— Он был не прав, Кристи. Я хочу тебя вне зависимости от того, что он делал с тобой.

— Правда?

— Правда.

Она счастливо вздохнула.

— Эмма сказала, что ты последовал за мной в Гленмур, поскольку боялся, что Калум причинит мне вред.

— Эмма объяснила мне, почему ты соврала о нашем сыне — ты хотела защитить меня от Калума Камерона. Видимо, мы многим обязаны моей сестре за ее неспособность хранить чужие тайны.

— Она отговорила меня уезжать, но я так переживала! Я боялась, что ты отошлешь меня назад в Гленмур без ребенка.

— Как мой сын?

— Он прекрасно себя чувствует. Он с каждым днем все больше и больше напоминает своего отца. Ниелл уже ест твердую пищу и ползает. Скоро он будет ходить. Он скучал по тебе, Синжун.

— Не больше, чем я скучал по нему. И по его матери, — добавил он многозначительно. — Больше не оставляй меня, Кристи.

— Или?..

— Или я привяжу тебя к кровати и буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты не сможешь даже пошевелиться, а сбежать — и подавно.

Она довольно замурлыкала и прижалась к нему.

— Каждую ночь мне снилось, будто мы снова вместе. Ты уверен, что уже полностью выздоровел?

— Почему бы нам не выяснить это?

Он поцеловал ее в висок, в бровь, а затем его губы скользнули по щеке к ее губам. Он задержался там, после чего принялся целовать ее шею в том месте, где часто-часто пульсировала кровь в жилке. Ее запах пьянил его, разжигая еще сильнее горящий в нем огонь. Синжун пытался умерить свой пыл, но он так давно не был с ней, что не мог сдерживаться.

Его губы нашли ее грудь, и он склонился, лаская ее сосок, с наслаждением втягивая его в свой рот. Его руки ласкали ее, беспорядочно скользя по телу, а язык описывал круги вокруг влажного соска.

Волна жара накрыла ее с головой, пустив жидкий огонь по ее жилам и заставив сжаться в предвкушении удовольствия. Горячее дыхание Синжуна обжигало ее кожу, и Кристи, вздрагивая от желания, беспрестанно ласкала его.

— Кристи Макдональд, ты единственная женщина, которую я когда-либо буду хотеть.

Его хриплый голос ласкал слух Кристи, а губы, целующие ее, воздействовали так же сильно, как и прикосновения его языка к ее соску, и она задрожала. Кристи, должно быть, сошла с ума, раз полагала, что сможет выжить без этого мужчины.

— И ты всегда будешь единственным мужчиной, которого я желаю, Грешник.

— Просто Синжун. Я уже раскаялся.

Его рука скользнула по ее животу в ложбинку между ее ног. Его пальцы вошли в ее влажную плоть, лаская ее изнутри, пока Кристи не стала извиваться от его прикосновений. Жар стал собираться внизу ее живота. Она возбудилась до предела и закричала, когда его язык сменил пальцы, глубоко войдя в нее, а когда Синжун провел пальцем по набухшему бугорку чувствительной плоти, она потеряла над собой контроль.

— Синжун! Прошу тебя!

Она металась, прижимаясь к нему, с неистовой страстью целуя его, приближаясь к сладкому финалу. Затем волна невероятного удовольствия накрыла ее с головой.

— Синжун! О боже, как я люблю тебя! Войди в меня. Я так долго ждала этого!

Он стал на колени и склонился над ней. Она ощутила прикосновение его напряженного, вспотевшего тела и широко развела ноги. Полено в камине зашипело, от него полетели искры, и в краткой вспышке света Кристи увидела его глаза, полные страсти, сверкающие, словно угли, из-под темного покрова ресниц. Его рот приоткрылся, так что были видны зубы, лицо стало напряженным.

Он был так прекрасен, что у Кристи перехватило дыхание. Но она отвлеклась, почувствовав, как его твердый член прижимается к ее животу. Она взяла его в руку и стала медленно двигаться вверх и вниз. Один раз, другой, и еще, а потом она услышала тихий шепот, пробившийся сквозь его стиснутые зубы.

— Ты убиваешь меня, милая моя.

Его голос был глухим, словно ему было больно. У Кристи забилось сердце, и она поняла, что Синжун уже не может сдерживаться. Она подвела его член к своей влажной щели, и он вошел в нее.

— Слава Богу! — вырвалось у него. — Иди ко мне, милая.

Она обняла его и прижалась к теплому потному телу, а Синжун быстро двигался в ней. Он страстно поцеловал ее, входя в нее глубоко и сильно. Она закричала от избытка чувств. Это длилось долго… так долго! Он прижался губами к ее губам, и пальцы Кристи впились в его спину. Она отзывалась на его движения тихими стонами, осознавая этого. Он быстро двигался в ней, Кристи выгнулась, желая одного: чтобы он не останавливался.

