула и тут вдруг осознала, что домой ей ехать не хочется.

Их автомобиль кружил по улочкам Айслуорта и Туикнема, и неожиданно Эбби поняла, где ей хочется сейчас оказаться на самом деле.

– А знаете что? Могли бы вы отвезти меня в парк Буши?

Когда Ник принес ей билет на ретроспективный показ фильма «Касабланка»[66] в кинотеатре под открытым небом, она обрадовалась, но радость эта длилась ровно две минуты, пока она не сообразила, что показ этот состоится в один день со свадьбой Анны.

Таксист удивился, но отвез ее, куда она попросила, и высадил у входа в парк со стороны Хэмптона. Эбби беспокоилась, что аллея, ведущая к кинотеатру, может оказаться темной и безлюдной, но она была хорошо освещена и на ней то и дело попадались парочки, которые либо опоздали на киносеанс, как и она сама, либо просто прогуливались.

За столиком, представлявшим собой импровизированную кассу, сидели две девушки. Эбби достала из сумочки купюру в двадцать фунтов.

– Простите, но билетов нет. Мне очень жаль, – равнодушным тоном сказала одна из девушек.

– Ну пожалуйста! – взмолилась Эбби, которой вдруг отчаянно захотелось попасть внутрь.

– Мне очень жаль…

Эбби положила купюру на столик и прижала ее ладонью.

– Это очень важно для меня. Я должна была пойти на этот сеанс со своим мужем…

Выражение лица девушки смягчилось.

– Так уже ведь середина фильма.

– Это не имеет значения.

Девушка улыбнулась и, позволяя ей войти, махнула рукой в сторону бара и стойки, где продавался попкорн.

Вечером в парке было очень красиво. Казалось, что силуэты деревьев напечатаны на темно-фиолетовом в разводах небе. Было тепло, трава была сухой, и Эбби сбросила туфли. Стояла замечательная летняя ночь.

Подняв голову, она увидела на экране, натянутом между двумя высокими дубами, огромные черно-белые изображения лиц Богарта и Бергман. Она столько раз видела этот фильм, что знала все диалоги чуть ли не наизусть, но он никогда не надоедал ей, даже несмотря на то, что она никак не могла понять, почему Рик позволил Илзе в самом конце сесть в самолет. Ник каждый раз, когда они смотрели этот фильм вместе, объяснял ей это одними и теми же словами: «Он знал, что ей будет лучше жить без него». Но Эбби это объяснение не устраивало – она в это не верила. И думала, что Роз и Доминик тоже не поверили бы. Разве жизнь может быть лучше, если проживаешь ее без любимого человека? Это казалось какой-то бессмыслицей.

Если последние недели чему-то и научили Эбби, так это тому, что надо не бояться любить. Да, в любви человек может испытать невероятные взлеты и сокрушительные падения, но ее волшебные мгновения окупают и оправдывают все что угодно. Она представила себе Доминика и Розамунду, которые, взявшись за руки, вместе любуются золотым закатом над океаном, вспомнила, что они с Ником делали то же самое на пляже в Корнуолле, и подумала, что они могли бы заниматься этим каждый теплый летний вечер, если бы жили на острове Сент-Агнес.