— Нет. Я просто боюсь… так эгоистично боюсь опять стать одинокой.

— Давайте выдвигаться, — окрикнул нас Гарденин, и мы торопливо пошли вслед за ним по аллее. — Я бы с удовольствием отстранил тебя, Влада, с этого момента от любого участия, но оставлять тебя одну считаю опасным. Будешь сидеть под охраной в моей машине.

В этот момент мне было не важно, насколько в интересах Гарденина, чтобы мы сразу появились перед камерами после громкого задержания; в вопросе исключения Влады из дальнейших действий я был с ним полностью согласен. Погрузились мы в навороченный джип господина наставника с блатными номерами и стали прорываться сквозь город. Гарденин вел себя на дороге почти по-хамски, вынуждая уступать ему, и поэтому продвигались мы даже сквозь пробки стремительно. Минут через двадцать оказались перед воротами воинской части, где уже стояли, коптя воздух на холостом ходу четыре грузовика с солдатами в полном боевом снаряжении. Похоже, с армией Гарденин не шутил. Выскочив из салона, он по-дружески обнялся со стоявшим на тротуаре полковником и, обменявшись несколькими фразами, быстро вернулся и строго глянул на Василия, сидящего впереди:

— Ну давай, штурман, дорогу указывай, — и рванул с места так, что нас вжало в сидения.

Въезд на территорию старого завода преграждали слегка покосившиеся, но на вид крепкие ворота. Гарденин взял чуть к обочине, и один из военных "Уралов", обогнав нас, просто снес препятствие, словно его и не было. И тут же еще сильнее газанул, влетая на полной скорости, а вслед на ним и остальные. Машины развернули веером, не выключая фар, так, чтобы мощные лучи осветили максимум пространства, и бойцы высыпали из кузовов еще до того, как мы успели подъехать и выскочить из машины.

— Первый взвод, десять человек, задача — охрана техники и гражданской. Остальные поступают в распоряжение подполковника Гарденина, — хорошо поставленным, не нуждающимся ни в каком рупоре голосом скомандовал полковник и указал на господина наставника. — Второй, третий, четвертые взводы — оцепить периметр и приступить к прочесыванию территории. При обнаружении неустановленных лиц — блокировать, но не пытаться задерживать, связаться со мной по рации. Возможно наличие заложника, поэтому оружие применять только в крайнем случае и в идеале не на поражение. Пошли-пошли.

Зашуршали по бетонным плитам на земле десятки берцов, а в нашу сторону рысью подбежали несколько солдат с тремя комплектами броников и касок и сунули их нам в руки.

— Нужен еще комплект, — сказал я ближайшему.

— Мне-то зачем, я же тут посижу, — удивилась Влада.

— Влада, тут хренова туча народу с оружием, вокруг темнота, и черт его знает, кому что причудиться и куда начнут палить.

— Обижаете, — фыркнул за моей спиной старшина. — Сюда взяли одних контрактников, а не салабонов каких-то. Но защита и правда лишней не бывает, дамочка.

— Ну что, уточнил ты у своего знакомого, какое здание видела Влада? — обратился Гарденин к Ваську, с сосредоточенным сопением прилаживающим на плечо рацию. — Не хотелось бы до утра тут шарить по закоулкам.

— Он сказал, это фото четвертого от ворот корпуса. Именно там знак на крыше покосился, — ответил парень, щелкая мощным фонарем.

— Чудинов, готов? — окрикнул меня Гарденин.

— Одну секунду, — ответил, лично застегивая крепления на бронежилете и на каске на Владе и оглядывая ее придирчивым взглядом. Болталось и то, и другое на ней как на корове седло, но не для красоты одето, так что пофиг. Наклонился и наши каски грохнулись друг об друга, когда я ее неуклюже поцеловал.

— Никаких бесконтрольных погружений, ага? — дождавшись ее кивка, развернулся и стал догонять остальных.

Пошарив лучами мощных армейских фонарей, которые били больше чем на сотню метров, мы сосчитали здания, находя нужное и держащийся на честном слове знак на крыше. Конечно, совсем не факт, что Экзорцист все еще там, мог сто раз услышать шум и попытаться скрыться, но начать решили с него. Гарденин отправил восемь солдат охранять снаружи, по два на каждую сторону производственного корпуса, с остальными мы вошли внутрь.

— Всем соблюдать крайнюю осторожность, — отдал он приказ. — Не забываем, что спасение возможной заложницы в приоритете над задержанием. Здание в аварийном состоянии, так что без надобности никуда не лезть.

Сам цех был размером едва ли не с половину футбольного поля, загроможден всяким старым барахлом, преломлявшим лучи фонарей и превращавшим его в лабиринт с препятствиями. Непосредственно над ним был построен частичный второй ярус из ряда небольших помещений, судя по всему, раньше предназначенных для пребывания руководства или черт его знает каких целей. Туда вела достаточно широкая металлическая лестница, сейчас уже жутко ржавая и на вид совершенно ненадежная. Даже удивительно, как тут при таком изобилии халявы не умудрились поживиться в свое время охотники за железом, которые кое-где даже провода рабочие срезать ухитрялись. Солдат Гарденин послал прочесывать каждый закоулок, а сами мы остались у входа, изучая все вокруг на предмет наличия еще скрытых помещений.

