— Вот, уже лучше. Осталось ещё немного расслабиться, и ты сможешь преподать урок половине женщин, что топчут здесь землю. Ты двигаешься совершенно естественно и непринуждённо, у тебя врождённый талант, Ева, — произнёс он, дотрагиваясь губами до моего уха. Его сильные пальцы практически впились в мою спину, и я повиновалась каждому его движению. Кейна хотелось слушаться, хотелось выполнять его желания. Всю жизнь это составляло для меня огромную проблему, и, в лучшем случае, отец называл меня строптивой, наверное, потому что это была чистая правда. Каждый раз, когда мне кто-то указывал что-то, шедшее вразрез с моими желаниями, я внутренне сопротивлялась. Но сейчас я отметила, что всё это осталось в прошлом, потому что прямо сейчас я принадлежала не себе. Я танцевала и слушала ритм своего сердца, управляемая движениями его тела. Это было прекрасно, и мне хотелось, чтобы наш танец никогда не заканчивался.

Глава 2

непреодолимое влечение сердец

Реймур смотрел на Еву, на то, как она посасывает свою нижнюю губу, когда нервничает, и думал о том, как она похорошела с тех пор, как он видел её в последний раз. Он встречал её лишь однажды, но вспоминать об этом сейчас не хотелось. Тогда он едва остался жив и в качестве напоминания об их встрече потерял часть уха. Сейчас ему было двадцать восемь, значит, Еве должно быть не больше семнадцати.

— Мистер Реймур, — промурлыкала Ева тонким голоском, заглядывая ему в глаза, — я никак не могу вспомнить, где мы встречались.

Кейн никогда не был обделен вниманием женщин, но никто раньше не смотрел на него так. Как будто ничего, абсолютно ничего, кроме него, не существовало. Он подумал о том, как у такого безжалостного ублюдка как Палач могла родиться такая дочка. С её отцом его связывала давняя, можно сказать, кровная связь, они были бизнес-партнёрами, если так можно было выразиться. Сегодня возникла проблема, решение которой требовало их немедленного вмешательства, и это была единственная причина, по которой он появился на празднике, хотя теперь Реймур радовался, что всё сложилось именно так.

— Это было очень давно, Еванджелин, — уклончиво ответил Кейн. Ева посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. Что-то вспыхнуло внутри него, то, как она на него смотрела, заставляло желать её. Кейну следовало бы лучше управляться со своими похотливыми мыслями, тем более, когда это касалось дочки Палача. Этого ему не следовало забывать. Никогда!

Кейн погрузился в воспоминаниях о событиях того вечера, когда он в первый и последний раз повстречал Еву. Ему было тринадцать, и это было первое убийство, которое он увидел. После этого он убивал много раз, если в этом была жесткая необходимость, но именно глаза той женщины и плач маленькой Евы он не мог забыть до сих пор. Он вспомнил, как его отец направил дуло пистолета на Фреда Альда, отца Евы, которого все называли Палачом, вспомнил, как громко кричала Ева на руках матери.

В тот день Кейн умолял отца не делать этого и встал между ними. Отец пригрозил, что если Кейн не уберётся с дороги и будет вести себя как малолетняя шлюха, он снесет ему голову той самой пулей, которой собирался убить Палача. Кейн не уступил и словно парализованный страхом стоял перед дулом пистолета, предназначенного отнять жизни не только Фреда, но и его жены, держащей маленького ребёнка. Словно в замедленной съёмке он увидел, как палец отца начал нажимать на курок, и рывком бросившись вперёд, ударил рукой по пистолету…

Прозвучал выстрел. Пуля, предназначавшаяся Палачу, прошла по касательной, отстрелив часть уха Кейна, вошла в Еву и попала в сердце женщины. На мгновение мальчик оглох и ослеп. Он упал на колени, в глазах потемнело. Очнулся он уже в доме отца в Малибу. До сих пор он даже не знал, осталась ли девочка жива, и сейчас, когда он смотрел в её глаза, он испытывал смесь чувства облегчения, вины за то, что произошло и, одновременно, необъяснимое страстное влечение.

Тогда она была всего лишь ребенком. Сейчас этот ребенок превратился в красивую девушку. Он мог видеть это по тому, как платье облегало её идеальную грудь, по округлостям её девичьих бёдер и по практически неприкрытым длинным стройным ногам. Если бы он был её отцом, то ни за что не разрешил бы ей надеть такое платье.

— Чем вы занимаетесь? — спросила Ева, вырывая его из потока мыслей.

Ева. Её голос звучал как колокольчик. Она выглядела как ангел с черными, словно огромные куски полированного агата, глазами, пухлыми небольшими губами и светлыми волосами, собранными в длинную косу. По бокам у висков выбивались маленькие колечки белокурых кудряшек.

— Я художник, — ответил он с улыбкой. Улыбка была тем, что удавалось увидеть на его лице реже всего, но именно Еве он дарил её искренне.

Взгляд девушки вспыхнул, но всё же она недоверчиво прищурилась, всматриваясь в него. Слово «художник» производило одинаково неизгладимое впечатление на всех женщин. Кейн усмехнулся с некоторой горечью. Если бы она только знала. Он был одним из самых опасных людей не только в Америке. Его имя пугало людей по всему свету. И ничего из того, что он имел, он не хотел. Разве что свой черный, до блеска начищенный Бентли и дом на берегу океана. Ему нравилось рисовать, это была страсть его жизни, но ещё больше ему нравилось создавать новые миры, свои собственные, и жить в них.

