Шейла О'Фланаган - Пропавшая жена

– Но когда-нибудь это же может произойти?

– А ну-ка! – она покачала головой. – Хватит говорить о постели!

– Ох, ладно, – вздохнул Рене. – Но приглашение на ужин все еще в силе.

– Лучше не надо, – сказала Имоджен.

– Вы успешно лишили меня шанса на то, чтобы переспать с вами, – произнес Рене. – Но поесть вместе с вами – почему вы от этого-то отказываетесь?

– Потому что я чувствую, что это только прелюдия к тому, чтобы меня соблазнить, – ответила Имоджен.

– Вовсе нет! – он покачал головой. – Если вы говорите нет – значит, нет. И если вы не хотите ужинать – тоже не проблема. Но, пожалуйста, не отказывайте мне только потому, что опасаетесь, что я потребую продолжения. Вы же не моя собственность, Имоджен.

Она смотрела в свою полупустую чашку из-под кофе и молчала.

– Имоджен?

Она слышала его голос, но не могла посмотреть на него.

Имоджен чувствовала себя под защитой всякий раз, когда такое говорила ее мать. Но теперь в голове у нее звучал голос Винса, который говорил ровно те же самые слова.

Ты принадлежишь мне.

И от этих слов ее бросало в дрожь.

– Шери[19], вы в порядке? – Рене положил свою руку на ее плечо и вернул ее к реальности.

– Да, да, извините, – она пару раз моргнула и убрала руку. – Я иногда слишком глубоко погружаюсь в себя.

– Вас что-то беспокоит?

Она покачала головой: «Нет, все в порядке».

– Вы уверены?

– Абсолютно, – она бросила взгляд на часы. – Мне пора.

– Подбросить вас до дома?

– Нет, – ответила она. – У меня с собой велосипед. Велосипед Селин, кстати, – добавила она. – Она говорит, что ей все равно, но, если честно, мне кажется немного странным, что я разъезжаю повсюду на велосипеде вашей бывшей жены.

– Ничего странного в этом нет, – сказал Рене. – Ведь это же хорошо, что он не стоит без дела, разве нет?

– Вот нравится мне, как французы относятся ко всяким таким вещам, – воскликнула Имоджен. – Она ваша бывшая, все в прошлом, а велосипед больше не имеет значения.

– А с чего бы ему его иметь? – он выглядел искренне недоумевающим. – Это же всего-навсего железяка!

– Правда. И я не могла бы выполнять свою работу без него. Но все-таки это же в некотором смысле кусочек… ну я не знаю… вашей совместной жизни.

Рене хмыкнул: «Не имеет никакого значения, чей это был велосипед. И потом мы с Селин никогда не занимались на нем любовью или что-то в этом роде. Это обычное средство передвижения, и ничего больше».

– Заниматься любовью на велосипеде, наверное, больновато, – Имоджен подмигнула ему.

– Вы бы сильно удивились, – подмигнул он ей в ответ.

Она улыбнулась. Целая вечность прошла с тех пор, как она вот шутила и запросто болтала с мужчиной. Целую вечность, вдруг поняла Имоджен, она не могла разговаривать с кем-то и не бояться сказать что-то неправильное или провокационное и тем самым вызвать гнев.

Мне нужно было раньше от него уйти, подумала она. Нужно было понять, что со мной происходит. Нужно было разобраться. Какая же я глупая.

– Ладно, теперь мне и правда пора, – сказала она Рене. – Увидимся в понедельник.

– Хорошо, – Он поднялся вслед за ней и дружески поцеловал ее в щеку. – Берегите себя.

– И вы.

Имоджен села на велосипед и поехала обратно по мосту во Францию. Добравшись до своего дома, она торопливо взбежала по лестнице, разогретая ездой. Натянув недорогой купальник, который она все-таки купила на днях, она нырнула в бассейн. Вокруг никого не было, и она легко проплыла туда-обратно раз шесть, а потом легла на спину и лежала на воде, глядя в безоблачное голубое небо.

Ты принадлежишь мне.

Эти слова вдруг снова раздались у нее в голове, громко и настойчиво. И она позволила воспоминаниям вырваться наружу.

К ее удивлению, первым пришло воспоминание о Кэрол. Они были одни в доме – редкий случай, когда Агнесс и Берти куда-то ушли, и они с матерью могли поговорить наедине. Кэрол села перед Имоджен на корточки и сказала, что они с Кевином собираются пожениться.

– Ты его любишь? – спросила Имоджен.

– Да, – ответила Кэрол.

– Больше, чем месье Делиссанджа?

– Я не любила месье Делиссанджа, – щеки Кэрол покрылись румянцем. – Ну то есть я думала, что любила, но это была не любовь, это была ужасная ошибка, Имоджен. И я очень виновата в тех проблемах, которые из-за этого начались.

– Но почему же ты тогда совершила неосмотрительность с ним, если знала, что он не твой?

Кэрол вздохнула: «Я хотела кому-то принадлежать».

– Ты принадлежишь мне, – сказала Имоджен.

– Ну, конечно, это правда, но это другое. Я хотела разделить с кем-то свою жизнь.

– Но ты никогда не смогла бы разделить жизнь с месье Делиссанджем, – возразила Имоджен. – Он же был женат на мадам и принадлежал ей. И Чарльзу, и Оливеру. Так почему же ты думала…

– Я не думала, – перебила ее Кэрол. – Не знаю, что на меня нашло.

– Ты думала, что любила месье. А теперь ты думаешь, что любишь Кевина.

– Но я правда люблю Кевина! Он очень добрый и искренний, и он любит нас обеих.

– Серьезно? Любит нас обеих?

