Шейла О'Фланаган - Пропавшая жена

– Нет, нет. Не волнуйся. Просто я уже был готов и подумал, вдруг ты тоже освободилась. Если да, можем выпить кофе или еще что-нибудь в Сан-Себастьяне, перед тем как идти на встречу с Полем.

– Прости, – сказала она. – Мне нужно в душ и переодеться. Это всего минут десять займет.

– Спешки никакой нет, так что не торопись.

– Ты не хочешь подождать в квартире? – спросила она, не подумав.

– Bien sûr[36].

Он пошел за ней по лестнице и внимательно окинул взглядом ее маленький дом.

– Да, это коробка из-под обуви, – сказала она, направляясь в ванную. – Но это моя коробка из-под обуви.

Ей понадобилось двадцать минут, чтобы собраться. Волосы мыть было не нужно (кстати, они уже немножко отросли и теперь были почти до плеч), только переоделась: вместо шорт и футболки надела симпатичное карминно-красное платье, которое подчеркивало ее талию и узкие бедра. На ноги она надела красные босоножки.

– Очень красиво, – заметил Оливер.

– Спасибо, – сказала Имоджен. – У меня вообще-то не особо много нарядов, они мне не нужны.

– Красивая одежда – это тоже в некотором смысле искусство, – ответил Оливер. – По крайней мере так утверждает моя мать. Но иногда все-таки именно не одежда красит человека, а человек одежду. Или так не говорят?

– Оливер! – Имоджен покраснела. – Это шикарный комплимент. Спасибо.

– Пожалуйста, – улыбнулся он. – А теперь поехали.

Они вышли на улицу, и Оливер открыл перед ней дверцу своего «Рендж Ровера».

– Как высоко, – Имоджен еле взобралась на пассажирское сиденье. – И так экстравагантно.

– В этом и прелесть, – ответил Оливер, закрывая дверцу: – Поехали.

Он включил двигатель, и они выехали за ворота. Имоджен поудобнее устроилась на кожаном сидении, наслаждаясь комфортным и мягким ходом машины. Они свернули налево, к отелю «Пиренеи». Но, поскольку Имоджен чуть подалась вперед, чтобы поправить климат-контроль, она не увидела Винса, который стоял на пороге, держа в руке карту.

Винс поднял глаза, когда услышал звук приближающегося «Рендж Ровера». Он увидел водителя, а потом пассажирку – когда та выпрямилась. И только когда машина уже исчезла за углом, до него вдруг дошло, что девушка в красном платье – это Имоджен. Он был уверен, что это его жена, хотя с этой новой стрижкой узнать ее было нелегко. Что-то было в повороте ее головы неуловимо знакомое – то, что присуще только ей и никому другому.

Он рванул за машиной, но ее уже было не догнать. Винс разозлился, но не пал духом. Наоборот, он, можно сказать, ликовал. Несмотря на то что шансы его были 66 миллионов к одному, он все-таки нашел ее. Он всегда верил, что у него получится. Она была здесь, и рано или поздно он столкнется с ней лицом к лицу и прикажет ей вернуться с ним домой. И потребует объяснений, что за мужик там рядом с ней в этой неприлично дорогой машине. Похоже, она изменила свое мнение о ней, да? Она ведь всегда раньше фыркала вслед джипам. А водитель – этот бывший зять ресторатора? Рене? Или это Джерри, луноликий мужлан с фотографии, который и навел его на правильный путь?

Винс обдумал план действий на сегодня. Он уже собирался в дому Рене, когда увидел машину. А теперь выходило, что Имоджен уехала с ним куда-то. Но в то же время оставалась возможность, что за рулем машины не Рене. В таком случае Винс уже и не знал даже, что и думать о ее поведении. Если она бегает по Франции с разными мужиками, он не хочет иметь с ней больше никакого дела. Но тем не менее она его жена, и он заслуживает объяснений. Честно говоря, он не думал, что она крутит романы направо и налево. Но даже если и так, она все еще принадлежит ему, а значит, должна держать перед ним ответ.

Он вернулся в лобби отеля, продолжая обдумывать свои дальнейшие действия. Достал телефон и взглянул на экран. Там была эсэмэска от Шоны: «Привет, Винс, как успехи в поисках Имоджен?»

Он не знал, как ответить. Он больше не доверял подруге Имоджен и не собирался давать ей никакой информации, которую та могла бы передать его жене. Поэтому коротко написал: «Не слишком пока. Может быть, я допустил ошибку, приехав сюда. Оставайся на связи».

Дорога в Сан-Себастьян шла через горы, к удовольствию и восхищению Имоджен, которая не скрывала своего восторга перед открывающимися видами.

– Мы сейчас на границе Пиренеев, – заметил Оливер, когда они поднялись вверх по крутому склону, оставив позади несколько хрипящих от натуги грузовиков. – Это еще не слишком крутой подъем. Куда более драматично все с другой стороны от Сан-Себастьяна. Напоминает сцены из «Властелина колец».

– Я не видела этот фильм, – Имоджен не сводила глаз с поросшего лесом склона. – И очень давно читала книгу. Но помню, кто такие орки и эльфы.

Оливер улыбнулся.

– Ты же не думаешь, что здесь могут водиться орки и эльфы?

– Очень даже возможно, – возразила Имоджен. – А мы не ездили в Сан-Себастьян, когда были маленькие? Не помнишь?