Но судьба распорядилась иначе. Кейн был единственным сыном Вилла Реймура. А Вилл был единственным в своём роде ублюдком. За всю свою жизнь Кейн не услышал от отца ни одного доброго слова. Когда его нашли с простреленной головой и вырезанным сердцем у себя в кабинете, Кейн почувствовал облегчение. В тот день жизнь Кейна кардинально изменилась. Он встал во главе одного из самых влиятельных мафиозных кланов. И именно это он ненавидел больше всего… Мягкий голос Евы вернул его к реальности.

*******

— Художник? — переспросила я. У Кейна были красивые руки с проступающей сеткой вен, длинные и сильные пальцы и идеальные ногти. Мне казалось, что руки художника должны быть шершавыми и запачканными краской.

— Ван Гог?! — прорычал рядом с нами голос Пола. Казалось, звуки волшебной музыки, под которую мы танцевали, рассыпались на миллионы осколков. Я резко повернулась в его сторону. Лицо Пола было красным, разъярённым, — какого хера ты здесь делаешь? — прокричал он.

Я смотрела на Пола Паркера, но не узнавала его. Звериный оскал стёр весь лоск с его холеной морды. Кейн напрягся всем телом. Плечи его превратились в камень. Танцевавшие рядом с нами пары начали оборачиваться.

— Паркер, ты разве не видишь, что я танцую с девушкой? — нарочито беззаботно улыбнулся Кейн, — но его улыбка была опасной, а взгляд — убийственно спокойным.

— Убери на хер от неё свои сраные лапы, она моя! — рычал Пол.

— Что за бред ты несёшь? — воскликнула я. Даже если бы Пол был последним мужчиной на Земле, я не стала бы его.

— Реймур, — за спиной я услышала папин голос, звучал он почтительно, но напряжение на его лице говорило о том, что это была лишь уловка, — для человека, неделю пролежавшего в реанимации, выглядишь ты отлично.

— Я стараюсь, — Кейн улыбнулся ещё шире, — я тоже рад видеть тебя в добром здравии, Фред.

Гости стали терять интерес к не разгоревшемуся скандалу и вернулись к своим делам. Музыканты играли, холодное шампанское струилось по стенкам прозрачных бокалов.

— Составь мне компанию, — попросил отец следовать за ним.

— С удовольствием, — ответил Кейн холодным как арктический ветер голосом. Он кинул мимолётный убийственный взгляд в сторону красного от злости Пола.

— Приятно было снова увидеть тебя, Ева, — он в последний раз посмотрел на меня своими бездонными глазами, полными теплоты, и его пальцы нежно сжали мои, а потом ускользнули прочь.

Кейн Реймур не спеша направился к дому, а за ним, сохраняя небольшую дистанцию, шёл Пол. Я смотрела на широкую спину Кейна, на то, как уверенной походкой льва он поднялся по ступеням и скрылся за дверью. Я гадала, увижу ли я когда-нибудь его снова.

Глава 3

Неожиданная встреча с Ван Гогом в кафе

Мечтай так, словно будешь жить вечно,

Живи так, будто умрешь завтра

Мы с Кирой сидели на улице за столиком в кафе после долгого и изнурительно дня шопинга. Лето выдалось необычно влажным и очень жарким даже для Калифорнии. Волосы и одежда липли к шее и спине. Красный зонтик укрывал нас от солнца, делая и без того пылающее лицо сестры почти багровым.

— Чёрт, — поперхнулась она кофе, — мне нужен лёд!

Я лениво проследовала за её взглядом. Во льде она нуждалась каждый раз, когда видела симпатичного парня, а таких в Лос-Анджелесе было предостаточно. Все как один смазливые, с загорелым телом, беспредельными амбициями и пока ещё не разбитыми мечтами.

Неподалеку припарковался чёрный начищенный до блеска Бентли. Крыша кабриолета медленно закрылась, и из машины вышел мужчина. Именно мужчина — он не был похож на желторотых мальчишек. В темных джинсах и темно синей рубашке он выглядел…

— Охренительно горячо. Мне нужно много льда! — Кира положила ногу на ногу, откинулась на спинку стула и поправила на себе светлый топ, не стремящийся прикрыть её пышную грудь.

Мужчина зашел в кафе и стал оглядываться в поисках свободного столика. Я спряталась за Киру и перестала дышать. Моё сердце выпрыгивало из груди, потому что я не могла не узнать его. Кейн Реймур был тем, кто занимал мои мысли уже больше года, с тех самых пор, как я впервые увидела его. Не проходило и дня, чтобы я не вспоминала о нём.

Ray-Ban идеально сидели на его идеальном лице. На запястье сверкал Rolex, а туфли из бархата угольного цвета кричали: «люблю жизнь, а жизнь любит меня!» Волосы Кейна стали немного длиннее и лёгкими волнами собирались на висках, а морщинка между бровями — глубже. Он был восхитителен настолько, насколько им мог быть мужчина моей мечты. Кейн им был, в этом я не сомневалась, и теперь это чувство обжигало меня, собираясь горячим сгустком внизу живота.