Она услышала, как кто-то тихо ойкает. Эти звуки немедленно прекратились, когда их губы слились в поцелуе, но стоны продолжали звучать в ее голове. Он продолжал двигаться, посылая в нее горячие, обжигающие волны, и они накрывали ее, не давая дышать.

Постанывая, она прижалась к нему, и он кончил в нее. Синжун застонал и уперся лбом в ее щеку, стараясь восстановить дыхание. Через некоторое время он перекатился на бок и прижал ее к себе.

— Ты простишь меня? — прошептала Кристи, нарушая тишину, заполнившую комнату.

— Думаю, это займет целую жизнь.

— Я не хотела врать тебе. Но я не могла позволить, чтобы ты вернулся в Шотландию и пал от руки Калума, поэтому сделала то, что сочла наилучшим в той ситуации.

— Я не злюсь, правда, любимая. Я понимаю тебя, хотя и предпочел бы сразу услышать правду и самому решать, что делать с Калумом. Кстати, о Калуме. Как тебе удалось уговорить его… не спать с тобой? Я бы на его месте так легко не согласился.

Кристи рассмеялась и игриво сказала:

— Калум — это не Грешник. Однако ревность и самолюбие съедали его изнутри. Когда мы были еще детьми, наши родители решили, что мы должны пожениться, но Куллоден все изменил. Калум считал, что если он сделает меня своей любовницей, то получит всю власть над кланами.

— Неужели Калум и впрямь думал, что я буду сидеть сложа руки, в то время как он спит с моей женой? — резко спросил Синжун.

— Редкий муж захочет, чтобы жена вернулась к нему после такого. Воровство чужих жен часто приводит к тому, что семьи враждуют из поколения в поколение.

— Видимо, я как раз и есть тот редкий муж, поскольку хотел вернуть тебя вне зависимости от того, что Калум сделал с тобой. Ты не рассказала мне, каким образом уговорила Калума не спать с тобой.

— Я сказала ему, что вынашиваю твоего ребенка. Это поубавило его пыл, как я и рассчитывала.

Синжун приподнялся, опираясь на локоть.

— Это правда? Боже правый, Кристи, я скоро снова стану отцом?

— Не думаю.

— А ты бы хотела этого?

У нее перехватило дыхание.

— Ты хочешь еще одного ребенка?

— Пора нашему Ниеллу обзавестись братиком или сестричкой.

— А Грешник? Разве ты не будешь скучать по нему? Разве высшее общество не будет тосковать по нему?

— Мне хочется думать, что легендарный Грешник достиг пика своей славы. Его навсегда запомнят как непревзойденного развратника. Что же до высшего общества, то мне на всех них наплевать. Лондон потерял для меня свое былое очарование. Я научился любить поросшие вереском холмы, скалистые горы и озера, сверкающие на солнце. Шотландия — это подходящее место для воспитания детей.

Слезы радости выступили на глазах Кристи.

— Я тебя правильно поняла? Ты уверен, что готов поменять прелести Лондона на жизнь в деревне? Ты ведь знаешь, как далеко отсюда Гленмур, как он отличается от Лондона.

— Я люблю тебя, Кристи. Ты была бы несчастлива, живя в Лондоне. И кроме того, клану нужен предводитель. Я не говорю, что мы не будем время от времени наведываться в Лондон. Просто я больше не ощущаю потребности жить жизнью Грешника. — Он улыбнулся. — То-то Джулиан удивится! Он тщетно пытался перевоспитать меня все эти годы.

— Я не помню, была ли я когда-нибудь так счастлива. — Кристи вздохнула. — Я чуть не сошла с ума, ожидая твоего возвращения в Лондон. Я боялась… Я думала…

— Что я выгоню тебя из своего дома? — спросил Синжун. — Я о таком никогда не помышлял.

— А я бы ни за что не смирилась с этим, — поддразнила его Кристи.

Синжун ухмыльнулся.

— Конечно нет, поэтому я никогда и не думал об этом. Моя храбрая Кристи ни за что не допустила бы такого. Я довольствуюсь твоей любовью.

Он прижал ее к себе, лаская ее грудь, бедра, в то время как его губы мяли мочку ее уха.

— Так что, кого мы сделаем — сестричку или братика для маленького Ниелла?

— Это займет много времени.

— У нас его сколько угодно. Если Грешник уйдет на покой, ему необходимо будет постоянно практиковаться, чтобы ты не заскучала.

— Мне с тобой никогда не будет скучно, Синжун. Только люби меня всегда.

— Любить тебя — это мое призвание. Я должен был понять это еще тогда, когда семилетняя девчонка, на которой я женился, пнула меня и показала мне язык.

Они занялись любовью, потом уснули, а проснувшись, снова занялись любовью.

Впереди их ожидала очень долгая жизнь.