— Я — да. Но Гудвин… Антон, ему голову проломили, — всхлипнула Влада, заставляя меня в этот момент возненавидеть чертова крысеныша еще сильнее. — Врачи говорят, что он вряд ли выживет.

— Да… — "В гробу я его и видал, туда ему и дорога, прости Господи", — очень хотелось рыкнуть мне. — Нормально с ним все будет.

Такие легко не помирают. Выскочив из кабинета, я нос к носу столкнулся с шефом.

— Чудинов, в мой кабинет, — рявкнул он и ткнул в нужную сторону указующим перстом, обрывая мои возражения. — Немедленно.

Вздувшаяся на виске вена и красные пятна на лице, как и все его выражение, ясно давали мне понять, что начальство сейчас пребывало в том настроении, когда от общения в интимной обстановке я вполне мог заработать повреждения собственной тонкой душевной организации, несовместимые с ее нормальным функционированием какое-то время. Но, похоже, уклониться от рандеву не представлялось возможным.

— Шагай, — последовал короткий приказ, но я отметил еще кое-что кроме злости. Досаду и некую растерянность. Уже прямо интересно.

— Вообще-то в данный момент мне очень нужно быть в совершенно другом месте, — попытался я, ощущая себя долбаным арестантом, которого конвоируют к кабинету, сверля взглядом дыру в затылке.

— Будешь и в другом, — буркнул шеф и остановился около стола секретарши. — А сейчас давай, внутрь.

Недоумевая, толкнул дверь и сразу встретился глазами с незнакомцем, уютно расположившимся в начальственном кресле. Уже слегка седеющие коротко стриженые темные волосы, в штатском, лет сорок пять, очечки в тонкой золотой оправе, расслабленная поза, вот только взгляд темный, острый, цепкий, не просто пробиравший аж до самых почек, но и просветивший, казалось, на наличие камней в них. Похоже, после плотного общения с Владой мне уже не нужны подсказки, чтобы четко различать "не таких". Переопылился, блин.

— Капитан Чудинов. — Легко поднялся мне навстречу захватчик чужого кабинета, улыбаясь так лучезарно, что можно было бы и купиться, если бы не волосы дыбом на собственном затылке и это манера утверждать, а не спрашивать, присущая бывшим и действующим работникам спецслужб.

— Могу узнать, с кем доставлен на беседу? — сухо поинтересовался я, не возвращая улыбку, потому что уже почти догадался, кто передо мной.

— Доставлен, — усмехнулся он, но веселье и близко не затронуло его глаз. — Леонид Гарденин. Куратор проекта "Ворожея".

Ага, а то я не догадался, господин куратор. В каком же ты звании, интересно?

— Ну, я вроде как согласия на участие в этом проекте не давал, бумаг никаких не подписывал, так что не понимаю, чем могу быть вам полезен, — указал я, демонстративно безразлично посмотрев в сторону двери.

— Вы так считаете, капитан? Думаете, вам случайно не повезло стать напарником госпожи Арифеевой, просто потому что начальник счел нужным так наказать вас за легкомысленное отношение к дисциплине? — изобразил Гарденин почти искреннее любопытство.

Вообще-то уже какое-то время ни невезением, ни наказанием совместное времяпрепровождение с Владой я больше не считал, хотя и полного понимания, чем же это является для меня, тоже пока не достиг. А мотивы шефа — это его личные трудности, но распространяться ни о чем из этого не собирался.

— Судя по многозначительному выражению вашего лица, господин Гарденин, это не так.

— Присядьте, капитан. — Само собой не радушное предложение, а лишь слегка завуалированный приказ, подкрепленный неким невидимым, но абсолютно реальным давлением, вынуждающим подчиниться. — Ваш начальник, возможно, и считает, что решение он принял самостоятельно, но вы же понимаете, что я не мог доверить такую особенную милую девочку, как Влада, кому попало.

В желудке образовалась невесомость от внезапного прилива чистой злобы из-за откровенного собственничества, с которым он сказал это. Не такого, какое исходит от мужчины, претендующего на женщину, а того, что есть владение кем-то будто вещью. Ну и мразь же.

— Не торопитесь с выводами, капитан, — хищно оскалился мой собеседник, будто точно считав мысли.

— С выводами о чем?

— Обо мне и моей якобы негативной роли в судьбе нашей милой Влады. — У меня аж желчь вскипела, когда он уже второй раз назвал ее "милой", словно у него было на это право, и как будто это было правдой. — Именно благодаря мне она сейчас гуляет с вами на свежем воздухе, играя в детектива, а не ведет существование живого растения. Моими хлопотами и с моего позволения Влада получила свой глоток свободной и, вашими стараниями, капитан, довольно насыщенной жизни. И впредь я собираюсь принимать в ее судьбе непосредственное участие.

