Зима была мягкой, и снег рано сошел с равнин. Кормов хватило на весь сезон. Он и его кобылы мало потеряли в весе. Один ранний жеребенок умер, став жертвой койотов. А так он привел назад свой табун в целости и сохранности. Внизу на равнине кобылы мирно щипали траву, некоторые были беременны, а возле других уже стояли маленькие жеребята. Отдельно от них паслись три молодых лошади. Вскоре они попытаются доказать какую-то власть, и Амен-Ра прогонит их. Здесь место только для одного вожака.

Тряхнув головой, он покинул утес. Снова очутившись у подножия, он не спеша обошел свой небольшой табун, потом спокойно принялся за траву.

Подобно магниту, горы тянули Рори О'Хара все выше. Казалось, они обещают ему мир, любовь, чувство, принадлежность к ним. И он следовал их призыву, пробираясь еще глубже в высокие леса, ожидая, что их волшебство не обманет его. Холодная вода пенилась и кружила над гладкими камнями. Рори лег на живот, дотянувшись до воды, сделал большой глоток. Потом, утолив жажду, он сел на корточки и окинул взглядом свои владения. Природа окунула кисти в несколько оттенков зеленого и беспорядочно расплескала цвета по холмам и долинам, деревьям и травам. Пространство голубого неба над головой было безоблачно чисто, и тишина окружала его.

Удивительно. Он так часто ощущал себя совершенно одиноким, когда был среди других, а здесь, в диком месте, где он действительно один, он чувствовал особенную близость со всем миром вокруг. Возможно, это потому, что природа – его самый близкий друг, его верный помощник.

Вздохнув, Рори вспомнил вчерашнюю ночь. Он пошел навестить Гарви и нашел его как всегда пьяным. Его краткое путешествие в трезвость оказалось слишком сильным для него. Единственные слова, сказанные им Рори, снова были полны злобы и раздражения; раздражения, граничащего с ненавистью. Поэтому утром Рори сбежал в тишину и мир, и это дало свои результаты. Холод, сжимавший его сердце, потихоньку ослаблял свою хватку. Он начал забывать, что именно привело его сюда, и просто наслаждался тем, что он здесь.

Рори провел лошадь вдоль потока в чистый массив деревьев. Он продолжал подъем пешком, стремясь к скалистому выступу, откуда он мог видеть на целые мили в трех направлениях. Подъем был недолгим, но крутым. Последние двадцать футов за лесом взмывались, казалось, к самому небу. Рори привязал своего мерина к дереву и дальше пошел один.

Он неторопливо поднимался на утес, каждый раз проверяя, куда поставить ногу. Он осторожно следил за руками, совершенно не желая нарваться на спящую гремучую змею. Апрельское солнце согрело камни, и южная сторона была любимым местом для рептилий.

Достигнув вершины, Рори с радостью устроился на отдых. Даже для сильного юноши, как он, подъем оказался трудным. Его глаза осматривали долину внизу, пока дыхание не начало успокаиваться. Неожиданно он напрягся и подался вперед. На крошечный луг, который он только что покинул, входил Амен-Ра. За ним следовали его кобылы и жеребята. Чуть подальше шли два – нет, три – молодых жеребца. Судя по их виду, скоро они будут совершенно самостоятельны.

Лошади быстро выстроились вдоль ручья и начали пить. Амен-Ра подозрительно понюхал воздух и лишь потом присоединился к остальным. Ветер дул Рори в лицо, и он знал, что жеребец не осознает его близкое присутствие. Едва дыша, он пристально разглядывал внизу гордое животное.

Не удивительно, что лошади Латтимеров так хороши. Кровь этой лошади – основа их всех. До того, как сбежать, Амен-Ра стал производителем нескольких сыновей и дочерей с кобылами, которых Брент отловил на пастбище или купил у владельцев других ранчо. Хотя они и не были чистокровными, породистыми лошадьми, которых он мог бы получить путем спаривания в другое время и в другом месте, они все были выносливыми, крепко сбитыми животными, прекрасно подходящими для жизни на Западе. Досадно, что его так и не поймали вновь, Брент бросил, в конце концов, все попытки, заменив Амен-Ра его сыновьями.

Рори оторвал взгляд от жеребца и осмотрел остальных. Они представляли собой великолепно выглядевшую группу, – сильные и выносливые. Табун перезимовал хорошо. Он узнал кобыл, которых они отловили вместе со своими племенными лошадьми прошлым летом. Они выпустили их, позволив бежать вслед за Амен-Ра, после того, как обеспечили безопасность своих собственных кобыл. Если бы Бренетта не ушиблась, упав с лошади, они с Тобиасом смогли бы попытаться привести их с собой. Но они спешили как можно быстрее добраться домой, не тратя время на борьбу с четырьмя дикими животными.

Кобылы и жеребята отходили от воды, начиная щипать траву. Амен-Ра направился к выходу из долины, оставаясь настороже. Рори с восхищением смотрел на него, потом вновь перевел взгляд на кобыл. Заметив двухгодовалую лошадь – он задержал взор, желая как можно лучше рассмотреть ее.

Она очень выросла за девять месяцев, прошедшие с тех пор, как он видел ее. Великолепно очерченная голова поддерживалась тонкой, но сильной шеей. Тело было коротким, созданным для быстрых движений. Длинные прямые ноги обещали скорость. Шкура цвета меди сияла даже сейчас, в конце зимы; она по-прежнему оставалась цветом горячего пламени. «Огонек», назвала ее Бренетта.

