— Никаких, — не оборачиваясь, пожал плечами.

И верно: разве начать с какого-то перепугу рассматривать себя любимого с иного ракурса — это неприятность? Так, мелкий коллапс, типа смены магнитных полюсов Земли, которым в телеке пугают. И на кой черт мне все это сейчас?

— Какой должен быть теперь порядок действий? — голос Влады стал гораздо холоднее, она явно почувствовала мое нежелание общаться сейчас на окололичные темы.

— Порядок действий? — переспросил, все еще не в состоянии нормально сосредоточиться на работе.

Честно сказать, например, Владе, что нам стоит остановиться и прекратить все контакты, кроме рабочих, вечером отвезти ее домой и перестать париться о том, что она делает и о чем думает, просто поступить как всегда и делал эти годы — вот какой порядок, мать его. Больше никакого аромата ее кожи в моей постели, никаких грациозных завораживающих передвижений на кухне, никаких совместных поздних ужинов и утреннего дешевого кофе, который она умудряется сварить не похожим на мои извечные помои. Резко заныли зубы. Все и сразу. И снова захотелось прижать кулак к груди и помять, прогоняя противную боль.

— Выясним местожительство нашего подозреваемого по базе и поедем сначала с тамошним участковым покалякаем. А потом — по обстановке. Понадобится — запрошу группу захвата, но тогда тебе точно в управлении дожидаться придется. Если хоть намек будет на возможность сопротивления при задержании — тебя там не будет, Влада. По уму — мне вообще сейчас тебя стоит домой отправить досыпать, а дальше самому поработать. Когда будет этот Славский в наручниках сидеть, тогда и посмотришь на него своим супер-зрением.

Чайник закипел и отключился, и я наконец отвлекся от его разглядывания, встречаясь глазами с Владой.

— Это так трудно для тебя, да? — спокойно спросила она, и, естественно, я сразу понял, что речь не о работе.

— Дело не во мне. — Прекрасно, а теперь покатила тупо-мелодрама из твоих уст, Антоха. — А в том, что грозит вылиться в неприятности именно для тебя, Влада.

— Понимаю, Антон. — Линия ее рта стала напряженнее, но взгляд она так и не отвела. — Теперь только работа?

— Да. Для твоего будущего так безопаснее. — Ну ты сука, Антоха, и брехун. Свою, свою ведь душонку хочешь трусливо уберечь именно в том самом статично-безразличном состоянии, в коем она и пребывала годы. А Влада — скальпель, взрезающий твою защиту и привычное существование, вот ты и уворачиваешься от нее, как только задело за по-настоящему живое.

— Как скажешь. — Легкая отстраненная усмешка — все, что получаю в итоге? Вот так просто? Да уж, а чего спорить и пытаться бороться, разве такой вот я иного заслуживаю?

* * *

— А райончик-то не из простых, — пробормотал я, проезжая между особнячками явно успешных в бизнесе граждан, когда наконец увидел нервно мнущегося на обочине участкового в форме.

По выработанной годами привычке тут же засек его дорогущие туфли, на которые нужно две его зарплаты, смотревшиеся вместе с формой слегка нелепо. Какой район — такой и участковый.

— Старший лейтенант Пономаренко, — протянул руку для приветствия парень и широко улыбнулся, демонстрируя хорошую работу своего стоматолога.

Точно, фамилия-то знакомая. Папаша — высокий чин — пристроил сыночка начать карьеру в хорошем тихом месте. Такие в участковых больше полугода не сидят.

Очень недешевые часы "Улуссе Нардин", повернутая внутрь массивным навершием печатка, запах изысканного парфюма, холеное личико. Да ладно, Антоха, может, он человек зато хороший и трудится на благо граждан в поте лица круглые сутки и без выходных.

— Капитан Чудинов. Это я вас вызвал, лейтенант, — пожал я его ухоженную узкую ладонь и перехватил любопытный взгляд парня на Владу. — Владислава Арифеева, приглашенный эксперт.

— Эксперт по чему? — еще больше заинтересовался Пономаренко, цапая протянутую тонкую кисть вежливо улыбающейся, но не смотрящей на него прямо Влады и задерживая ее дольше, на мой взгляд, необходимого.

— Неплохо пристроился, — проигнорировал я его вопрос и кивнул на ближайший роскошный особняк.

— Куда распределили, — забегал он глазами. Ага, а то я не в курсе, как это происходит. Да и плевать, собственно.

— Славский Сергей Николаевич, — тут же перешел к делу я. — Что можешь сказать по нему?

— Ничего, — Пономаренко уткнулся взглядом в выложенный цветной плиткой тротуар, переминаясь с ноги на ногу.

— То есть на твоей земле зарегистрирован человек, неоднократно имевший приводы за домогательство и даже осужденный за попытку изнасилования, а ты ничего о нем не знаешь?

— Так то же все у него еще по малолетке было и при прежнем участковом, я тут всего три месяца. При мне все тихо. Его же тогда признали с отклонениями, и мамаша устроила в частную психиатрию. Как выписался через два года, так и сидит тихо.