— Думается мне, наверх наш объект не полез бы, такие уроды обычно очень жизнь свою ценят. Но проверить надо. Послать ребят полегче.

Я только кивнул, медленно проводя лучом фонаря вдоль стены и аккуратно переступая всякий хлам. Вдруг как раз под лестницей мне почудилось какое-то мутное мерцание, и я, коротко свистнув для привлечения внимания, устремился туда.

Меня всегда в очень важные моменты накрывало состоянием некой отстраненности. Такое чувство, что на какие-то секунды течение твоего личного времени становится отличным от всего остального мира, и ты успеваешь четко отследить и проанализировать окружающие события, несмотря на то, что они занимают считанные мгновения. И, что самое главное, в эти мгновения ты успеваешь принять решение. Привлекшим мое внимание объектом оказался кусок пыльной черной пленки, которой был занавешен вход в еще одно помещение. Скорее всего, нечто вроде ремонтной мастерской, учитывая несколько длинных столов, хаотично расставленных внутри. На одном виднелись темные, влажно поблескивающие пятна. Кровь. Пульс подскочил до предела, мозг будто переключился в новый режим, лихорадочно обрабатывая всю входящую визуальную информацию. Первым бросился в глаза отрез новенького, тщательно расстеленного прозрачного целлофана в одном углу. Потом в луч фонаря попали белые десятилитровые канистры с какой-то жидкостью вдоль стены, и только после, на периферии зрения засек движение чего-то светлого в дальнем углу комнаты. В круге белесого света оказалась абсолютно обнаженная, окровавленная, неподвижно стоящая девушка, глядящая широко распахнутыми и ничего не видящими глазами в пространство. Но она была живой, и это самое сейчас главное. Экзорцист почти полностью прикрылся ее телом, все что я мог видеть — это обе его руки и часть лица. Одна рука, с пистолетом, глядящим мне предположительно в лоб, располагалась на плече девушки, вторая же прижимала нож с длинным узким лезвием к животу жертвы, как раз в районе печени. Очевидно, мы обломали ублюдка как раз перед финалом. Он уже изрезал бедняжке всю кожу своими гребаными символами и собирался добить. Ощутил за спиной движение, и света стало больше — подтянулись Гарденин с Василием.

— Пошли вон, очарованные Заражением идиоты, — сипло прокаркал Бергман и прижал лезвие к боку девушки сильнее. — Вы не ведаете, что творите. Я ее исцеляю, как и других до нее, а вы хотите лишить ее душу права на освобождение от скверны. Остановитесь, велю я вам.

Гарденин заговорил с ним монотонно и успокаивающе, но моего разума смысл слов не достигал, потому что я лихорадочно высчитывал, какова вероятность попасть в руку Экзорциста, продолжавшую медленно вдавливать острие в плоть, и не ранить девушку. Чутье мне подсказывало, что тут вся словесная акробатика господина наставника окажется бесполезной. Этот скот настолько уверен, что его дело правое, что скорее сдохнет сам, чем отпустит девушку живой. Поэтому от болтовни я совершенно отключился и наблюдал за каждым малейшим изменение положения тел жертвы и маньяка, выжидая свою возможность. И не зря. Экзорцист стал пятиться к дальней стене помещения и при этом чуть сместился, немного больше выставляя локоть и давая мне шанс на поражение. И я его не упустил. Грохнул выстрел, нож звонко упал на пол, Бергман заорал и дернулся, инстинктивно толкая девушку вперед, прямо к метнувшемуся к ней и перекрывшему мне на секунду обзор Василию, а когда спина парня исчезла из виду, маньяк исчез. Безбожно матерясь, я рванул вперед, нашаривая светом в стене пролом, в который, видно, и нырнул Бергман. Снова выстрелы, еще одна, теперь совсем пустая комната, двери настежь, ведущие обратно в цех. Суматошно рвущие темноту лучи фонарей, крики. Спина бегущего в сторону выхода вдоль стены впереди человека. Без броника и каски, точно не свой. Я выстрелил, но как раз в этот момент он поравнялся с лестницей, и пули с оглушительным звоном врезались в металл. Старая конструкция застонала и дернулась. Еще световые всполохи дальше впереди. Все, выход перекрыт. Бергман, осознав это, развернулся ко мне и начал палить, дико крича и проклиная. Я метнулся вправо, но одна из пуль все же врезалась прямо в центр груди, даря непередаваемые ощущения внезапного столкновения с глинобитным тараном и отбрасывая меня инерцией назад. Громоподобный скрежет над головой, удар по голове и темнота.

ЭПИЛОГ

— Не вздумай у меня тут помирать, Чудинов. Я тебе с крючка соскочить не дам, даже не надейся, — Голос Гарденина искажался, будто был эхом прямо в моей опустевшей и жутко пульсирующей черепушке, каждым звуком подбрасывая и так нестерпимую боль на новый уровень. — Дыши. Дыши давай, покажи всем, какой ты засранец упертый.

Глаза не открывались, но какая-то скотина, подло издеваясь, светила фонарем прямо в лицо, порождая под веками страшную резь. Земля под спиной взбесилась и ходила ходуном, как будто намереваясь меня доконать еще и этой тряской.