Тереза Майклс - Приют любви

– Вы... вы убили его? – Элизабет поняла, что Элма безумна. Не просто одержима идеей получить все, что она считает своим, а безумна по-настоящему.

– Он подвел меня, дорогая. Я не могу терпеть предательства ни от кого. Даже хорошо, что Джеймс умер. Он тоже предал меня.

– Джеймс любил вас, Элма. Помните, как он привозил вам подарки, возвращаясь из путешествий? Ведь вам нравились его подарки.

– А ты ревновала.

Неподдельная ненависть, промелькнувшая в ее тоне, ужаснула Элизабет. Как удержать Элму? Как освободить себя и Николь?

– В чем же это Джеймс предал вас? – спросила она, надеясь сбить ее с толку.

– Этот идиот ухитрился заразиться свинкой. Он выздоровел, но утратил единственную способность, которой обладал. Джеймс не мог иметь детей. Но потом мы нашли тебя – слабую, несчастную, безмозглую дурочку. Ты была готова поверить, что Колтер бросил тебя. Но даже тогда мне пришлось уговаривать своего сынка жениться на тебе. Этого идиота, видите ли, мучила совесть. Невзирая на то, что лежало на весах, он осмеливался говорить мне о своей дружбе с Колтером. Джеймс готов был смотреть, как меня выбрасывают из моего собственного дома! Я рада, что он умер, слышишь меня? Я рада, что мне не придется избавляться самой от этого слабака, как я избавилась от его отца.

Элизабет потеряла дар речи.

Элма захохотала.

Оглушительный звук выстрела привел молодую женщину в чувство. Она повернулась и побежала. Теперь она знала, почему Джеймс лгал ей. Раздался еще один выстрел, и пуля попала в стену над головой Элизабет.

Однако эти выстрелы привлекли внимание патруля северян, и они повернули на дорожку, ведущую к «Двум соснам».

Вконец измотав и себя и лошадь, которую он украл, Колтер скакал на юг и уже миновал Вильямский лес и мельницу. Ему пришлось свернуть с дороги – фургоны оставили в мокром снегу такие глубокие колеи, что она стала непроезжей.

Минуя дома с зажженными окнами, полковник повторял названия усадеб: Варрен, Эвери, Гойон, – только бы отвлечься от мрачных предчувствий. Браун, Роуланд, Эмбре... Он заставлял себя вспоминать членов этих семейств, их лучших лошадей, когда в последний раз видел их – все что угодно, только бы не заснуть.

Объезжая усадьбу Ли и мельницу, Колтер увидел свежие следы и позволил коню самому выбирать дорогу. Переправившись через Голубиный ручей, он опять углубился в лес.

Он ехал, опустив голову так, чтобы шляпа хоть немного защищала его от падающего снега, и надеясь, что Элизабет сейчас уже в тепле, в «Двух соснах». А в безопасности ли – он просто не решался думать.

Чувствовалось, что у коня еще достаточно сил, чего нельзя было сказать о нем самом. Как выдержать остаток пути?

Его серая шинель покрылась толстым слоем снега, совершенно промокла и стала тяжелой, сковывая движения. Конь тоже был весь засыпан снегом, таявшим только на морде от жаркого дыхания. Но они продолжали путь.

В голове крутились вопросы, которые Колтер не решался задавать себе раньше, и на самые важные из них не находилось ответа. Почему Элизабет решила отправиться к Элме одна? Что было написано в письме такого, что заставило ее рисковать и ехать туда с Николь?

Жеребец фыркнул, предупреждая о всадниках, и Колтер едва успел скрыться за купой деревьев. Он наклонился к самой шее коня, шепча и прикрывая ему ноздри, чтобы не выдать их присутствия. Коснувшись щекой мокрой горячей шеи животного, полковник закрыл глаза, не в силах отказать себе хоть в кратком отдыхе. Но боевой дух коня, в отличие от его, не был сломлен, он стал беспокойно переступать с ноги на ногу и разбудил его.

Вскоре Колтер убедился, что «Две сосны» уже недалеко. Там можно будет поспать и освободиться наконец от мокрой одежды. Казалось, жеребец каким-то образом прочел его мысли – запрядал ушами, и его шаг стал коротким и упругим.

– Хочешь получить порцию теплой каши и мягкую постель из соломы? – прошептал ему всадник. Сквозь редеющие деревья он различал тропинку, но что-то удерживало его от того, чтобы пустить лошадь галопом и выехать на дорогу, ведущую к поместью.

Вдруг послышались выстрелы. Теперь ничто уже не могло остановить его. Не обращая больше внимания на грязь и темноту, полковник пришпорил коня, направляя его прямо на звуки стрельбы.

Элизабет и Николь – вот все, о чем он мог думать. Он нашел ответ на свой вопрос. У него хватит сил, чтобы помочь им.

– Огонь! – приказал капитан Мишель Тортон своему маленькому отряду. Пули ударили по нижнему этажу дома, разбив стекла. В ответ тишина. Он медленно поднял руку, останавливая пальбу.

– Эти проклятые мятежники все сумасшедшие, – буркнул один из его солдат.