Конечно, я целенаправленно вынудил Пономаренко защищаться, потому что… ну раздражал. Хотя вполне возможно, дело не в нем, а в полной безэмоциональности и отстраненности Влады по дороге. После нашего разговора она не выглядела ни грустной, ни сердитой, ни задумчивой — вообще никакой. Смотрела невозмутимо на дорогу, иногда задавая вопросы по делу. Зато я только и ловил себя на том, что кошусь на нее постоянно в поисках не пойми каких признаков. Ну не идиот ли после этого?

— Что ты под этим "тихо" подразумеваешь? — грозно нахмурился я.

— Дома сидит большую часть времени за компьютером. Ничего не употребляет, не замечен, по крайней мере. Нигде не работает, его мать содержит, слава богу, позволить себе может. С соседями не общается почти. Ни от кого жалоб на него не поступало. Короче, явно исправился и все такое.

— Да неужели? — Ага, настолько исправился, что зверски замучил пятнадцатилетнюю девчонку. — И ничего тебе твои источники на него не нашептали?

Пономаренко замялся и теперь уже совсем смутился.

— Не сильно-то я тут богат осведомителями, капитан, — пробормотал он.

И то верно. В таком районе если и есть алкаши и наркоманы, то элитные, а не опустившиеся нищеброды, которые станут стучать ментам на друзей и собирать сплетни, лишь бы самих за задницу не прихватывали. Они скорее сами на погоны участковому по крупной купюре повесят, чтобы отвалил и замял все по-тихому.

— Ладно. Спасибо за необычайно ценную информацию, — язвительно подвел я черту, и в этот момент около нас притормозил микроавтобус с группой быстрого реагирования и из него почти на ходу выпрыгнул Василий, демонстративно помахивая нужными документами.

— Ну, понеслась, — пробормотал я и кивнул Владе на мою машину: — Сидите там, госпожа Арифеева, и носа не высовываете, пока я сам лично не приду и не скажу что можно.

— Как прикажете, капитан Чудинов. Вы тут главный, — спокойно ответила она. Ну да, я главный, только вот еще бы и собственные эмоции подчинить, а не пялиться побитой псиной ей вслед.

Никакого особого экшена при задержании не случилось. Все предсказуемо. Сначала Пономаренко минут десять торговался по домофону с матерью подозреваемого, которая упорно не желала пускать нас внутрь, но после того как я, потеряв терпение, пообещал устроить ей штурм дома со всеми спецэффектами в виде выбитых окон, вышибленных дверей и укладыванием всех мордой в пол, замок щелкнул, впуская нас внутрь. И в этот самый момент из рации захрипело от одного из засевших в засаде спецназовцев: "Вижу мужчину с рюкзаком. Соответствует по приметам подозреваемому. Выпрыгнул из окна, идет на меня".

— Берем его, — скомандовал я, и спустя минут пять помятый и взъерошенный Сергей Славский стоял передо мной. Руки скованы за спиной, ворот серой футболки разорван, губа разбита, но взгляд полон спокойного презрения, которым он щедро поливал всех нас. Высокий, длинноногий, но не дрыщ. Он выглядел заметно повзрослевшим, в глазах ни тени того испуга и растерянности, которые я увидел на фото трехлетней давности в нашей базе.

— Сережа-а-а. Сынок, — из дома выбежала женщина средних лет в шелковом темно-синем халате, развевавшемся на ветру. Один из бойцов перехватил ее, не давая приблизиться, что привело к приступу натурального безумия.

— Не трогайте. Твари, — рвалась она из рук спецназовцев, так и метясь длинными ногтями в лицо. — Вы — сволочи. Мой мальчик ни в чем не виноват. Все эти сучки сами его всегда провоцировали. Я им всем рты их поганые позамазываю.

Она проклинала нас и вела себя как полоумная, крича сыну, что вытащит его очень скоро, и сулила нам массу неприятностей. Ничего необычного. А вот поведение самого Славского было весьма показательным. Он ни разу даже не взглянул в ее сторону, словно и не слышал, и вообще не произнес ни единого слова, а только наблюдал за всеми с таким видом, будто мы — приглашенные клоуны, тщетно пытающиеся его позабавить. Ну ничего, посмотрим, что дальше будет.

Со двора я вышел вместе с бойцами, выводившими Славского, и глянул в сторону своей машины, желая увидеть реакцию Влады. Но в салоне было пусто. С вмиг забухавшим о ребра сердцем крутанулся, осматривая пустынную в такой час улицу.

Рванул к машине, тщетно выискивая ее, и, не особо беспокоясь о том, кто меня услышит, заголосил:

— Влада. Где ты?

Она выскочила из-за ближайшего угла, озабоченно хмурясь. Лицо немного раскраснелось, дыхание — сбившееся, как после бега.

— Какого черта ты творишь? — налетел я на нее. — Разве я не сказал тебе сидеть в машине и никуда не высовываться?

Она рассеяно глянула на меня, словно и не замечая моего состояния, и я сразу понял, что опять наблюдаю последствия работы ее дара. Вот только моим взбрыкнувшим в испуге за нее нервам было начхать, что там ее в очередной раз посетило. Прямо руки сводило от желания схватить ее, встряхнуть и заорать на всю улицу, чтобы не смела больше пропадать без предупреждения.