– Мы с Чарльзом ездили с отцом несколько раз, – ответил Оливер. – Не уверен, была ли ты с нами. Там очень красиво. Хотя, конечно, не такой красиво, как в Ондо.

– Уверена, я бы запомнила эту поездку, но детская память так ненадежна… Все со временем перемешивается в голове.

– У меня все перемешалось, – признался Оливер. – Все в кучу: и те чудесные времена, когда родители были вместе, и не самые приятные, когда они разводились…

– Мне правда хотелось бы…

– Только не начинай опять обвинять свою мать, – оборвал он ее. – Я же говорил тебе: она ни при чем. Там было множество измен.

– А когда ты узнал?

– После рождения Жиля, – ответила Оливер. – Я был уже немного постарше к тому времени и видел, что что-то не так. Маман и папа были друг с другом очень вежливы – возможно, отчасти это тоже было проблемой. Они старались обходить острые углы в отношениях. А потом бабах! И маман выгнала его. Мы тогда были в Париже.

– Наверное, это было ужасно.

– Если честно, гораздо ужаснее было до этого, – признался он. – Атмосфера в доме стала просто невыносимая. И в конце концов все вздохнули с облегчением, когда он ушел.

– И вы по очереди жили с каждым из родителей?

Он фыркнул; «Шутишь? Мой отец тут же пустился во все тяжкие. Переехал в шикарные апартаменты и завел себе кучу шикарных подружек. Поначалу мне даже нравилась такая его гламурная жизнь, а потом стало как-то грустно».

– А мама?

– Ну ты же знаешь маман. Она железная женщина. Она посадила нас и объяснила, что произошло, а потом сказала, что мы – мужчины ее жизни. Наверное, у нее были какие-то кавалеры, но я не знал ни об одном до пятнадцатилетия Жиля как минимум. А вот теперь у нее есть Арманд. Они живут врозь, но проводят вместе очень много времени.

– А вилла «Мартин»? Кто теперь хозяин?

– Вообще-то ее собирались продать как часть брачного договора. Но ни один из моих родителей не захотел этим заниматься. Отец проводит здесь много времени не в сезон, он любит ходить под парусом и кататься на лыжах, так что это место ему идеально подходит.

– Еще одно отменно цивилизованное расставание, – пробормотала Имоджен, вспомнив Рене и Селин.

– Лучше по возможности оставаться цивилизованным, – кивнул Оливер.

– Хм-м-м, – она подумала о Винсе. Что бы ни готовило им будущее, она точно знала, что это вряд ли будет цивилизованно.

– А ты? – спросила она после недолгого молчания. – Как твоя жизнь?

– Я же уже говорил тебе, – сказал Оливер. – Работаю в издательстве.

– Я вообще-то имела в виду личную жизнь, – возразила Имоджен. – Виржиния и далее по списку.

Он рассмеялся: «Все очень цивилизованно».

– Я другого и не ожидала.

– А ты?

– Чуть сложнее, – ответила она.

Он покосился на нее, но она вытянула шею и стала разглядывать пейзаж. Теперь они были у подножья горы, и впереди показался город Сан-Себастьян – его красные крыши уже отчетливо были видны.

– Расскажи мне побольше об этом своем авторе, – повернулась Имоджен к Оливеру, меняя тему. – Он действительно такой сложный?

– Не думаю, что он очень уж сложный, – задумчиво произнес Оливер. – Он очень трепетно относится к своей работе и очень не любит, когда кто-то сует в нее нос. Но суть в том, Жени, что все можно улучшить.

– Ты считаешь, что можешь сделать книгу лучше, чем она есть? – спросила Имоджен.

– Сделать ее лучше – это моя работа, – ответил он. – Это звучит слишком напыщенно?

– Да нет, – покачала головой Имоджен. – Просто самоуверенно. Но я думаю, все Делиссанджи самоуверенные.

– Почему ты так говоришь?

Она пожала плечами.

– Вы же успешная семья. Вы привыкли к деньгам. Вы довольны своей жизнью, и это делает вас самоуверенными.

Оливер явно был озадачен: «То есть ты считаешь нашу семью отъевшимися котами? Типа мы идем по головам и все такое?»

– Конечно, нет! – воскликнула Имоджен. – Я просто говорю, что вам никогда не приходилось бороться за существование и выживать.

– А тебе приходилось?

– Не как некоторым, – ответила она. – Мы никогда не голодали. Но в то же время нам всегда было непросто.

– А нам, значит, было просто, да?

Она отчетливо услышала в его голосе обиду, поэтому повернулась к нему.

– Никому не бывает легко всегда, – сказала она. – Я просто… Впрочем, не бери в голову, Оливер. Мне уже неудобно, тем более что вы никогда не относились ко мне с презрением, хотя я всего лишь приходящая прислуга.

– Ладно, теперь тебе удалось заставить меня чувствовать себя еще хуже, – ответил Оливер. – Ты ведь знаешь, что мне всегда было довольно неловко от того, что ты убираешься в нашем доме!

– Ну ты же не чувствовал неловкости, когда моя мать делала это, – возразила Имоджен.

– Это было давно. Времена изменились.

– Да нет, – сказала Имоджен. – Всегда есть люди, которым нужно, чтобы за ними ухаживали. Такова жизнь. И есть люди, которые умеют хорошо это делать. Мне нужна эта работа, и я готова убираться где угодно, куда направит меня Рене Бастараш. Раньше я не подозревала, что хорошо это делаю, но теперь точно знаю.