Как-то особенно остро зачесались язык и кулаки от того, как много захотелось подробно донести до этого козла. И на краткое мгновение посетило желание, черт возьми, хотя бы высказать этому мудаку и в его лице всем ему подобным экспериментаторам на людях, какие же они в моих глазах твари. Но потом пришла мысль: "А смысл? Таких пламенными речами не затронешь, они и сами идейные. Считают, что творят своеобразное благо для мира в целом, используя подручный расходный материал". И только после этого мой разум достаточно просветлел от накрывшей вспышки злости, чтобы различить все, что пряталось за тяжелым сверлящим взглядом Гарденина. Провокация. Плюнь в лицо оппоненту и посмотри, как он раскроется, приходя в ярость. И понимание этого странным образом успокоило.

— А вы к судьбам всех своих подопечных проявляете столь пристальное внимание, или только госпоже Арифеевой так свезло? — спросил, не особо скрывая насмешку.

— Считаете, что я потратил бы свое время на приезд сюда только ради того, чтобы ответить на ваши вопросы? — Гарденин не изменился в лице, голос его оставался все таким же ровным.

— Нет, предполагаю, вы тут, чтобы задавать свои, или же явились обозначить позицию, возможно, указать на некие границы. — Ага, например, мне на то, что чужое трогать руками не хорошо. Вот только… пошел ты.

— Люблю, когда кто-то обладает достаточным количество интеллекта, капитан, что не приходится вдаваться в долгие объяснения, — откинулся на спинку мягкого кресла Гарденин, не прерывая визуального прессинга, выдерживать который, однако, мне стало совершенно ненапряжно. — Поэтому просто озвучу все и сразу, и на этом закончим. Влада Арифеева на самом деле для меня весьма особый случай и объект, на который я возлагаю очень большие надежды и имею далеко идущие планы. Я бы сказал, что она лучший исходный материал, попадавший мне в руки. Но при этом и весьма проблемный.

— Гарденин, называя ее "объектом" и "материалом", вы отдаете себе отчет, что говорите о человеке? О живой женщине с реальными чувствами и способностью ощущать боль? — пусть внутри все и кипело, но я заставил свой голос звучать тем же холодным, отстраненным любопытством, как и у него.

— Я здесь не для того, чтобы отвечать вам, Чудинов, помните? — не повышая голоса, стегнул меня он. — И да, я абсолютно точно и гораздо лучше вас представляю, что такое Владислава. И именно поэтому я выбрал ей в напарники такого, как вы.

— И что же во мне такого особенного?

— Не особенного, капитан, не обольщайтесь. Лишь нужный набор качеств и черт характера, которые станут моим инструментом для того, чтобы Владислава приняла себя целиком и начала наконец эволюционировать в нужном направлении. Ведь все время, пока я с ней работал, она упорно отвергала собственные способности.

— Уверен, что эти качества — не моя потрясающая манера беспрекословно следовать приказам и способность сразу располагать к себе людей, — саркастически заметил я и был награжден "умная псина" взглядом. Ну-ну, сука, посмотрим.

— Пока все развивается именно так, как я и задумывал, капитан, но я счел нужным встретиться с вами, дабы избегнуть недопонимания в будущем. Вы должны четко понимать, что являетесь лишь эпизодом в жизни Владиславы, некой ступенькой, необходимой для ее развития. Не позволяйте себе думать, что ваше присутствие рядом с ней может затянуться и перерасти во что-то постоянное.

— А похоже, что я могу?

— Что вы можете или не можете сверх необходимого — для меня не представляет интереса. Просто уясните: вы не тот мужчина, который необходим Владиславе в долгосрочной перспективе.

А вот, судя по всему, мы и подошли к истинной цели данного визита. Все же обозначение границ, и никак иначе.

— А какой мужчина ей необходим, Гарденин? — насмешливо поинтересовался, позволяя себе нарочито недоуменно изучающий его взгляд. — Некто вроде вас?

— И опять же, я здесь не для того, чтобы потворствовать вашему праздному любопытству, капитан. — В этот раз, скорее, пренебрежительный щелчок по носу, чем удар плетью, указывающий, где чье место.

Но это еще большой вопрос, где и чье место, господин говно-наставник. Возомнил себя гребаной версией Пигмалиона 2.0, который достаточно умен, чтобы заставить других шлифовать его лучшее творение до совершенства? А самому потом явиться и воспользоваться готовым результатом?

— Естественно. Вы здесь потому, что осознаете, что на самом деле все может пойти совсем не так, как вам хотелось бы.

— Вам так кажется?

— Да я почти уверен. Но знаете что, Гарденин? Влада не ваша собственность, и не вам решать, как ей дальше жить. Вообще никому, кроме самой Влады.

— Если вы рассчитываете на какое-то противостояние между нами, то его не будет, Чудинов.

— Почему же? Обожаю подобные игры.

— Потому что вы, капитан, относитесь к типу "Бэтмен". Вы бросаетесь на чью-либо защиту отчаянно и рьяно и даже готовы рисковать всем, и собой в том числе, но это сиюминутная, краткая потребность. Как только жертва спасена и некая справедливость в вашем понимании восторжествовала, ваш интерес переключается на другое. Владислава же нуждается в ком-то, кто станет ее постоянной опорой, лишенной мелочных личных заморочек, и будет сосредоточен на ней, а не новых свершениях во благо всех вокруг. Так что мне совершенно не о чем беспокоиться в этом смысле.