Николас нахмурился, недоумевая, в чем причина скрытности его тетушки — та ни словом не обмолвилась о том, что в часовне идет роспись, а ведь он приехал не сию минуту, а еще вчера вечером. С этой мыслью он ступил на леса.

— Приветствую вас, госпожа! — произнес он. Женщина вскочила и испуганно вскрикнула — кисть выпала из ее губ. В этот же момент она выронила и другую кисть — ту, которую держала в руке. Кисть покатилась и упала прямо к ногам рыцаря.

Быстро наклонившись, Николас поднял ее и снова выпрямился. С лесов из-под низко надвинутого покрывала на него смотрели широко раскрытые глаза. Лицо было скрыто глубокими тенями, но оказалось нетрудно догадаться, что и рот широко раскрылся от изумления.

Подняв руку вверх, он протянул кисть. Женщина быстро схватила ее. Рыцарь снова нахмурился.

— Каким образом вы оказались здесь и расписываете мою часовню, мистрис? — резко спросил он. Ему хотелось, чтобы она вышла на свет — так, чтобы ее можно было разглядеть хорошенько. Но в эту минуту на крышу с шумом и громом обрушился и новый, еще более сильный, поток дождя, и мрак в часовне сгустился еще больше.

Женщина откашлялась и ответила странно приглушенным и неестественным голосом:

— Я помогаю художнику, милорд.

— А кто художник? И где он сейчас?

— Его пригласили в покои графини, чтобы он отслужил малую мессу, сэр.

— Мессу?

— Он монах, брат Годвин из Вистонберийского монастыря, милорд.

Сердце Николаса упало. Конечно, дядюшка Годвин, монах-художник, явился сюда, чтобы любым способом забрать у него детей. Но ответил рыцарь голосом спокойным и невозмутимым.

— Мне знакомо это имя. Кто же прислал его сюда?

— Леди Джулиан обратилась с просьбой о росписи часовни, милорд. — Женщина отошла в тень, а голос ее звучал едва слышно и заметно дрожал. На лице выделялись лишь глаза — в тусклом свете они казались прозрачными, словно дождь, хотя и смотрели из-под глубоко надвинутого покрывала.

Раздался резкий удар грома, и часовню осветила молния, на мгновение ясно обрисовав лицо женщины. Николас прищурился. Как она похожа на… у него перехватило дыхание. Но, конечно, это монахиня — женщина без определенного возраста. Он поднял голову, стараясь вглядеться, но художница уже наклонилась и, отвернувшись, вытирала тряпкой руки, испачканные в краске.

— Кто же вы, мадам? — прямо спросил рыцарь.

— Я помощница брата Годвина, а зовут меня Агнесса, — ответила женщина.

— Вы монахиня? — Он еще не успел вглядеться как следует. Она слишком сильно кого-то напоминала. Тайна не давала ему покоя.

Она кивнула настолько решительно, что головной убор всколыхнулся, словно простыня на ветру. Потом резко отвернулась и посмотрела на дверь.

— Николас!

Рыцарь увидел двух женщин. Войдя в часовню, они откинули капюшоны, абсолютно мокрые от дождя. Леди Джулиан кивнула племяннику, а он в ответ поклонился. — Доброе утро, Николас! Я не ожидала найти тебя здесь! Погода ужасна, не правда ли?

— Миледи, — коротко ответил рыцарь, — доброе утро. — Лицо его напряглось, а кулак за спиной сжался сам собой. Он совсем не хотел казаться грубым, но необходимость объясниться явно назрела. Громкий вскрик и топот ног по полу отвлекли внимание барона и помешали ему начать разговор. Девушка, вошедшая вместе с графиней, стояла у открытой двери, глядя сквозь серебристую пелену дождя в грязный двор.

— Леди Джулиан! Мои драгоценности вон в том сундуке! Это же не пук соломы! — кричала девушка.

Николас увидел, как насквозь промокшие слуги разгружают две повозки.

— Эй, вы! — кричала девушка. — Если не будете осторожно обращаться с грузом, то получите хорошую порку!

— Моя милая кузина Элрис! Ваши вещи проделали настолько далекий и сложный путь из Кента в Хоуксмур, что вряд ли им повредит дорога от ворот до дома… ну, если, конечно, не считать дождя.

Элрис с шумом захлопнула дверь и потрясла головой. Волосы ее оказались яркими, словно осенние листья. Они вольно спадали из-под маленькой шляпки из розовой парчи с белой шелковой вуалью.

— Николас, — ласково протянула она, подходя к рыцарю и протягивая руки. Округлые бедра девушки кокетливо покачивались — это было заметно даже под плащом, — а пышный бюст заманчиво выступал из-под розовато-лилового шелка.

Он снова поклонился.

— Леди Элрис, надеюсь, вы хорошо себя чувствуете.

— С самого утра у меня немного болит спина. Наверное, виновата кровать. — Барышня надула губки и выгнула спину, положив ладони на бедра. Расшитый корсаж едва выдержал напряжение.

Николас прищурился.

— Думаю, сказывается долгое путешествие в повозке. Но теперь, когда вы наконец прибыли, тетушка позаботится о вашем комфорте.

— Должна принести вам свои извинения, кузина Элрис, — вступила в разговор леди Джулиан. — Прошлой ночью мы отвели вам не самую удобную постель. Сегодня все будет иначе. Каким приятным сюрпризом оказалось известие о том, что вы приехали вместе с Николасом к нам на север! Проведете ли вы у нас лето? Николас еще должен прочитать мне письмо от вашей матушки.