– Да.

– Выбора у меня нет, да? – спросила Имоджен. – Ты меня ставишь в известность, а не спрашиваешь моего мнения.

– Кевин станет хорошим мужем для меня и хорошим отцом для тебя.

– Кевин не мой отец, – отрезала Имоджен, – так что не может стать для меня хорошим отцом.

– Да, он действительно не твой отец, – сказала Кэрол. – Но он отец. У него есть Чейни. Он любит ее, и тебя он тоже полюбит.

– Да мне не нужна его любовь, – заявила Имоджен. – У меня есть ты, а у тебя есть я. Зачем нам кто-то еще?

– Мы с тобой всегда будем любить друг друга, – мягко произнесла Кэрол. – Но однажды ты покинешь наш дом и найдешь кого-то, кого полюбишь.

– Так ты планируешь на будущее?

– Полагаю, что да, – согласилась Кэрол.

– А если я себе никого не найду? – спросила Имоджен.

– Найдешь, – уверенно ответила Кэрол. – Ты найдешь кого-нибудь и захочешь быть с ним все время, и у тебя не будет для меня даже секундочки, потому что именно так бывает, когда любишь мужчину.

– И так было, когда ты влюбилась с месье? Ты не могла думать ни о чем другом, да?

– Вообще-то могла, – призналась Кэрол. – Просто не хотела. И это было очень глупо.

Имоджен сидела молча, взвешивая все, что сказала мать.

– Не уверена, что хочу кого-то такого найти, – сказала она наконец.

– Найдешь, – подтвердила Кэрол. – Или он найдет тебя. И ты будешь счастлива, Имоджен, обещаю тебе. Один из моих любимых философов говорит, что, когда кто-то любит тебя, это дает тебе силу, а когда ты любишь кого-то – это дает тебе смелость. И я думаю, так оно и есть.

– И так ты чувствуешь себя с Кевином? Сильной и смелой?

– Да.

– Это хорошо, наверное.

Кэрол кивнула: «Да, это хорошо».

– Ладно, – сказала Имоджен. – В таком случае выходи за него. Но… – она взглянула на Кэрол: – можно мне остаться с Агнесс и Берти?

– Нет! – мать была ошеломлена. – Когда мы с Кевином поженимся, у нас будет новая семья. Мы с ним и ты с Чейни – все вместе.

– Просто я не уверена, что хочу новую семью, – сказала Имоджен. – Когда я была маленькая, мы были частью семьи Берти, потом Делиссанджей, теперь опять Агнесс и Берти. И ты хочешь быть с Кевином и Чейни. Но это очень выматывает. И мне было бы проще остаться с Агнесс и Берти, потому что мы можем оставаться с ними семьей, и они не станут искать себе мужчину, которого полюбят. Они же уже любят друг друга.

– Это последний раз, обещаю, – проговорила Кэрол. – И у тебя будет сестра Чейни.

Имоджен состроила гримасу: «Она думает, что она пуп земли».

– Она хорошая девочка, и вы с ней отлично подружитесь, – настаивала Кэрол. – И потом ты прекрасно знаешь, что Агнесс и Берти собираются вернуться в Америку в конце года, и ты не можешь поехать с ними.

– Почему?

– Ты действительно хочешь еще куда-то переезжать? – спросила Кэрол. – И ты правда хочешь бросить меня?

Имоджен покачала головой. Они с Кэрол всегда были командой. Они принадлежали друг другу. Но она боялась, что, если Кевин станет постоянной фигурой в их жизни, их отношения с матерью изменятся. Его чувства, чувства Чейни… все это надо будет теперь учитывать. И Имоджен была совершенно уверена, что они не захотят возвращаться в Ондо, как обещала ей Кэрол. Хотя воспоминания о вилле «Мартин» стали уже немножко тускнеть в ее памяти, ей все еще казалось, что там осталось какое-то незавершенное дело. Она не попрощалась. И теперь ей казалось, что она никогда этого и не сделает.

Обе девочки были подружками невесты на свадьбе. Имоджен вынуждена была признать, что это было даже волнующе. Весело было хихикать вместе с ее будущей сводной сестрой, позировать для гламурных фотографий, хотя в отличие от Чейни она позировать не любила и скучала во время фотосессии. Но в целом день получился лучше, чем она ожидала, и не было сомнений в том, что Кэрол выглядит совершенно счастливой.

Может, все будет и не так плохо, призналась она Берти в тот вечер. Наверное, Кевин не самый плохой человек в мире. А Чейни ее смешит, особенно когда отпускает все эти язвительные комментарии по поводу внешнего вида гостей. Хотя все-таки жить с ними – это совсем не то же самое, что жить с Берти и Агнесс.

– Конечно, не то же самое, – ответила Берти. – Вы станете одной семьей.

– О, я знаю, – сказала Имоджен. – Мама мне все время это твердит.

Она не стала упоминать, что то же самое она говорила и по поводу Делиссанджей.

Берти обняла ее покрепче и сказала, что они все будут очень счастливы – и мама, и Имоджен, и Кевин, и Чейни. И так, возможно, и было бы, думала Имоджен, если бы через шесть месяцев после свадьбы Кэрол не пошла к врачу с жалобами на слабость и переутомление. Ее обследовали, и выяснилось, что у нее рак в неоперабельной стадии. Имоджен была шокирована и не могла в это поверить, когда Кэрол ей все рассказала. Она пошла в ближайший торговый центр и купила ловца снов, надеясь, что он сможет поймать кошмар болезни Кэрол… Но это не сработало. И она невольно думала: наверное, это потому, что в отличие от мадам Делиссандж она не верила по-настоящему в могущество ловцов снов.