– Ты меня слышишь? – спросил Винс.

– Я тебя слышала, но…

– Пожалуйста, не спорь со мной, Имоджен. В наших отношениях только я забочусь обо всем. Я зарабатываю больше тебя и понимаю больше тебя, и я знаю, о чем говорю. Твоя прическа хорошо подходит к этим потрепанным штанам, которые ты таскала, пока работала с пыльными профессорами, но в офисе ситуация совсем другая. Ты этого не понимаешь. Ты безнадежна в плане коммерции. И тебе необходимы мои советы.

Вообще-то Имоджен хотелось бы, чтобы он прекратил говорить, что является кормильцем. Если уж на то пошло, это деньги ее матери помогли им купить дом. И она устала от того, что он постоянно называл ее безнадежной. Хотя, наверное, был здравый смысл в том, что он говорил о разнице между научной и коммерческой средой. Поэтому она купила себе костюмы и блузки, туфли на каблуках и косметику. И потом уже не выходила никуда, даже в супермаркет, не накрасившись и не надев шпильки.

* * *

Винс хотел знать, где она проводит свое время. Он требовал, чтобы она писала ему эсэмэски, когда выходит из офиса, из магазина, из спортивного зала, куда она тоже начала ходить по его наводке. Потому что, заявил он, это важно, чтобы она занималась спортом и сохраняла свою стройную фигуру. Он терпеть не мог, когда женщины запускали себя после замужества, и мог перечислить всех женщин в их жилом комплексе, которые попадали в эту категорию, в том числе их ближайшую соседку Сэйди. Сущие гиппопотамы, говорил он. Нельзя так.

Шону он ценил, потому что она всегда выглядела здоровой и подтянутой, даже когда она была не в спортивной форме, и при этом хорошо одевалась. К дружбе Имоджен с ней он относился терпимо, а вот других ее друзей не одобрял и не скрывал этого. Он всегда встречал жену после зала, где Имоджен проводила много времени на тренажерах, слушая в наушниках музыку, так как это помогало ей отвлечься от тяжелых мыслей о том, куда катится ее жизнь. Иногда Винс подвозил до дома и Шону, и тогда они с удовольствием обменивались анекдотами из жизни собак-боксеров. Имоджен иногда думала: как у него получается быть таким расслабленным с другими, если с ней он напоминает натянутую струну? Может быть, это она что-то делает не так? Может быть, это ее вина?

Когда у нее все получалось как надо, он был тем Винсом, которого она полюбила. Когда же ей случалось ошибиться, он погружался в мрачное молчание и взгляд его становился тяжелым. Но когда она уходила из дома, чтобы дать ему побыть одному, он искал ее с помощью эсэмэсок и требовал, чтобы у нее всегда было включено приложение «Найти друзей поблизости» на телефоне, потому что так всегда мог отследить, где она находится.

– Из-за тебя я чувствую себя птицей в клетке, – сказала она как-то ему однажды вечером.

Он покачал головой и объяснил ей, что дал обещание заботиться о ней и что именно это он и делает. В мире множество опасных людей, а она так привлекательна и беззащитна, что он просто хочет уберечь ее от них. Она пыталась возразить, что вполне в состоянии сама себя защитить, но однажды после работы, когда она одна стояла на автобусной остановке, у нее вырвали из рук сумку. Ее толкнули, она упала и ударилась головой. Разумеется, она была в шоке и вздохнула с облегчением, когда Винс приехал ее забрать.

– Выпей вот это, – сказал он, протягивая ей бокал с бренди, когда они приехали домой. – Тебе это необходимо после шока. Теперь ты понимаешь, как важно делать то, что я говорю тебе?

* * *

На первую годовщину свадьбы Винс повез ее в Париж.

Он сказал, что знает, как ей нравилось жить во Франции, хотя она редко говорит о тех днях, и что он хочет разделить этот опыт с ней. Это было чудесное романтическое путешествие, очень хорошо было уехать ненадолго из дому, от рутины, быть наедине с Винсом все время, и у него не было надобности постоянно писать ей эсэмэски, проверяя, где она. Когда они вернулись домой, она искренне верила, что все наладится и будет хорошо. Ну и что, думала она, что рутина так много значит для него? Это же не конец света, даже если он чуть-чуть перебарщивает с этим. После инцидента с вырванной сумкой его беспокойство о ней стало ей понятнее. И, несмотря на все его пунктики, он тем не менее мог бы стать для нее хорошим мужем, если бы она с этими пунктиками считалась. Когда она это поняла, когда перестала делать то, что его раздражает, готовить то, что он ожидает, он стал носить ей цветы и шоколадки, духи и украшения. Он был добрым и ласковым и все время говорил ей, как сильно ее любит. Она чувствовала себя любимой и желанной.

И все же Имоджен осознавала, что выбрала путь наименьшего сопротивления только потому, что это легче, чем бесконечные обиды и тяжелое молчание. Она старалась убедить себя, что ничего страшного в этом нет. Искренне хотела верить, что это всего-навсего «ты мне – я тебе». Но приходилось и признавать, что она уступает гораздо чаще, чем он и что это постепенно уничтожает ее как личность.