Я хочу эту лошадь, подумал Рори, сидя на утесе. Я хочу ее… и я обязательно получу ее. Как можно тише Рори двинулся к дальней стороне утеса и начал спускаться.

Тобиас, покуривая, стоял на улице перед магазином. Брент оставил его собирать провиант, пока Тейлор потащила его еще в один магазин одежды. Бренетта с неохотой отправилась с ними. Тобиас улыбнулся, вспомнив ее мятежный вид. Пять дней, проведенных в платьях, шляпках и кружевных туфельках, начинали действовать ей на нервы.

Прежде чем повернуться и войти в магазин, он бросил сигарету у ног и старательно втоптал ее в землю. Склонив голову, он не отрывал глаз от своих новых ботинок, поэтому врезался в молодую женщину, выбив у нее из рук свертки и пакеты.

– О, Боже! – вскричала она, опускаясь на колени, чтобы спасти свои вещи.

– Извините, мисс, – сказал Тобиас, сразу же наклоняясь вниз.

Головы их столкнулись со звуком «бамс» и она упала назад, не совсем элегантно приземлившись на заднее место.

– О, Боже! – снова сказала она. Тобиас совершенно разволновался.

– Мисс, простите ради Бога, – сказал он, протягивая руку, чтобы помочь ей встать. При этом он споткнулся о пакет с мукой и, пролетев вперед, опустился к ней на колени.

Краска смущения залила его лицо, он осторожно взглянул на нее, ожидая возмущенного замечания, а, возможно, и шлепка за его неуклюжесть, или за неуместность выбора места падения, но вместо этого, он обнаружил, что ее лицо сморщилось от едва сдерживаемого смеха.

Кое-как встав на ноги, Тобиас тот час же поднял девушку.

– Мисс, я… я… Простите меня.

Она все-таки хихикнула, прикрывая рот рукой. Он не заметил ни красноты, ни огрубелости этой руки, так как не отрывал взгляда от весело танцующих искорок в небесно-голубых глазах. Вместо того, чтобы почувствовать себя лучше, Тобиас обнаружил, что разволновался еще больше.

– Я подберу ваши вещи, – пробормотал он и начал собирать свертки. К счастью, ни один не потерялся и не пострадал. Выпрямившись, он спросил: – Можно мне донести их до вашего фургона? Это самое малое, что я могу сделать в свое оправдание.

Она к этому времени уже справилась со своим весельем настолько, что смогла ответить.

– Ну, что ж, спасибо, мистер…

– Леви, мисс. Тобиас Леви.

– Спасибо, мистер Леви. Так мило с вашей стороны.

Он пристроился рядом с ней, когда она медленно пошла по широкому тротуару. Девушка смотрелась ниже его на целую голову, хотя на ней была еще выцветшая шляпка. Белокурые волосы падали на шею, выбившись из-под заколок, удерживающих пучок на затылке. Лицо ее слегка загорело, подчеркивая еще больше бледность волос и глаз.

– Вы живете здесь, в городе? – спросил Тобиас.

– Нет, мистер Леви. Мой па со мной… и я, – быстро поправилась она, – только что переехали сюда из Техаса. Мы купили небольшое имение на юге, примерно в одном дне езды отсюда. Она с очаровательной улыбкой повернулась к нему. – А вы здесь живете?

– Нет, я – управляющий на скотоводческом ранчо «Хартс Лэндинг». Возможно, вы слышали о таком?

Она покачала головой.

– Не думаю, мой па редко повторяет мне то, что слышал. Уверена, это чудесное место, раз вы там живете.

Застенчиво, но приободренный ее открытым, приветливым выражением лица, Тобиас сказал:

– Может быть, вы когда-нибудь захотите увидеть его. Я мог бы зайти и спросить разрешение у вашего отца.

– О, мистер Леви, думаю, что мне очень понравилось бы там. А вот и наш фургон.

Они остановились, и Тобиас сложил свертки в его задней части. Снимая с головы шляпу, он снова повернулся к ней.

– Наверное, самое лучшее для меня – спросить ваше имя и узнать, где вы живете.

Ее глаза озорно блеснули.

– Да, полагаю, что это – чудесная идея. Она протянула руку для пожатия, что он и сделал. – Меня зовут Ингрид. Ингрид Хансон. Па купил старый Боу…

– Убери свою вонючую руку от моей дочери, жид.

– Па! – вскрикнула Ингрид, отодвигаясь от Тобиаса.

От гнева лицо Джейка Хансона пошло пятнами, он схватил Ингрид за плечи и подтолкнул ее к фургону.

– Залезай туда, дочь, и молчи.

– Мистер Хансон, я… – начал Тобиас.

– Оставьте свои слова при себе, мистер. Меня не интересует, что там хочет сказать грязный еврей. – Джейк влез в фургон, подтолкнув Ингрид к краю сидения.

Лишь испуганное лицо девушки удержало Тобиаса от дальнейших высказываний, гнев остыл от беспокойства за нее. Глазами он пытался сказать, что снова встретится с ней. Так или иначе, он обязательно увидит ее. Как-нибудь…

Рори шел за ними по пятам четыре дня. Амен-Ра чувствовал его неотступное преследование и уводил табун с головокружительной быстротой. Однако Рори это не волновало; он знал, что придет нужный момент, и тогда Огонек станет его.