— Мои родители хотели бы, чтобы я оставалась у вас как можно дольше, миледи, — отвечала Элрис. — В Кенте сейчас так неспокойно! Батюшка очень хлопотал, чтобы я уехала в безопасное место. С июня, когда была подписана хартия, король пребывает в очень дурном расположении духа, и батюшка беспокоится за мою безопасность.

— Лорд Брэй настоял, чтобы Элрис отправилась вместе со мной на север, как только он узнал, что вы и Мод здесь, — обратился Николас к тетушке, — хотя я и предупреждал его, что скоро север также может оказаться небезопасным. Король в бешенстве: он не может смириться с хартией, и баронам есть чего остерегаться.

— И все-таки то, что хартия подписана, — очень хорошая новость, — ответила графиня. — А что касается Элрис, то ей здесь всегда рады. Мод будет счастлива обрести подругу. А если ситуация изменится к худшему, мы все сможем покинуть Хоуксмур. Мой собственный замок соседствует с Уэльсом и расположен в очень уединенном месте. Если вдруг король разгневается, нам будет где укрыться.

Николас не мог не восхититься способностью тетушки все взвесить, разложить по полочкам и просчитать все варианты. Он вздохнул и покачал головой. Элрис указала на леса.

— Николае, там, наверху, кажется, монашка, — недоверчива проговорила она.

Леди Джулиан повернула голову.

— Доброе утро, сестра Агнесса! Пожалуйста, познакомьтесь с моим племянником, Николасом Хо-уквудом, и нашей кузиной, леди Элрис Брэй.

Монахиня, которая все это время прилежно вытирала кисти, не обращая никакого внимания на беседу, пробормотала что-то вежливое и коротко кивнула.

— Леди Агнесса прибыла к нам из Росберийского аббатства, — объяснила графиня. — Она ассистирует своему дядюшке, художнику.

— Я уже знаком с мадам… Агнессой, — сухо признал Николас. — Хотя я и не знал, что это племянница художника.

Агнесса из Росбери. Значит, это старшая сестра Эмилин! Теперь сходство становится понятным

— Монахиня-художница… как необычно! — сухо процедила Элрис, со скукой оглядываясь по сторонам. Ни монахини, ни художницы ее явно не интересовали.

— Тетушка Джулиан, — сдержанно проговорил Николас. — Должен признать, что я немало удивился, когда сегодня утром вошел в часовню.

На самом деле он чувствовал себя так, как будто его внезапно ударили. Если и Агнесса, и Годвин в Хоуксмуре, то где же тогда Эмилин и что с ней? И что же, черт возьми, все это может означать?

Очевидно, Эмилин по какой-то причине предпочла остаться в стороне и послала за детьми своих родственников. Ну, хорошо, пусть будет так; он готов противостоять их возражениям по поводу опеки. Но он должен быть уверен, что Эмилин в полной безопасности.

Рыцарь поплотнее сжал губы, чтобы сдержать свое раздражение. Возвращаясь домой после двухмесячного отсутствия, с трудом перенося общество болтливой и глупо-кокетливой Элрис, он надеялся застать в Хоуксмуре лишь одно изменение — детей, которые поселились там и уже должны чувствовать себя под бдительным присмотром, словно драгоценные кубки, упрятанные под стекло.

А вместо этого он нашел свое аккуратное, тщательно организованное хозяйство в жизнерадостном беспорядке. Часовые, вместо того чтобы сурово и сдержанно охранять все вокруг, смеялись и болтали, в зале царил беспорядок, явно учиненный детьми. Во время завтрака он ногой чуть не раздавил крошечную деревянную корову, которая почему-то паслась под столом. А потом на лестнице едва успел увернуться от Кристиена, размахивавшего игрушечным мечом. В доме уже появился и щенок, и целый выводок котят.

И, наконец, его часовня. Ее начали расписывать, даже не спросив на то мнения и согласия хозяина. Какие-то странные совпадения… Наверняка здесь не обошлось без участия тетушки.

— Я хотела рассказать тебе о часовне, Николас, но вчера вечером, когда ты приехал, нужно было столько всего обсудить! — пыталась оправдаться леди Джулиан. — Надеюсь, ты не будешь возражать. — Она с улыбкой взглянула на рыцаря. Тот растерянно пожал плечами.

— Хоуксмур совсем не похож на ту крепость, какую я оставил два месяца назад. Теперь здесь полно женщин, детей, нянек, щенков, котят. Игрушки валяются под ногами. Что же говорить о священнике и монахине?

— Дети? Игрушки? — как будто эхом отозвалась Элрис.

Ни Николас, ни леди Джулиан не обратили на ее реплику никакого внимания, поглощенные своей беседой.

— Ах, Николас, дорогой, пожалуйста, не расстраивайся! Когда-то ты сам говорил, что часовню надо расписать. Поэтому, когда брат Годвин появился здесь у нас, я немедленно наняла его — ведь его репутация прекрасно известна. Надеялась приятно удивить тебя. Мы посовещались насчет сюжета и решили, что Святой Георгий окажется как раз кстати. А на западной стене он планировал изобразить вознесение душ. Конечно, если ты против, все можно изменить.

— Нет, замысел прекрасен, и я вовсе не намерен менять что-либо. Однако что привело брата Годвина в Хоуксмур? — Рыцарь украдкой взглянул на леса, но хрупкая фигурка в сером как раз в эту минуту отвернулась, чтобы разобрать краски и кисти.