Ничто не волновало меня в течение многих лет, но Доменик никогда не перестает быть возбужденным. Я представляю, что было бы, если бы сотрудникам разрешили играть в клубе. Но здесь существует политика нулевой терпимости в отношении этого. Профессионализм является самым ценным атрибутом для мадам Линн. Мне повезло, что она делает исключение для меня.

Я просматриваю мониторы, но взгляд вновь возвращается к сцене, где на экране видно, как наставник орудует плеткой кошкой–девятихвостка, которая издает звук с характерным громким шипением, по манекену. Лили подходит ближе к манекену и проводит пальцами по следам, оставляемыми плетью, в то время как наставник разговаривает с ней, обернув плетку вокруг своей руки и идя навстречу ей.

Я не слышу, что он говорит ей, но она внимательно его слушает. Она оказывает ему свое полное внимание и принимает урок всерьез. Доминанты могут этого еще не осознавать, но за все эти годы здесь, я знаю, как отличить прекрасного сабмиссива еще в процессе становления, и Лили, конечно, будет одной из них.

Несмотря на то, что она не будет моей, так как не мой тип. Ни одна из этих женщин. Я бы предпочел быть разборчивым и выбрать ту, которая предназначена соответствовать моим желаниям, в то время как я должен соответствовать ее потребностям. Меня не интересует быстрый секс в отличие от большинства мужчин здесь. Лучше найти пару, которую ты можешь воспитать, чтобы доверять ей. Того, кто сможет помочь тебе проникнуть глубже в твои самые темные желания.

— Покер в субботу? — глубокий голос Джошуа отвлекает меня от моих мыслей. Я разворачиваюсь в кресле к нему лицом. Комната является зеркалом, отражающим каждый закоулок клуба, и он — ответственный за монитор, отображающий второй этаж, в то время как я — за первый. Экраны позади него переключаются между другими комнатами, пока он смотрит на меня через плечо.

Джошуа вместе с Госпожой Линн является совладельцем клуба. Мы вошли в бизнес по линии охраны, а он через взаимоотношения с Госпожой Линн, они создали все это. Они хорошие друзья и ничего больше. Кольцо на пальце и ошейник на его жене делают это более чем очевидным.

— Да, в субботу, — отвечаю я.

Я участвую в карточных играх последние несколько недель. Мой дом расположен на окраине города без соседей или жен, или, как в случае с Джошуа, детей.

Эту пустоту я использую, чтобы насладиться. Я люблю уединение. Единственный раз, когда в моем доме раздаются голоса, кроме моего собственного, — это во время игры в покер. Это не беспокоило меня раньше, но теперь, когда все больше мужчин берут с собой партнерш, в коридоры в каком-то смысле кажутся более тихими, это слегка меня обескураживает. Особенно это было заметно на прошлой неделе, когда Люциан был тише, чем обычно, и занят своей сабой.

Я разминаю шею, чувствуя скованность мышц. Я отправлюсь в тренажерный зал, расположенный в подвале и приму душ перед сном. Мне нужно что-то сделать, чтобы снять эту напряженность.

— Сколько ты планируешь потерять на этой неделе? — спрашиваю я, ухмыляясь ему.

Джошуа морщит лицо, пока фокусирует взгляд на экране. Он заметно вздрагивает, когда видит одну из красных комнат в подземелье.

Меня удивляет, что ничего его не задевает.

Наконец-то осознав мои слова, он отвечает:

— Я заберу каждую твою фишку, Рокки.

Я фыркаю со смехом и сдерживаю зевок.

Я встаю и разминаюсь, забирая свой поношенный коричневый кожаный пиджак со спинки моего стула. В любом случае, наступило время отправиться домой. Я здесь на четырнадцатичасовой смене. Дерек позвал меня неожиданно, и я прикрыл его на короткое время.

Я думаю о том, что ждет меня дома: беспорядок на столе в игровой комнате, оставшийся после игры в покер на прошлой неделе, несколько бутылок и обертки от сигар. Не стоит ныть; горничная все равно уберет все завтра.

Я смотрю на мониторы, расположенные перед Джошуа, который поглощен чем-то, удерживающим его внимание. Хозяин и раба. Они редкость здесь. Красные номера в темнице требуют наибольшего внимания, по понятным причинам.

Я видел, как Хозяева приходят и уходят из клуба. Многие из них являются садистами, и это создает серьезные проблемы, поэтому мы не позволяем себе их в большом количестве. Я одинок, хотя мое желание использовать боль существует только для увеличения удовольствия. И это не та ситуация, что происходит на экране в данный момент. Джошуа выглядит напряженным и обеспокоенным, но на это нет никаких причин. Бекка любит боль. Ей не нужно стоп-слово, потому что ее лимиты намного выше, чем у ее Хозяина.

Она выгибает спину в сторону трости, принимая удар и приветствуя его с выражением экстаза, которое читается на ее лице. Она здесь только раб, и на ней ошейник. Я даже не знаю, почему они еще приходят сюда.

Прошло уже много времени с тех пор, как здесь появлялась рабыня. Кто-то, кто способен доверять настолько искренне, что готов отдать себя полностью во власть Хозяина. Кто способен жить в режиме лайфстайла 24/7.

