— А может, он просто вывез трупы подальше в этот раз, по какой-то определенной причине? Скажем, оставить их в обычном районе у него не было возможности, или его что-то вспугнуло. Или жертвы родом из тех мест? — Влада задумчиво протянула руку и аккуратно вытерла салфеткой мои пальцы, ловя готовые сорваться капли, и даже протерла мой подбородок.

Может, меня и должно было возмутить такое обращение, будто я был неуклюжим дитятем, но она это сделала, похоже, совершенно машинально, абсолютно не вкладывая в прикосновение никакого левого подтекста. Так, словно проявлять такую мимолетную заботу о ком-то для нее так же естественно, как и дышать. И поэтому я просто сказал "спасибо" и продолжил:

— Местные они, или он их из города привез, нет пока данных. Все на месте узнаем. Но если вывез… — я замер, раздумывая. Мог ли наш визит к Гомону все же оказаться не бесполезным, и убийца так или иначе узнал о нем и поэтому сменил тактику?

— Думаешь, кто-то из окружения этого порно-художника сообщил убийце, что мы его ищем в подобных местах, и это изменило его привычное поведение? — тут же уловила ход моих мыслей Влада. — Тогда это не так уж и плохо потому, что дает хоть какое-то направление поиска.

— Может так. Или это чистой воды совпадение. А может, это Гудвин расстарался и предупредил ублюдка, в какую сторону мы копаем, — вот то, что этот наркокрысеныш знал гораздо больше, чем сказал, я просто уверен.

— Нет, — покачала головой Влада. — Он не стал бы.

— Только потому, что он такой, как ты, а не такой, как я? — ляпнул и тут же пожалел, что не прикусил вовремя язык. За секундный отблеск боли в темно-карих глазах и нервно дернувшийся уголок изящного рта стало стыдно так, что кусок встал поперек горла. Ну и мудак же я.

— Не в этом дело, — Влада мгновенно спрятала от меня свою реакцию, оставаясь такой же невозмутимой. — Гудвин не стал бы помогать убийце. Случайно, не зная всех обстоятельств — возможно. Но осознанно уж точно нет. И если честно, я боюсь за него.

Нахмурившись, она нервным движением разорвала салфетку.

— Почему? — Вот уж за кого, на мой взгляд, опасаться не стоит.

— Потому что он молодой и может сделать что-то необдуманно, — вздохнула женщина.

— То есть ты все-таки тоже считаешь, что он знает убийцу и скрыл это от нас? — Ну что тут сделаешь, мент во мне всегда берет верх.

— Скрыл что-то это точно, — легко согласилась Влада. — А вот то, что знает… Может, он думает, что знает, и исходя из этого попытается сотворить что-то опрометчивое. В результате пострадает сам.

— Ты предполагаешь или что-то видела… ну, ауру какую-то, или что оно там? — Может, я и на новой для себя почве со всеми этими экстрасенскими штучками, но, к счастью, всегда умел быстро ориентироваться.

— Эм-м-м… понимаешь, вокруг него и так столько всего. Мне сложно сказать точно. Все слишком вариативно и изменчиво, — Влада закусила губу, хмурясь. — Понимаешь, это как бы такой момент, когда еще никаких видимых признаков летального исхода для данного человека или того, что он будет причиной чьей-то смерти, вроде нет, но ты предчувствуешь, что они могут вот-вот появиться. Не знаю, как точнее это выразить.

М-да, все же понимание всего, что эта женщина пытается до меня донести, пока идет сложновато. Но надеюсь, со временем я смогу соображать быстрее и эффективнее, если это вообще возможно, учитывая, насколько мы по-разному думаем и воспринимаем окружающее.

— Знаешь, я считаю, тебе за него не стоит опасаться. Ты видела этих его дуреломов? Они за него кого хочешь в землю зароют, — нарочито легкомысленно отмахнулся я, но Влада мягко, но упрямо покачала головой, не собираясь со мной соглашаться.

— Антон, такие мальчишки, как Гудвин, очень болезненно относятся к подрыву своего имиджа. И если он будет уверен, что напортачил и сильно, то вряд ли захочет сделать близких к себе людей свидетелями исправления своих ошибок. Это как выставить себя дураком и неудачником на всеобщее обозрение.

— Ну и что? Пойдет геройствовать в одиночку? Кишка тонка у таких, — На самом деле в душе я соглашался с умозаключением Влады, но не хотел, чтобы она еще больше беспокоилась. Уж не о таком, как этот Гудвин, точно. Не заслужил.

— Хорошо бы так, — поджала она в сомнении губы. — Потому что, если по-другому, для него все может очень плохо закончиться. И не важно, причинят ли вред ему, или сделает это он сам. Сделанного будет уже не исправить.

Ну, я, допустим, не считал, что перспективы стать жертвой или напасть самому можно отождествлять, но, возможно, с какой-то другой колокольни, с которой на это взирает Влада, это и равносильно. Поэтому вступать в спор точно не собирался.

— В любом случае на контакт со мной он не пошел, так что я абсолютно ничего не могу сделать на законных основаниях для этого упрямого мальчишки. — А выискивать незаконные средства помочь этому засранцу я просто не хочу. И наплевать, кем меня это делает в итоге. Пусть радуется, что вообще после нашего рандеву не посещает стоматолога, долго и мучительно. Особенно после предложения "улучшить" для Влады окружающий мир чудодейственным химическим путем.

