А ее собственное сердце стучало в яростном ритме — как будто в ответ. Странно, но это тяжелое тело казалось родным. Девушка положила руку на спину мужчины, а он лишь плотнее прижал пальцы к ее губам.

Черный Шип снова повернул голову, чтобы прислушаться, и Эмилин поразилась: его ресницы, как черный бархат, обрамляли драгоценные камни зеленых глаз. Эмилин была так близко, что видела каждую черточку этого уже знакомого и в то же время всегда нового лица.

Через некоторое время Шип медленно убрал руку от ее рта, нахмурившись и жестом показав, что необходимо молчать. Он пошевелился, освободил ее тело и растянулся рядом на зеленом травяном ковре. Эмилин потянулась; папоротник ласкал ее щеку и гладил плечи, а желтые лепестки первоцвета падали, покрывая все вокруг. Мужчина нежным движением убрал лепестки с ее лица и, опершись головой на руку, внимательно взглянул ей в глаза.

— Черт подери! — тихонько прошептал он. Эмилин все поняла:

— Это Шавен?

— Да, — резко выдохнул он. Эмилин терпеливо ждала, когда же он снова заговорит, но он лежал тихо, едва заметным движением поглаживая ее по плечу. Сердце ее отвечало на каждое прикосновение.

Взгляд мужчины блуждал по верхушкам деревьев. Казалось, он думал о чем-то.

— Черный Шип!

— Да?

Странное чувство охватило ее: ей казалось, будто она тает. Хотелось придвинуться ближе, чтобы глубже почувствовать тепло и силу, излучаемую его телом, чтобы вобрать это тепло в себя. И все-таки двигаться было страшно: он мог перестать поглаживать ее, мог даже подняться с земли.

— Они не вернутся?

— Скорее всего, нет. Никого здесь не найдут и поедут дальше. — Мужчина сжал ее плечо, потом глубоко вздохнул и сел. Бедняжка Эмилин не смогла скрыть своего разочарования. — Пойдем, девочка, — Черный Шип протянул ей руку. — Тебе нечего делать в этом лесу.

Как будто и, не видя протянутой руки, Эмилин встала и отряхнула плащ. А когда подняла глаза, увидела, что повелитель протягивает ей букет цветов.

— Вот, возьми! Ведь мы спустились с холма из-за них.

Мужчина смотрел на нее прямо, и Эмилин не смогла сдержать улыбку, принимая букет из его рук. Аккуратно, одним пальцем, он взял ее за подбородок и заглянул в лицо:

— Ты все еще боишься? Не бойся, они уехали. Эмилин молча отрицательно покачала головой и застенчиво отвернулась, сделав вид, что нюхает цветы. Разве могла она признаться, что испугалась собственных чувств — настоятельной, все разрушающей потребности быть в его объятиях, все равно, в лесу или еще где-нибудь, но как можно дольше!

— Миледи! — наконец прошептал Черный Шип. Девушка с надеждой взглянула на него. Он подошел поближе и, подняв руку, дотронулся до ее лица, проведя пальцами по щеке. Нагнулся — тело ее внезапно стало тяжелым и горячим, колени дрожали.

Его губы оказались мягкими, теплыми и сухими — просто поцелуй, короткий и нежный. Когда он закончился, Эмилин молча взглянула в глаза своего повелителя и прильнула к нему, чувствуя, что нуждается в большем, но, не зная, как и чего попросить. Она положила руку ему на грудь, ощущая прохладу кожаной одежды и мягкое биение его сердца.

Черный Шип обнял ее за талию и привлек к себе. Его губы снова ласкали ее. Эмилин почувствовала, что голова ее кружится — пришлось вздохнуть поглубже.

Обхватив обеими руками его голову, она сама смело поцеловала своего спасителя; его губы были все еще изысканно-нежны, слегка сдержанны, и странно — девушка ощущала в его поцелуе едва заметную неуверенность.

Черный Шип отстранился, и Эмилин неуверенно заглянула ему в глаза. Нежно прикоснувшись пальцем к щеке девушки, он мягко и чуть расстроенно улыбнулся:

— Простите, миледи, но вы же дали слово другому — кто бы он ни был!

— Нет — выдохнула Эмилин, и в голосе ее прозвучал испуг. — Я никому не давала слова!

Едва заметное облако омрачило лицо мужчины, и он медленно опустил руку. Потом поднял свой лук и отвернулся, глядя в сторону.

— Вам пора возвращаться в пещеру, — тихо произнес он. — А мне нужно зайти в деревню — узнать, что слышно о конвое.

Эмилин в замешательстве молча стояла, глядя на человека, который неожиданно стал ей так дорог. Он снова повернулся к ней:

— Ну, идите же! — в голосе его прозвучало нетерпение.

Эмилин все так же молча пошла вверх по склону. Всем своим существом она ощущала его взгляд. А через несколько мгновений услышала тихие шаги — Черный Шип уходил в противоположную сторону.

Веселая незатейливая песенка то приближалась, то вновь уносилась вдаль. В сумерках голоса становились слышнее — значит, певцы поднимались вверх по склону, потом вновь затихали: праздничное шествие уходило в сторону. Эмилин пристально вглядывалась вдаль, пытаясь рассмотреть что-нибудь в вечернем свете сквозь ветки деревьев, закрывавшие вход в пещеру.