– Я думал, ты уже знаешь, что я люблю, – сказал он, когда на ужин она купила лосося вместо стейка, который они всегда ели по средам. – Я хочу мясо.

– Но это было специальное предложение, скидка! – запротестовала она.

– Никаких скидок, если один из нас не будет это есть, – отрезал он и погрузился в угрюмое молчание, длившееся аж до самых выходных.

* * *

Сейчас, когда она оглядывалась назад, казалось, эти изменения произошли в мгновение ока, хотя на самом деле все происходило постепенно. Если бы действительно все случилось в один момент, она могла бы решиться на что-то гораздо раньше. Но тогда она не замечала, что потихонечку переставала делать что-либо без разрешения и одобрения мужа. Что у нее больше не было и не могло быть собственного мнения. Что она месяцами не виделась и не разговаривала со старыми друзьями. Что контакты с семьей стали гораздо реже. Что она ходит перед ним на цыпочках, всегда стараясь угодить и боясь сделать что-нибудь, что вызовет у него раздражение и недовольство. Что вся ее жизнь теперь подчинена единственной цели – чтобы он был в хорошем настроении.

А когда он был в дурном расположении духа, она чувствовала себя неудачницей. Чувствовала себя так, словно это было ее виной.

Глава 19

Она перестала общаться с большинством людей из своей прошлой жизни, поэтому была почти удивлена, получив приглашение на свадьбу от Чейни. Винс, однако, не хотел ехать в Бирмингем, где должна была состояться церемония.

– Мы должны поехать, – сказала Имоджен. – Она же моя сестра.

– Сводная сестра, и ты с ней почти не общаешься.

– Это правда. Но мы провели вместе наше детство и юность.

– Слава Богу, это часть твоей жизни уже в далеком прошлом.

– Если мы не приедем, это ранит ее чувства, – настаивала Имоджен. – Я не могу так поступить, Винс.

– Ну, разумеется, это ранит ее чувства. Вот только она думает о твоих чувствах?

– Она приезжала на нашу свадьбу, – напомнила ему Имоджен.

– Ой, это все бабские штучки, – фыркнул Винс. – Если ты ко мне приезжала, то и я должна к тебе приехать. Ты пригласила меня на свадьбу, и я тебя приглашу.

– Может быть, и так, – согласилась она. – Но так устроены отношения между людьми.

– Это глупости, – ответил Винс. – Женщины вечно делают кучу всего, чего не хотят, только потому, что боятся ранить чьи-то чувства, хотя для тебя лучше было бы вообще забыть обо всем этом.

– Может быть, ты и прав, – снова согласилась Имоджен. – Но я не могу сказать «нет» Чейни. Не могу. И потом, Винс, если ты так не хочешь ехать… Что ж, я всегда могу поехать одна.

Он уставился на нее: «Поехать одна?»

– Я понимаю, что мысль о семейном сборище вызывает у тебя тоску, – сказала она, и эта мысль очень понравилась ей. – Но я-то обязана это сделать.

Он медленно вздохнул.

– Меня не будет всего сутки, – добавила она.

– Ты очень хорошая, Имоджен, – произнес он. – Я знаю, что ты часто ошибаешься, знаю, что ты совершенно не разбираешься в людях, но у тебя доброе сердце и мысли, и я волнуюсь, что люди могут это использовать против тебя. Особенно я беспокоюсь, что твоя так называемая семья использует тебя в своих интересах.

Она не ответила.

– Если ты так хочешь поехать в Бирмингем, что ж, полагаю, ты можешь поехать.

Ее лицо просияло.

– Но! Я не могу позволить тебе поехать одной, – добавил он. – Что скажут люди? Нет, я поеду с тобой. И мы покажем им, как выглядит по-настоящему крепкая семья.

– Отлично, – отозвалась она. И испугалась своего разочарования, которое вдруг захлестнуло ее при этих словах.

* * *

Винс купил билеты на самолет и заказал номер в том отеле, где должна была проходить свадьба.

– Выглядит мило, – заметила Имоджен, заглядывая ему через плечо и глядя на экран компьютера. – Фантастическое место для свадьбы.

– Лучше, чем наше?

– Ну, конечно, нет.

Она была совершенно счастлива на предсвадебном ужине и репетиции церемонии. Все было спокойно, особенно учитывая семейные обстоятельства. Имоджен боялась, что этот день станет слишком сложным и утомительным для Агнесс и Берти, которые проделали долгий путь из своего нового дома в Палм-Спрингс, чтобы присутствовать на свадьбе.

– Все это не имеет значения, если только знать, что ты счастлива, – сказала Агнесс, когда Имоджен озвучила ей свои опасения. – А ты ведь счастлива, детка, не так ли?

– Счастливее некуда, – сообщила она тетушке.

И она искренне так считала. Она любила Винса. Их собственная свадебная церемония была потрясающей. Она была не из тех, кто любит шум и суету, – ей больше по душе были спокойствие и камерность.

А вот Чейни эти слова были непонятны и даже незнакомы. Они всегда любила экстравагантность и шик, и именно такой она и хотела видеть свою свадьбу. Церемония проходила на крыше небоскреба, украшенной огромным количеством белых роз и лент. Все церемонию играла арфа, во время ужина струнный квартет, и Чейни сказала, что позже должна быть еще музыкальная группа.