— Раз так, то что вы делаете здесь, Гарденин?

— Убеждаюсь в собственной правоте.

— Ну, раз это все, зачем вы явились, нашу встречу можно считать законченной на прекрасной ноте взаимного полного понимания? — поднялся я и тут же ощутил новую волну ментального прессинга, обрушившегося на меня как бетонная плита. Сжав зубы, остался на ногах, хоть колени так и подкашивались.

— Владислава скоро перерастет вас, Чудинов. Вы никогда не сможете стать чем-то достаточным для нее, оставаясь прежним. Так что не поддавайтесь излишнему драматизму, даже если вдруг захочется. Вы не станете за нее бороться по-настоящему, для этого слишком эгоистичны. — Его слова, казалось, работали как сверла, бурящие себе дорогу прямиком в мой разум. И тогда я представил, что мой чертов череп — алмазная скорлупа, об которую все они обломались. Смешно? Но, однако, тут же полегчало, и давление почти исчезло.

— Даже такое эгоистичное и никчемное барахло, как я, может оказаться именно тем, что кому-то нужно для того, чтобы просто нормально жить. Кто сказал, что абсолютно всем по нутру эта ваша долбаная личная эволюция? Есть и те, кому нужен просто покой.

— Владислава не из их числа, капитан. Если она не примет собственные способности полностью и не позволит им нормально развиваться, они просто раздавят ее и рано или поздно разрушат ее сознание. — Впервые за разговор сквозь его ровный, почти безразличный тон пробились нотки беспокойства.

Гарденин вышел из-за стола и стал прямо напротив меня, будто намереваясь мне врезать, и, ей-богу, мне этого хотелось, потому что тогда я мог бы со спокойной душой сделать то же самое в ответ. И наплевать, что сейчас однорукий.

— Тогда почему вам не озадачиться поиском средства, как их блокировать у людей, не желающих принимать подобное дерьмо в своей голове, вместо того, чтобы использовать их, толкая в том направлении, в котором они двигаться не хотят?

— Нет таких средств. Способности — не заболевание, требующее излечения, а просто часть их сущности, которой нужно научиться пользоваться. Вы же не попросите ампутировать вам руку, потому что сейчас из-за перелома использовать ее больно?

— Не сравнивайте. Это абсолютно разное, — огрызнулся я и понял, что пора сворачивать этот разговор. Никто тут никому ничего не докажет.

— Не настолько разное, как вам видится, — Новая волна обездвиживающего давления от Гарденина застала меня почти врасплох, отвлекая, и я пропустил то, как он вскинул руку, впиваясь жесткими пальцами прямо в место перелома.

Боль была просто охренительно дикой, и на мгновение я просто ослеп и, может, даже позорно заорал, точно утверждать не могу. Ощущение, как будто раскаленные здоровенные зубищи пережевывают мою ключицу, чуть не заставило рухнуть на колени. Не глядя махнул кулаком, но он не нашел цели, и спустя пару секунд зрение прояснилось, а боль отхлынула.

Гарденин стоял в паре шагов от меня и самодовольно усмехался.

— Можете избавиться от своего бандажа, капитан Чудинов. И на этом наша встреча закончена. Но советую подумать над тем, что способности даруются не всегда как наказание или поощрение для нас самих, а еще потому, что они могут быть жизненно необходимы окружающим.

— Если вы об этом, — дернул я уже совершенно не причиняющим беспокойство плечом, — то я вас не просил ни о каком чудесном исцелении.

— А я это и не для вас лично сделал, Чудинов. До свидания.

— Прощайте.

Вывалившись из кабинета, шефа я не встретил и весь путь до больницы задавался вопросом, что за бредовый разговор вышел у меня с этим проклятым наставником. А еще о том, как я скажу Владе, что отныне все между нами меняется, и насколько идиотом при этом буду выглядеть, если она заявит, что ей ничего такого не нужно. Ну еще бы. Кому нужен мужик, которого штормит из одной крайности в другую? Антоха, ну не клоун ли ты после этого? Вот только плевать. На этот раз я знаю, чего хочу.

ГЛАВА 28

В полном людей приемном покое я не сразу разглядел Владу, а когда наконец увидел — сгорбившуюся и съежившуюся, спиной ко всем, на банкетке в самом дальнем углу — сердце грохнулось об ребра от беспокойства на нее. Вот понесло же ее в такое место, хотя знала ведь, как погано будет себя чувствовать. Все удовольствие от самостоятельного вождения мгновенно рассеялось, и я стремительно пошел к ней, по пути отмечая присутствие двух Гудвиновских амбалов, стоящих с мрачными рожами чуть поодаль от Влады. Если чем обидели… Спокойно, дышим, Антоха.

