– А давай, Жень, так с тобой сделаем! – решительно хлопнула ладошкой Ася, пытаясь перекричать льющиеся из динамиков вопли распоясавшейся мальчуковой хулиганской группы. – Давай так – ты не будешь свой взнос на стол делать! Я ж со всех по две тысячи собираю – и с Новоселовых, и с Демченков… А ты не будешь. И я никому не скажу. Договорились? Ты как? С Катькой поедешь или одна?

– Не знаю, Ась, – пожала плечами Женя. – Может, я вообще на праздники никуда не пойду.

– Как это – не пойду? Ты что? – всполошилась испуганно Ася. – Совсем рехнулась, что ли? Одна дома будешь сидеть?

– Почему одна? С Катькой…

– Ага! Размечталась! Так она и осталась на Новый год дома – под мамкиной юбкой! Как пить дать, умчится по подружкам!

– Ой, да пусть…

– И что? Одна останешься?

– Ну и останусь…

– Жень, да что с тобой такое происходит, в самом деле? Ты прямо пугаешь меня… Это ж прямая дорога в депресняк – одной Новый год встречать… Не боишься этого, Жень?

Женя пожала плечами, опустила лицо, начала внимательно разглядывать остатки кофейной гущи в своей чашке. Молчала. А что она должна была ответить своей подруге? Что она и впрямь до ужаса боится этого – встречать Новый год в одиночестве? Ну да, конечно же боится. Но и сбегать от этого страха в прежнюю компанию тоже не хочется. Потому что оно пустое, бегство это. Потому что одиночество ее и там догонит. И не просто догонит, а еще и поддаст в солнечное сплетение пребольно – ишь, мол, засуетилась, убежать решила… Вот и майся теперь, принимай на себя чужую жалость, для тебя же и унизительную. Лучше бы дома осталась, подружилась со мной… Чего бояться-то? Никто еще не придумал договора более честно-человеческого, чем договор с собственным одиночеством…

– А что, может, и правда не стоит этого бояться… – тихо произнесла она, так и не подняв на Асю глаз. – Чего бояться-то? Надо хоть раз попробовать одной Новый год встретить – может, и впрямь не так это и страшно…

– Да не выдумывай, Жень! И слышать этого не хочу! Да и себе не прощу, если ты одна в Новый год останешься… Да я просто не допущу этого, вот и все! Что я тебе, не подруга, что ли?

– Подруга, Ась, подруга… Самая настоящая. Давай не казнись заранее, чего ты? Понимаешь, я сама должна решить… Как там говорится? Не бойся своих страхов, повернись к ним лицом? Вот и хочу – чтоб лицом. Чтоб не бояться…

– Да ну тебя! Развела философию на пустом месте… Нельзя так, Жень! Ты ж такой не была, чего ты… Это развод на тебя так подействовал, да?

– Да. Наверное, – пожала плечами Женя. – Говорят, каждый своим способом из этой проблемы выходит. Вот и я свой способ изобретаю. Экспериментирую, так сказать. И не мешай мне, Ась, ладно? Я сама решу, как мне поступить. Не обижайся.

– Да мне-то за что обижаться, господи… – кинула быстрый взгляд в ее сторону Ася. – Я ж как лучше хотела… По-человечески, по-простому, без всяких там экспериментов… У меня, слава богу, нет пока в этих экспериментах никакой такой надобности… Мой-то Валерка всегда при мне…

Женя кивнула в знак согласия, улыбнулась грустно, проглотив очередной горьковатый кусочек пирога женской дружбы. Что ж делать, попадаются иногда в этом пироге такие кусочки. Как перца горошинка. А без перца и пирог не пирог – так, преснятина сплошная. Да и не судят о пироге по одной только перца горошинке…

– Ладно, пошли по домам, Ась. Мне еще надо к Максимкиному тренеру заскочить, деньги отдать. И дома ужина нет…

– Пошли, что ж… – нехотя отодвинула от себя пустую чашку Ася. – Хотя погоди, пирожное доем! Чего добро оставлять…

– И мое доешь. Хочешь?

– Давай! Счастливая ты, Женька, – сладкого не любишь! Потому и фигурка у тебя как у малолетки нерожавшей. А я вот маюсь со своими обвесами, ни в одну юбку уже не влезаю!

Ася и впрямь к своим тридцати трем годам выглядела булочкой сдобной. Но обстоятельство это ее ничуть не портило, потому что была эта булочка очень свежей и очень аппетитной, только-только с пылу с жару. Так и хотелось улыбнуться завистливо, глядя, с каким удовольствием эта булочка уминает пирожное! И энергия от Аси всегда шла такая – добрая и хлебная. Бывают такие люди, с которыми даже посидеть рядом приятно. И все у них всегда хорошо, все замечательно… Жене вдруг подумалось на секунду – а как бы Ася повела себя в ее ситуации? Ну, если б ее Валерка взял и бросил ее в одночасье? Вызвал бы в судилище, стал бы при ней умолять судью оформить развод побыстрее… Интересно…

– Интересно, Ась, а как бы ты себя на моем месте повела? – озвучила Женя свою мысль, грустно улыбнувшись. – Вот если б Валерка, не приведи господи, конечно, с тобой развод затеял?

– Я ему затею! Так затею по одному месту, что мало не покажется! – грозно взглянула на подругу Ася. – Пусть только попробует, точно живой не останется!

– Ну а все-таки?

– Да никаких все-таки! Я просто не допущу этого, и все. Да и у него возможности такой нету, чтоб дурости всякие затевать…

– А что ты имеешь в виду под возможностями? – с интересом спросила Женя.

