Робин Хэтчер - Приют сердец

– Папа, я… я принес Эрин Алану, – объявил Мартин дрожащим голосом.

– Уходи, Мартин, – резко оборвал Филипп. – Я не хочу ее видеть.

Мартин шагнул поближе.

– Но, папа, она такая хорошенькая. Мне кажется, она поможет тебе почувствовать себя лучше.

Он протянул вперед ребенка, и взгляд Филиппа упал на спящего младенца. На секунду воцарилась гробовая тишина. Потом Филипп застонал, крепко закрыв глаза.

Он снова был там – стоял в темноте возле хижин рабов. Они были любовниками, и в этом его вина, его собственная вина. Своими постоянными отказами видеть ее, он сам подтолкнул ее туда. Он довел их всех. И это… это – ребенок Алана.

Филипп не обратил внимание на поспешное бегство Мартина. Он открыл глаза и увидел призрак, плывущий за окном. Иди сюда, казалось, звал он. Пойдем со мной, и ты найдешь покой. Пойдем. Пойдем, иди за мной.

– Да. Да, я иду. Подожди! Подожди меня.

Он повернул кресло к окну. Схватившись за выступ подоконника, он вытащил из кресла безжизненную нижнюю часть тела.

– Подожди! Подожди меня!

Мартин нашел мать за прядением шерсти в гостиной возле больших окон, где было светлее.

– Мама, с папой что-то случилось. Пойдем быстрее! Она вскочила, сбив на пол прялку.

– Что произошло? – спросила она.

– Я не знаю. Я принес ему Эрин Алану…

Мариль остановилась и уставилась на Мартина.

– Боже праведный! – в ужасе прошептала она. Подхватив юбки, – она взбежала по лестнице, крича. – Филипп! Филипп, пожалуйста…

Мариль поняла, что он, в конце концов, вспомнил. Все ее кошмары, ужасные сны превращались в явь. Она не знала, что будет делать, но сердце замирало от страха. Ворвавшись в дверь в тот момент, когда Филипп перекидывался через окно, она увидела, как он протягивал руки, услышала его крик:

– Пожалуйста, подожди! – пока он летел из окна к своей смерти.

Май 1879 – Нью-Йорк Сити/«Спринг Хейвен».

– Доброе утро, мистер О'Хара.

– Хороший день сегодня, мистер О'Хара.

– Успехов Вам в столь чудесное утро, сэр.

Рори кивал в ответ разным клеркам по пути в свой кабинет. Он очень смутно напоминал парнишку, который четыре года назад оставил «Хартс Лэндинг». Черные волосы были коротко подстрижены, а на смену штанам, рубашке с открытым воротом и куртке из оленьей кожи пришел строгий костюм. Прогуливаясь, он шагал широко и свободно. Строгие, приятные черты лица возмужали, заставляя знакомых дам уповать на то, что он обратит на них внимание. Однако, несмотря на приобретенную за годы жизни в Нью-Йорке уверенность, Рори оставался спокойным, замкнутым – хотя и дружелюбным – молодым человеком; человеком по-прежнему стремившимся к горам Айдахо.

– Мистер О'Хара, вам пришла телеграмма. Она на вашем столе.

– Спасибо, Джонсон. Мистер Майклз уже здесь?

– Нет, сэр.

– Хорошо, когда он появится, передайте, пожалуйста, что я хотел бы поговорить с ним.

– Да, сэр.

Рори закрыл дверь кабинета. Он все еще не мог привыкнуть к своему повышению в должность администратора с собственным кабинетом и секретарем. Все, включая Рори, знали, что его готовят, как прямого наследника этого банка и его финансово-кредитной компании в Нью-Йорке. Он ненавидел «расшаркивающих и расстилающихся» как он называл их, сопроводителей его новой должности. До этого он был просто бухгалтером среди многих клерков, сейчас он стал Мистер О'Хара, протеже Брента Латтимера.

Сев за стол, Рори раскрыл телеграмму и начал читать.

Шанс для Карлтона прозреть, Тейлор и я сразу же везем его в Лондон. Нетта поедет в «Спринг Хейвен». Встречай в Атланте и отвези ее туда. Поезд 20 мая. Брент.

Рори повернулся на стуле лицом к окну. Он посмотрел на оживленные улицы внизу. Это было помилование. Возможность сбежать из заточившего его города. Может быть, если бы он хоть раз сказал Бренту о своих чувствах… но Рори считал себя в долгу перед Брентом и Тейлор, и поэтому старался стать тем, кем они хотели его видеть.

– Извини, Рори. Можно войти?

Боб Майклз закрыл за собой дверь. Одетый в серый костюм довольно хорошего покроя, Боб представлял собой образец преуспевающего человека. Сейчас ему было около шестидесяти, он прошел путь до самой вершины, начав учеником у Дэвида Латтимера, потом работал с Брентом и, в конце концов, стал генеральным компаньоном, с тех пор, как Брент уехал за тысячи миль.

– Я получил телеграмму от Брента. О, я вижу, тебе тоже пришла. Похоже, мне придется смириться с твоим отсутствием месяцев на шесть, может, чуть больше. Все зависит, полагаю, от того, как пройдет операция.

– В моей телеграмме сказано довольно мало, мистер Майклз. Просто, что я должен двадцатого встретить Бренетту на железнодорожном вокзале в Атланте.