— Ладно, — закрыла тему Влада. — Давай покушаем и будем трогаться. Я так понимаю, ехать нам неблизко.

Выехали мы на трассу на удивление быстро, и через минут пять Влада покосилась на меня.

— Что? — спросил я, перехватывая ее взгляд.

— Радио, — кивнула она на переднюю панель. — Можно я включу?

Вот, кстати, еще моментик из щекотливых. Машина — такая же моя территория, как и квартира, и даже сам факт, что я доверил руль Владе, это уже выход далеко за границы зоны моего комфорта. А тут еще и музыка. Ворчливый брюзга тут же вынырнул на поверхность сознания, бухтя что-то о том, что мол вот сейчас начне-е-ется. Ненавижу, когда, оказавшись в моей старушке, дамочки первым делом начинают фыркать и тыкать пальцами в магнитолу, настроенную на мою любимую стацию, разыскивая или попсу галимую, или сопливую музычку, что, на их взгляд, должна создать ореол романтичности. Так и чесался язык ляпнуть: "Какая, к черту, гребаная романтика, детка. Мы едем тупо трахаться. Долго, грязно и потно, и ревущий старый рок как раз то, что надо в такой ситуации. За ним я почти не слышу твоей трескотни, и это чудно". Да, я в курсе, что редкая скотина в определенном плане… Ох, ладно, я, в принципе, такой, но нет смысла старого кобеля пытаться научить новым трюкам.

— Антон? — напомнила о себе Влада.

— Я люблю рок, — сказал я, непроизвольно набычиваясь и внимательно следя за ее реакцией. — Старый рок.

Привитая воспитанием вежливость сейчас во мне боролась с природной вредностью.

— Замечательно, что не шансон, — просияла женщина. — Я бы тогда предпочла тишину.

Спасибо, Господи. Вот вроде мелочь, но как же, блин, приятно. Включив сначала негромко, вскоре я добавил немного мощи, вот потому что это же невыносимо слушать такую музыку тихо. И с удивлением заметил, что Влада вся оживилась и стала тихонько подпевать моим любимым композициям, постукивая тонкими пальцами по рулю. Но когда заиграло вступление "Дреамер" и старичок Оззи запел своим чуть дребезжащим голосом, она, сверкнув на меня глазами, почти озорно, резко прибавила громкости, и остаток пути мы ехали, распевая во все горло. И пофиг, что оба безбожно фальшивили и моя старушка превратилась в самую настоящую музыкальную шкатулку на колесах. Главное, получали массу удовольствия, и я вообще не мог припомнить, когда ощущал себя настолько хорошо в обществе другого человека.

Прикрутили мы музыку, только когда пришлось свернуть с главной трассы на плохенькую дорогу, ведущую к нужному райцентру. Влада хмурилась и кусала губы, старательно объезжая ямы. Но когда все дорожное полотно — это одна сплошная колдобина, полностью избежать попадания в них невозможно. И каждый раз, когда ощутимо встряхивало, она немного виновато косилась на меня. Я отвечал ей стоической преувеличенно жизнерадостной улыбкой, чувствуя на самом деле, что каждый стон железа мне наматывает нервы на кулак. Вот и почему, когда не сам за рулем, и ям больше, и они заметно глубже?

Мы оба выдохнули с облегчением, когда оказались у здания местного РОВД. Варавин выскочил на крыльцо так, словно все это время только и делал, что сидел у окна, меня ожидаючи, как красна девица в тереме. Уже распахнул свои медвежьи объятья, но, заметив, что я практически спеленут повязкой, болезненно скривился, будто это у него болело. Вообще-то Никита всегда был очень хорошим парнем, реально сочувствующим людям, и я считаю, что он на своем месте. Если жизнь не заставит его скурвиться, то это будет прекрасно.

— Ну, привет, Чудо. Сто лет тебя не видел, — все же нашел он силы улыбнуться и покосился на Владу. — Супруга твоя? Наконец-то ты остепенился. Правильно, что вместе, моя Ольга будет рада познакомиться.

Влада смущенно прочистила горло, а я усмехнулся. Неужели, когда Никита звонил в управление, ему не насплетничали, что я теперь иду в комплекте с Владой? Даже странно, обычно языки как помело.

— Нет, Никитос. Ты рано обо мне так хорошо подумал, — похлопал его я по плечу здоровой рукой. — Познакомься — Владислава Арифеева. Она… хм-м-м… приглашенный эксперт.

Никита прищурился и несколько раз перевел взгляд с меня на женщину и обратно, осторожно пожимая ей руку.

— Ну, как скажешь, — пряча улыбку, пробормотал он. — Но все равно очень приятно. Тем более вы приехали практически спасти нас.

— А то. Ну давай, показывай место происшествия.

— Слушай, Антох, дело-то к вечеру, темнеет рано, — замялся Варавин. — Трупы все равно в морге, фото на месте я лично сделал. Все как учили. Может, ну его, тащиться туда, и в моем кабинете в тепле все и посмотрим?

— Никит, вот скажи, и на черта мы сюда перлись, если все по фото смотреть? С тем же успехом мог бы, не отрывая задницу от стула, у себя в кабинете материалов дождаться. Нет, давай-ка мы поедем и хоть с фонариками, но облазим там все. Я по-другому не могу, мужик.