Капитан кивнул в знак согласия. Когда он услышал тот первый выстрел, то приказал своим людям растянуться цепью и подходить к дому со стороны леса и поля, пользуясь, чем только можно для прикрытия. По-видимому, в доме кто-то стоял на часах, так как выстрел раздался, едва они приблизились. Однако стреляли в нижних комнатах, что показалось ему странным. Капитан взял полевой бинокль, чтобы изучить нижний этаж, надеясь различить хоть какие-то признаки движения и понять, где засел стрелок.

Никого не было видно. Чувствовался слабый запах дыма, идущего из массивных кирпичных труб, и он пожалел, что в поисках убежища они натолкнулись на очередного мятежника.

– Думаете, мы попали в него, капитан?

– Опыт говорит мне, что должны были, но интуиция подсказывает, что это не так. Возьмите двух человек и зайдите с другой стороны. – Он стал ждать, мечтая о тепле, в котором так нуждались его замерзшие, усталые солдаты, гадая, обдуманно ли действовал выстреливший в них человек. Эти необъяснимые выстрелы очень беспокоили его, но почему, он и сам не мог понять.

В этот момент напряженную тишину нарушил отчаянный крик ребенка.

И тут же в правом крыле дома опять раздались выстрелы.

– Огонь!

Элизабет услышала приказ стрелять и крепче прижала к себе Николь. Они сжались в дальнем углу комнаты, бывшей когда-то ее тюрьмой. Ускользнув от Элмы, молодая женщина в панике не заметила, что из комнаты вынесена вся мебель, и ей нечем подпереть дверь.

Если бы Элма не закричала: «Янки!» – она бы так и не знала, кто стреляет. Сейчас она не будет думать о них как о врагах, ведь солдаты могут спасти их с Николь от сумасшедшей старухи.

Пули заплясали по комнате, усыпав пол стеклом. Невероятным усилием воли Элизабет подавила рвущийся из груди крик. Послышалось еще несколько выстрелов, затем наступила тяжелая, напряженная тишина.

Что, если Элма поднимется сюда? Что, если она станет стрелять по янки из этих окон?

– Мама, я боюсь.

– Знаю, родная, знаю. – Элизабет больше не могла рисковать жизнью ребенка. – Послушай меня. Мы будем сейчас играть в игру, которая выведет нас отсюда. Делай то же, что и я, малышка, не разговаривай, а просто двигайся.

Она отбросила одеяло, в которое была укутана Николь, и легла на пол, ожидая, пока девочка последует ее примеру. Израненные ладони ощутили жар, идущий от пола, но женщина не обратила на это внимания и поползла.

– Вот так, Николь. Мы будем как маленькие змейки, ползущие в свою норку.

– Я не хочу быть змейкой. Я буду червячком.

– Кем хочешь, солнышко, будь кем хочешь, только держи голову ниже. – Не обращая внимания на редкие выстрелы, Элизабет почти добралась до окна. – Пригнись пониже и жди. – Не подымаясь с пола, она стала ощупывать подоконник, молясь, чтобы на окне не было деревянной решетки.

Бог не услышал ее молитв. В центре подоконника она наткнулась на первый штырь и со стоном разочарования уронила руку. Неудача почти сломила ее.

– Жарко, мама. Пол горячий.

Элизабет подняла голову. Чувствовался запах дыма. В памяти прозвучал гордый голос Элмы: «Дом построен из деревьев, росших в наших лесах».

Подползла Николь, и Элизабет взяла ее на колени. Полы и стены из смолистых сосен будут тлеть, пока не сгорят дотла. Становилось трудно дышать. Прижав головку Николь к своему плечу, она поднялась. Прохладный ночной воздух освежил их лица и дал возможность вздохнуть полной грудью.

– Вы никогда не войдете в мой дом! – кричала внизу Элма. Было слышно, как она срывает занавеси в гостиной.

Пламя, вырывавшееся из окон первого этажа, – вот что предстало взору прискакавшего к дому Колтера. Он так резко натянул поводья, что жеребец встал на дыбы.

– Капитан, да это же проклятый мятежник!

– Не стрелять, – приказал Тортон.

– Элизабет! – закричал Колтер, совершенно не обращая внимания на северян.

Услышав голос возлюбленного, Элизабет опустила Николь на пол и стала звать его. Обернув юбкой руку, она пыталась вынуть из окна осколки стекла.

В этот момент капитан Тортон, пригибаясь к земле, подбежал к Колтеру, крича, чтобы тот отошел под прикрытие. Пули пролетели над его головой, и он упал на землю.

– Ложись, идиот. Внутри сумасшедший.

– Женщина! – прокричал в ответ Колтер, пытаясь успокоить взбесившегося от страха коня. Тот все время вставал на дыбы и рвался прочь от дома.

Огонь распространялся быстро, огромный столб пламени осветил все вокруг. Несколько секунд мужчины оторопело смотрели на него, затем Колтер повернулся к янки:

– Могут ваши люди прикрыть меня? Там моя жена и дочь.

– Господи, Боже мой! А кто же в нас стреляет?

– Безумная хозяйка, – ответил Колтер, глядя наверх. – Элизабет, вышибай окно! Найди что-нибудь, чтобы сломать решетку.

– Не могу! Тут ничего нет.

– Подержите мою лошадь, – приказал Колтер, бросая поводья. Он принялся шептать что-то жеребцу, успокаивая его и пытаясь подъехать ближе к веранде.

Тортон подхватил поводья и приказал своим людям прикрыть его. Крадясь рядом с конем, он предупредил:

– Вам не удастся забраться. Тут не за что держаться, южанин.