– Ну что ж, – сказал Боб, усаживаясь в кресло напротив Рори, – полагаю, тебе лучше всего привести все дела в порядок. У тебя времени только на то, чтобы успеть добраться туда.

Итак, Рори снова очутился в незнакомом городе.

Однако на этот раз он был уже не просто неотесанным парнем из лесной глуши. Четыре года жизни в Нью-Йорке научили его ходить, разговаривать и поступать так, что люди с готовностью помогали ему, в полной уверенности, что он – молодой человек с влиянием и достатком.

Рори прибыл в Атланту на два дня раньше, так что у него было время познакомиться с городом. Свидетельства разрушений, которые претерпела Атланта десять лет назад, быстро исчезали. Жители казались стойкими и трудолюбивыми, и, несмотря на присутствующих повсюду янки и саквояжников, город преодолевал свои бедствия. Выгоревшие кварталы отстраивались заново, повсюду зарождались и процветали новые отрасли промышленности.

Единственное, чему не научили его за четыре года в Нью-Йорке, – это как жить на завоеванной территории северных Штатов, где презирали каждого, кто не являлся южанином. Рори вынужден был признать, что эта ненависть очень тонко маскировалась. Презрение скрывалось под преувеличенной вежливостью. Южанки довели свое искусство до невероятного совершенства, «сводя вежливость в могилу», как они сами называли это.

Утром двадцатого числа Рори отправился на железнодорожную станцию. Одетый в серый полосатый пиджак и жилетку с черными брюками с подходящим по цвету фетровым котелком на голове, он выглядел настоящим франтом. Благодаря широким плечам Рори даже при своем среднем росте – около пяти футов и восьми-девяти дюймов[3] – казался необычайно сильным молодым человеком. Направляясь быстрой походкой к вокзалу, он ловил взгляды не одной рано вставшей красавицы, отвечая на их робкие поглядывания широкой улыбкой, открывающей блестящие белые зубы, казавшиеся еще белее на фоне кожи оливкового цвета.

Придя лишь за пару минут до прибытия поезда, он с волнением стал ожидать появления маленькой девочки с косичками.

Самой приятной частью пути для Бренетты стала поездка от Чаттануги. Родители нашли пожилую попутчицу, которая согласилась присмотреть за девушкой во время путешествия, но старая дама проспала почти всю дорогу, предоставив Бренетте свободу поступать как ей вздумается. Юная леди с внешностью и обаянием Бренетты не могла долго оставаться, не обратив на себя внимания молодого человека. На этот раз она познакомилась со Стюартом Адамсом.

Стюарт не мог не заметить ее. Она была одета в бледно-желтое дорожное платье с собранной и стянутой сзади юбкой. Соломенная шляпка, украшенная желтыми перьями, с небрежным изяществом находилась на тщательно уложенных черных локонах. Девушка улыбалась и охотно смеялась с пассажирами, сидевшими рядом, но нечто иное, чем ее необычные глаза, приковывали всеобщее внимание.

Бренетта перехватила его пристальный взгляд вскоре после того, как он сел на поезд в Чаттануге. Она подняла свои миндалевидные золотисто-карие глаза, бросая украдкой быстрые взгляды из-под завеси тяжелых черных ресниц, от легкой улыбки вздрагивали уголки очаровательного ротика. Она знала, что он понимает, что она наблюдает за ним, но продолжала играть застенчивость, дожидаясь, чтобы он первый начал переговоры. Когда молодой человек встал и сделал пару шагов в ее направлении, ее охватила бурная радость от сознания своей женской власти. Бренетта даже не догадывалась, как это весело – быть хорошенькой шестнадцатилетней девушкой. Холщовые брюки, кожаные сапоги и болтающиеся косы ушли, казалось, в далекое прошлое.

– Простите, мисс. Я знаю, что мне не следовало бы заговаривать с вами, не будучи представленным вам должным образом, но надеюсь, что вы простите мою смелость и позволите присоединиться к вам.

Бренетта решила, что он крайне привлекательный.

Безупречно одетый в прекрасно сшитый костюм из дорогой ткани, хотя немного поношенный и потертый в некоторых местах, он обладал склонностью к проказам, что так нравилось ей, а сине-васильковые глаза и рыжеватые волосы Стюарта просто привели ее в восторг. Он был на дюйм-два выше шести футов.[4] Что тоже понравилось ей, так как при росте пять футов восемь дюймов[5] она возвышалась над большинством женщин, и над многими мужчинами. Хотя она и не знала точно почему, Бренетта нашла его ленивое протяжное произношение, свойственное жителям Каролины, очаровательным.

– Меня зовут Стюарт Темплтон Адамс… из Чарлстона, мисс, и я еду в Афины, штат Джорджия, – сказал он, усаживаясь напротив Бренетты.

– Очень приятно, «мистер Адамс», – ответила Бренетта, бросив быстрый взгляд на свою все еще спавшую компаньонку, а потом скромно опустив взор на сложенные на коленях руки. – Я Бренетта Латтимер из «Хартс Лэндинг», Айдахо, еду навестить родственников неподалеку от Атланты.

– Айдахо? Боже мой, Вы путешествуете издалека. Вы говорите, у Вас семья в Атланте?