Может, поэтому ничего не интересовало меня. Мои вкусы специфичны. Рабыня. Я жажду власти, данной Хозяину, и позволяющей мне контролировать желание и обеспечивать все ее потребности.

В моем доме напротив игровой имеется дверь в комнату, которую я создал для единственной цели. Комната, подходящая для моей пары.

Я набрасываю куртку на плечи, пытаясь вспомнить, когда в последний раз я вообще открывал ее. Это было слишком давно.

Глава 2

Катя

Я практически ощущаю, как течет время, пока я занимаюсь повседневными делами. Тик-так, тик-так, тик-так. Сейчас четверть пятого, и я выбиваюсь из графика. Обычно я пунктуальна, но этой ночью мне мало удалось поспать, так как большую часть времени я ворочалась. Я морщусь при воспоминании, пока надеваю выцветшие джинсы и натягиваю на себя красный свитер. У меня давненько не было нормальных ночей. Я зеваю и стараюсь закрыть рот, пытаюсь игнорировать панические чувства, пока иду к раковине. Надеюсь, что это просто случайность. Это просто случайность. Я не позволю вернуться к тому, от чего я так старательно избавлялась.

Задвинув неприятные воспоминания подальше, я провожу по губам своей любимой помадой, напоминающей измельченные лепестки роз. Затем критически осматриваю себя в зеркале. Быстро собираю волосы в конский хвост, чтобы скрыть мои растрепанные светлые волосы. Когда ты являешься владельцем апартаментов, где проживаешь с животными, и приюта для собак, то не следует тратить время на укладку волос в красивую прическу. Тебе просто необходимо появляться там и находиться с животными все время.

Я обнаружила, что собак волнуют только две вещи. Ну, три. Еда, исследование и общение. Честно говоря, мне это нравится. Работа и уход за этими животными дают мне цель и придают моей жизни смысл. Это единственное, что я с нетерпением жду каждый день.

Одна мысль о волнении, появляющимся на их пушистых мордочках, когда я прихожу, и их стремлении поприветствовать меня. Это согревает душу и заставляет мои губы растянуться в небольшой улыбке, пока я достаю консилер.

Еще одна часть моей обычной жизни.

Моя улыбка медленно исчезает, как только я пробегаю пальцами вдоль шрамов, разбросанных по моей шее. Независимо от того, сколько прошло времени, они, похоже, едва ли исчезнут. Прошло четыре долгих года, но они по-прежнему там, напоминая мне о темных временах в моей жизни. Когда я смотрю на мою шею в зеркале, груз воспоминаний давит мне на грудь, но через мгновение я сопротивляясь им, стараясь оттолкнуть.

Я это пережила, — думаю я про себя, нанося тональный крем на шею и правое плечо, и затем спускаюсь ближе к груди. — Я стала теперь сильнее.

Он не разрушил меня. Я больше не позволю ему иметь надо мной хоть какую-то власть.

Выпрямляю спину, сглатываю и распрямляю плечи, осторожно размазываю тональный крем по моей коже, чтобы скрыть шрамы на шее, и их не было видно.

После того, как я закончила с лицом, бросаю крем на бархатное дно декоративной шкатулки, в которой храню косметику, и воспоминания, наконец-то, начинают рассеиваться. На повестке дня следующим вопросом стоит чашка кофе.

Тик-так, тик-так, тик-так. Маленькие часики тикают у меня в голове, напоминая мне, как сильно я уже опаздываю. Я стискиваю зубы. Черт.

Я чуть не крикнула:

— Я иду, Рокси!

Пока я направляюсь на кухню, ловлю себя на том, что чувство печали переполняет меня. Я делаю глубокий вдох и потираю пальцами под моими усталыми глазами. Это привычка, от которой мне следует избавиться. Я так привыкла, что когда я оборачивалась, Рокси всегда находилась там каждый раз, и я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что ее больше нет.

Слезы колют глаза, а я босыми ногами иду по линолеуму, чтобы налить себе чашку кофе. Два щелчка, и кофе начинает готовиться. Мне надо перекусить, но вместо этого я теряюсь в своих мыслях, в то время как звуки кипящей воды наполняют пустое пространство.

Тихо. Потому что ее здесь больше нет.

Рокси, мой золотистый ретривер, была такой милой собакой. Она всегда находилась рядом со мной, когда я в ней нуждалась. Она была такой счастливой. Клянусь, собаки могут улыбаться, и на ее морде всегда была улыбка. Мы с ней практически не разлучались. И ей было плевать с высокой колокольни, что по всей спине у меня были шрамы, или что я боялась некоторых вещей, которые она могла видеть, темных воспоминаний, которые я отчаянно хотела оставить в прошлом.

Она просто любила меня безоговорочно и хотела утешить меня. Я цеплялась за эту любовь, укрепляя ее. Она была моей терапией, и я так сильно зависела от нее. Не могу сосчитать, сколько раз я просыпалась от ночного кошмара, перепуганная своими сновидениями, и обнаруживала Рокси, сидящую рядом и прижавшуюся ко мне, скулящую с настоящей болью в голосе от волнения за меня. Ее присутствие почти всегда успокаивало все мои тревоги. В такие моменты, как прошлой ночью, когда я мучилась от особенно ужасного кошмара, мне ее так сильно не хватало.