Неожиданно она увидела его — в голубоватой сумеречной дымке Черный Шип стоял, прислонившись к стволу сухого, вывороченного бурей дуба. Корни дерева казались растопыренной когтистой лапой на фоне бледно-лилового неба. Эмилин быстро накинула плащ и вышла из пещеры.

Он сразу заметил ее меж густых деревьев и кивком головы попросил подойти ближе. Со стремительно бьющимся сердцем девушка приблизилась.

— Послушайте, миледи… — Черный Шип поднял руку, показывая в сторону, откуда доносились голоса, а потом медленно взял пальцы Эмилин в свои. — Послушайте…

Девушка услышала песню, далекую и тихую, как журчанье ручейка или серебряный колокольчик волшебного смеха. Она подняла глаза:

— Это поют в деревне — там празднуют приход весны.

— Да. — Молодой человек отошел от дерева и подал девушке руку: — Пойдемте со мной.

Эмилин доверчиво вложила свою руку в его, ощутив тепло и нежность прикосновения. Крепко сжимая ее ладонь. Черный Шип повел ее мимо входа в пещеру к нагромождению огромных камней — к тому самому месту, где тропинка круто поднималась в гору, и начал взбираться по ней.

Подобрав юбку, Эмилин последовала за ним. Это оказалось нелегко. Ближе к вершине склон стал необычайно крут, и невольно из уст девушки вырвался слабый возглас отчаянья.

Черный Шип ловким движением подхватил ее и поднял на широкий, с плоской вершиной, утес. Эмилин медленно выпрямилась. От высоты голова слегка кружилась, дыхание сбилось. Ветер вовсю трепал плащ и прохладной свежестью обдавал лицо.

С вершины холма открывалась долина. Сумерки набросили синее покрывало на небо, холмы и далекий лес. Внизу каменные стены ферм, дома, небольшие ручейки и речушки казались складками на темном бархате. Границы этой огромной чаши терялись в тумане.

— Какая красота! — медленно повернувшись, едва смогла промолвить Эмилин. Широкий плоский утес напоминал шахматную доску — только сделана она оказалась из камня и травы. И размерами скорее была похожа на небольшой дворик. Уже вставала серебряная луна, по темному небу плыли облака.

Черный Шип стоял за спиной девушки. Он мягко положил руку ей на плечо.

— Когда в туманное утро смотришь отсюда вниз, — негромко заговорил он, — кажется, что облака спустились на землю и укрыли всю долину. Здесь покой и сила. Посмотри!

Извилистая линия огоньков прорезала лес. Это молодежь при свете факелов собирала цветы: праздник!

Эмилин рассмеялась:

— Если здесь у вас обычаи не очень отличаются от наших, в Эшборне, то юноши и девушки будут гулять всю ночь, и за это время будет выпито немало эля!

Черный Шип улыбнулся — голос его потеплел:

— Конечно! А потом группы распадутся на парочки, и некоторым станет уже не до плетения венков! После Майского дня обычно приходится праздновать немало поспешных свадеб!

Эмилин густо покраснела — внезапно она вспомнила многозначительные слова Мэйзри — и отступила подальше.

— Послушайте! Они опять запели! И волынка заиграла! — Девушка слегка покачивалась в такт незамысловатой, но такой ласковой мелодии.

Однако вся эта радость бытия — красота и богатство природы вокруг, простая и милая песня — не могли отвлечь мысли девушки от главного: он здесь, он спокойно стоит за ее спиной. И даже напевая и танцуя, покачивая своей светловолосой головкой, Эмилин сразу почувствовала, когда он подступил ближе.

Мягко взяв девушку за плечо, он слегка повернул ее к себе. Луна поднялась уже довольно высоко — она висела в небе, словно шар, и освещала высокую фигуру — Черный Шип привлек к себе девушку настолько близко, что кончики ее ботинок коснулись его сапог.

— Леди, — тихо и вкрадчиво произнес он, — вам не страшно разгуливать ночью в праздник Весны?

Дыхание Эмилин стало частым от прикосновения теплых рук — Черный Шип хотел укрыть ее от холодного ветра.

— Нет, я не боюсь, — ответила она. Он опустил голову, и губы их почти соприкоснулись:

— Какие-нибудь чары могут подействовать на вас!

Она не могла отвести взгляд от его губ. В душе начала зарождаться могучая, восхитительная сила — как-будто ей стала подвластна волшебная магия.

— Я и сама мрлга бы поколдовать, будь у меня Майское дерево[4].

— Ты сейчас и так колдуешь, — возразил Черный Шип, но Эмилин чувствовала себя совсем по-другому — как будто ее застали врасплох. Мужчина нежно гладил ее по волосам, а потом привлек к себе.

Едва почувствовав его губы на своей щеке, Эмилин потянулась к нему, чтобы вновь испытать сладость поцелуя. Первое прикосновение было осторожным, следующие — более смелыми. Кровь ее горячо пульсировала. Девушка закрыла глаза и подставила губы — ей казалось, что она сейчас растает, как масло над свечой.

Эмилин оказалась весьма способной ученицей:

Отвечая на жар его прикосновений и страстное объятие, она положила руки ему на грудь и отдалась страстному поцелую.

Черный Шип прижал возлюбленную к себе, не выпуская из плотного кольца своих рук. Дрожь охватила девушку, и она постаралась прижаться к нему как можно крепче, желая, чтобы тела их слились воедино, мечтая ощутить каждую черточку его естества — даже сквозь шелк, шерсть и кожу.