– Как что? Деньги, конечно. Вот как только у Игоря твоего зашевелилось лишку в кошельке, так крыша набекрень и съехала. А когда у мужика забот в голове других нет, кроме добычи для семьи пропитания хоть самого мало-мальского, ему дурости всякие любовные на ум не приходят… Ну, сгульнет, может, на стороне пару раз для интересу, и все… Мужиков надо правильных выбирать себе, Женька! Чтоб звезд с неба не хватали! Тогда и проживешь всю свою женскую жизнь без огорчений…

– Значит, я себе неправильного выбрала… – вздохнула Женя, горько улыбнувшись. – Вернее, позволила себя выбрать неправильному…

– Ну, Жень… Ну чего ты, в самом деле… Ну не убивайся ты так! – виновато протянула Ася. – Прямо смотреть на тебя больно! Два года уж прошло, а ты все никак выкарабкаться не можешь!

– Да. Два года уже… А кажется, что вчера еще все хорошо у меня было…

– Я вот недавно по телевизору слышала, что адаптация после развода как раз два года и длится! Значит, и тебе хватит уже того… адаптироваться. Давай уже жить начинай, Жень!

– Да ерунда это все про два года, Ась… Некоторые всю жизнь только и делают, что адаптируются, адаптируются…

– Нет, подруга, не нравишься ты мне сегодня! Ну что это за настроения такие? Слушай, а вот этот твой ухажер… Юрик, да? Он что, совсем такой уж противный? Может, к нему просто присмотреться стоит?

– Нет, Ась. Присмотрелась уже. Хватит.

– Ну, тогда я не знаю… Слушай, а может, я поговорю с Валеркой, и он приведет для тебя на Новый год мужичка какого? А что, развеешься… Тебе хороший мужичок совсем не повредит, согреешься хоть…

– Ой, ну этого еще не хватало, Ась! Ну что ты меня за идиотку держишь?

– Ну почему за идиотку? Хороший секс, он, знаешь…

– Ась! Ну хватит! Ну что ты все к озабоченности какой-то сводишь?

– Ладно, прости. Не буду. Все время забываю, что ты у нас натура тонкая, чувствительная, склонная к самоанализу… Смотри, не закопайся совсем в этом самоанализе только. Попроще надо быть, Женька, поактивнее… Принц на белом коне все равно не прискачет, не надейся. Надо брать то, что дают…

– Ну, не прискачет, и не надо. И то, что дают, тоже брать не буду.

– Тогда одна останешься.

– Ну и останусь.

– А это хорошо, по-твоему?

– Нет, это очень плохо, Ась. Но сама же говоришь – я натура тонкая. Мне человека чувствовать надо, а не абы как. Вот Игоря я по-своему чувствовала. Не сказать, чтобы любила безумно, конечно, но плыли мы в одной лодке и веслами гребли в унисон…

– Ну и то уже хорошо, что не принца теперь ждать будешь, а гребца лодочного. Уже легче, – грустно рассмеялась Ася, вставая из-за стола. – Пошли уже, и впрямь засиделись…


Перед тем как заскочить в подошедший к остановке автобус, Женя торопливо обняла подругу за полные плечи, прижала к себе на секунду, клюнула в мягкую щеку. Хорошая она. Настоящая, земная, теплая. И любит ее по-настоящему. А что кусает иногда – так это не от вредности вовсе, а от простоты непритязательной. А может, и не она вовсе кусает, а ее, Женино, раненое женское самолюбие такими комплексами тешится.

Скорей бы уж зарастала эта рваная рана, что ли. Все болит и болит…

Максимкин тренер был ничего себе мужчина. Симпатичный, с усами. Долго раскладывал перед ней весь затратный на Максимкин каникулярный отдых пасьянс, будто оправдываясь за получившуюся в итоге значительную сумму. Женя кивала вдумчиво, на самом деле совсем даже не вникая в эту занудно-путаную калькуляцию. Зачем? Все равно возьмут столько, сколько им надо. Ну, обманут маленько. Подумаешь. Кто сейчас не обманывает бедных родителей, скажите? Тренерам, им же тоже жить надо.

– …Вот, пожалуйста! – легко отсчитала она и протянула усатому тренеру требуемую сумму. – А скажите, мой сын – он как, хорошо занимается? Получится из него хоккеист или так, для здоровья просто?

– Ну что вы… – растянул губы в приятной улыбке тренер. – Конечно получится! Он у вас парень такой… Хоть и покладистый, но с характером! И целеустремленный… Сразу видно – из хорошей семьи! Да и не может быть у такой крайне симпатичной мамочки плохого сына…

– Да? – вскинулась неловко Женя от неожиданно прилетевшего комплимента. – Ну что ж, тогда спасибо…

Всю дорогу до дома она улыбалась. Вот, оказывается, как мало надо обиженным судьбою теткам, чтоб настроение поднялось! Сказал мужик комплимент – и нате вам, пожалуйста! Мы уже и поверили, что и в самом деле такие мы и есть, крайне симпатичные…

Дверь ей открыл Максимка. Взглянул в вопросительном ожидании, но вслух ничего не спросил. Да и не успел бы – Женя поторопилась и сама сообщить ему радостное известие:

– Все в порядке, сын! Поедешь ты в зимний свой лагерь! Я сейчас от тренера твоего иду…

– Правда, мам? И денег хватило?

– Ага, хватило! Еще и на подарки осталось! Я, может, измудрюсь тебе еще и мобильник новый купить…

– Ой, да не надо, мам! Я и со старым еще похожу! Хотя он уже сдох совсем… Мам, а я картошки пожарил! Хочешь?