От прикосновения к плечу Влада вздрогнула, но, едва вскинула голову и увидела, что это я, тут же почти сбила меня с ног улыбкой. Один открытый взгляд и небольшое движение губ — и у меня аж в голове поплыло от того, какая же волна облегчения, радости и надежды исходила сейчас от Влады. На меня надежды, на вот такого-сякого Антона Чудинова, который для других — одно сплошное скопище косяков и недостатков. Повинуясь импульсу и наплевав на все вокруг, поднял Владу и, стиснув впервые уже двумя здоровыми руками, прижался своими губами к ее, чуть распухшим и соленым от слез. Никакого пока языка и откровенной чувственности. Просто контакт, связь с ней, в которой я неожиданно сильно нуждался. Влада только на долю секунды была неподатливой в моих объятьях, но потом прижалась в ответ, расслабляясь и почти повисая на мне, демонстрируя всем своим хрупким телом безоговорочное доверие. Да разве я заслужил от тебя такое, странная ты моя женщина? По мне, так нет, но теперь хочу, ох как хочу.

— Как же ты вот так охрененно ощущаешься, — пробормотал именно то, что пришло на ум в этот момент, просто кайфуя от возможности вообще не фильтровать, что говоришь.

— Ты такой… удивительный. — А вот Владе, похоже, понадобилось несколько секунд для того, чтобы дать определение моему, мягко скажем, своеобразному поведению в последнее время, и, надо сказать, она чудо как дипломатична.

Сдерживая смех, я потерся лицом о ее скулу и поцеловал несколько раз в шею и ухо, заставляя поежиться от щекотки.

— Молодые люди, тут вам не дом свиданий, — раздался рядом дребезжащий женский голос. — Нечего тут обжиматься, здесь больные люди вокруг.

Можно подумать, больным от вида обнимающейся парочки окончательно заплохеет. Обернувшись, я увидел гневно глядящую на нас очень полную и при этом низенькую даму в бело-голубом халате. Высоченная, замысловатая прическа из неестественно ядовито-рыжих волос, видимо, была призвана хоть немного компенсировать недостаток роста своей обладательницы; тонкие, брезгливо поджатые губы, густо накрашенные "вырви глаз" помадой. Огромные золотые серьги раскачивались в ушах, подчеркивая степень ее раздражения нашим непотребным поведением. Такие поборницы чистоты нравов всегда находятся везде и всюду и обладают способностью выскакивать как черт из табакерки в самый неподходящий момент.

— Вы тут вообще с кем? — рассердилась она еще больше, узрев мою улыбающуюся физиономию.

— У нас здесь… друг, — неуверенно ответила Влада. — Но нам ничего не говорят о его состоянии.

— И правильно, — процедила тетка "так вам и надо" тоном. — Не родня вы ему, вот ничего и не скажем.

Неужели обязательно вести себя так? Такое чувство, что у них всех программу заглючит, если проявят чуть больше человечности.

— Капитан Чудинов, — Сделав строгое лицо, я неохотно разжал свой собственнический захват и выудил из кармана удостоверение, и только тогда до Влады вдруг дошло, что я теперь не "однорукий бандит".

— Антон, — удивленно прошептала она, уставившись на исцеленную руку.

— Потом поговорим, — кивнул ей я и повернулся снова к мадам-блюстительнице целомудрия больных. — К вам поступил Тимур Глазов с черепно-мозговой недавно. Он фигурант по делу, и мне срочно нужна информация о его состоянии.

Тетка внимательно прочитала написанное в удостоверении, тщательно сличила меня с фото, и только после этого ее лицо изменилось.

— Я уточню и сообщу вам. И если операция закончилась, попрошу выйти к вам хирурга, — И, осуждающе зыркнув последний раз на Владу, она удалилась с видом человека, исполняющего миссию по спасению мира как минимум.

Настроение было потеряно вмешательством, и поэтому я решил сразу перейти к делу.

— А вот теперь, госпожа Арифеева, быстренько рассказала мне, какой черт тебя понес к этому Гудвину, и желательно сделала это так, чтобы желание придушить тебя не взыграло во мне с новой силой, — скомандовал я.

— О подобном экстриме мы не договаривались, — поддразнила Влада, удивляя меня в очередной раз. — Тимур мне позвонил и сказал, что намерен вручить нам маньяка в качестве подарка.

— Вот прям так и сказал? — Хвастливый мелкий засранец и позер. Сначала сделай, потом хвастай, вот тебе и наука, Гудвин. И ни разу мне тебя не жаль.

— Примерно так. Намекнул, что у него сейчас будет с ним встреча, на которую он идет один. Я просила не делать глупостей, но он перестал отвечать мне. Ты тоже игнорировал мои попытки связаться…

— Вот только не надо, — возмутился я. — Если бы ты хотела, тебя что, дверь остановила бы?

Влада отвела глаза и прикусила губу, засопев как ребенок, которого поймали на месте преступления.

— На самом деле, я подумала, что после нашего последнего разговора, ты все равно проигнорируешь мою просьбу как-то помочь Гудвину, — призналась она, и желудок скрутило от чувства вины. — Побежала в техотдел, и они оказались милыми ребятами и установили местонахождение Тимура по сигналу сотового.

Я этим милым ребятам еще устрою групповую клизму.

— Ага, и после такого это у меня комплекс Бэтмена, — пробормотал себе под нос.

— Прости, что?

— Ничего, дальше рассказывай.

— Местом встречи оказались какие-то дома под снос, и никого не было видно, когда я приехала. — Влада стала нервно комкать низ своего свитера, и я поймал ее руку, удерживая от этих дерганых движений ее и заодно заставляя успокоиться и себя.