Роберта Ли - Притворство

На половине второго акта Эдмунд вскинул руки вверх.

– Не так, Сирина. Говори это с улыбкой.., с улыбкой!

– Я улыбалась. - Сирина оскалила зубы, чтобы доказать свои слова. - Вот так.

– Но мне не нужна такая улыбка. - Эдмунд тоже оскалился. - Это должно быть нежное движение губ, легкая игра чувств.

– Ладно, - хладнокровно оборвала Сирина. - Ты все мне объяснил. Больше, ничего мне говорить не надо, - она подошла к краю сцены и начала вступительную фразу своего большого монолога.

– Нет, нет, - снова закричал Эдмунд. - Неужели ты не помнишь ничего, что я тебе объяснял?

– Конечно, помню, - голос ее поднялся до визга. - Я просто не чувствую то, что ты говоришь. Я не могу. Говорю тебе, я не могу. Пол! - взвизгнула она. - Пол, я больше так не могу. Это не может так продолжаться. Где ты там?

– Я здесь, Сирина. - Голос Пола громко рас катился по театру. Он шел к сцене в сопровождении электрика. Они вдвоем несли ящик, в котором Энн с удивлением узнала магнитофон.

– Это поможет тебе, - сказал Пол, устанавливая магнитофон 1й кресла.

Сирина широко открыла глаза.

– Что ты собираешься делать?

– Через минуту увидишь.

– У нас нет лишнего времени на твои фокусы, Пол, - вмешался Эдмунд.

– Это не фокус. - Пол нагнулся и воткнул вилку в розетку сбоку сцены. Затем, повернувшись к своей нареченной, которая стояла на сцене за ним побледневшая настолько, что грим на ее щеках стал выделяться грубыми пятнами. - Не смотри так, дорогая. Я уверен, это поможет тебе. Если ты услышишь свое самое первое исполнение Мэри-Джейн…

– Нет! - завопила Сирина. - Я не хочу!

– Но это поможет тебе, - умолял Пол. - Ты знаешь слова наизусть. Если ты послушаешь свой собственный голос, когда я проиграю запись, ты восстановишь свой подход… - продолжая говорить, он поднял крышку.

– Нет, - запротестовала Сирина, собираясь сойти со сцены в зал и вмешаться в действия Пола. Но он опередил ее. Магнитофон был включен, и прелестный, легкий голос разнесся по театру.

"Я лгала тебе Фрэнк. Я лгала тебе с самого момента нашей встречи…"

Энн наклонилась вперед, сердце ее стучало так громко, что она почти не слышала слов.

На магнитофоне был ее голос! Это был тот монолог, который она читала в тот вечер, когда ждала Пола домой, и который, оказывается, не успела стереть с пленки! Как мог он подумать, что это Сирина? Но, задавая себе этот вопрос, она уже знала ответ, вспомнив, сколько раз в прошлом он путал их голоса. Слушая запись, она была заново растрогана пафосом слов, как, впрочем, были тронуты и все на сцене, потому что это была Мэри-Джейн, которую они никогда раньше не слышали. Это была такая интерпретация роли, которая, будучи сыграна на сцене, не могла не обеспечить пьесе успех.

Голос на пленке замолчал, и Лори двинулся к краю сцены и начал свою реплику "Я никогда не думал, что ты так чувствуешь, Мэри-Джейн".

Сирина открыла рот, чтобы что-то сказать, но прежде чем она успела произнести хоть слово, с магнитофона раздался голос Смизи: "В чем дело, мисс Лестер? Разговариваете сами с собой?" - "Я читала отрывок из пьесы", - это был голос Энн, вполне узнаваемый, когда она больше не играла. Пол рванулся через всю сцену, выключил магнитофон. Никто не двигался, и он пошел обратно вдоль рампы, на лбу у него выступил пот.

– Сирина, - мягко произнес он. - Я хочу поговорить с тобой.

Сирина медленно приблизилась к нему потрясенная, но не сдавшаяся.

– Я сделала запись перед этой. Пол. Я думала, ты ее имел в виду.

Этого Энн не выдержала:

– Не лги, Сирина!

Хлопнув сиденьем, она быстро побежала по проходу к ступенькам на сцену.

– Ты делала запись, когда ждала Пола, но успела прочесть только две строчки на магнитофон, и я сразу его отключила.

Пол перевел взгляд с Энн на Сирину.

– Это правда?

– Конечно, нет. Энн всегда ревновала ко мне, ты же сам знаешь. Его глаза сузились.

– Тогда, если ты сделала полную запись, я хочу, чтобы ты проиграла. Вот здесь магнитофон со всей пленкой.

– Нет! - Сирина отшатнулась от него. - Нет, я не могу!

– Почему же? Если ты сделала запись, она должна быть там.

Она съежилась под его взглядом.

– Ты сам виноват, - воскликнула она. - Это ты заставил меня лгать. Когда ты сказал, что слышал мою запись на магнитофоне, как я могла догадаться, что это не мое чтение?

– Потому что я процитировал некоторые строки, которые ты не читала. Ты должна была понять, что это была запись голоса Энн.

– Я не знала, - стонала Сирина. - Ты должен мне верить. Пол… Я не знала!

Все остальные актеры медленно сошли со сцены, и в конце концов на ней остались лицом к лицу Пол, Энн и Сирина.

– Чего я никак не могу понять, - горько сказал он, - как ты могла лгать мне, зная, сколько от этого зависит. Ты же знала, что эта роль выше твоих возможностей… Почему у тебя не хватило мужества признаться?

Сирина подняла голову.

– А почему ты не прогнал меня?

– Потому что я верил в тебя, - голос его был невыразимо усталым. - Потому что я верил в девушку, которую слышал на пленке. В этой записи было все, что я искал для Мэри-Джейн. - Он шагнул вперед, его темные глаза сверкнули. - Я думал, что это была ты… Все это время я думал, что это ты.

Сирина подняла к нему лицо. Никогда не выглядела она более прелестной и беззащитной.

– Я боялась, что если расскажу, ты разлюбишь меня. - Она бросилась к нему в объятья. - Я люблю тебя всем сердцем… Если ты сейчас прогонишь меня, я не смогу жить. Пол, ты должен простить меня!

Не в силах слушать дальше, Энн повернулась на каблуках и оставила их одних.

Тихие звуки радио, доносившиеся из комнаты в переднюю, встретили Энн, когда она вошла в квартиру. Она нерешительно остановилась, потом расправила плечи и вошла в гостиную. На диванчике сидела ее мать и вышивала скатерть, волны белого полотна спускались по ее ногам на пол. Она подняла голову и улыбнулась дочери:

Иди сюда, согрейся, дорогая. У тебя совершенно замерзший вид.

Дрожащая Энн протянула руки к пылающим поленьям и спросила:

Папа не звонил тебе? Нет?

– Нет. А должен был позвонить?

Я просто подумала, может, звонил. Анжела откусила нитку и долго искала в рабочей корзинке, пока не нашла моточек красного шелка.

– Дорогая, ты что-то очень серьезная. Что-нибудь случилось?

Энн подвинула пуфик поближе к каминной решетке и села. Она уставилась в огонь и долго всматривалась в него, глядя на то, как прогорают трескучие поленья и рассыпаются, разбрасывая снопы искр. Маленький уголек вылетел на предкаминную обшивку, ярко вспыхнул и погас, пройдя всю гамму цветов - от оранжевого до розового и затем серого. Она вздохнула и придавила его носком туфли.

– Сегодня днем на репетиции Пол попытался доказать всем, что Сирина может играть. Он при вез в театр свой магнитофон и проиграл труппе пленку с ее монологом…

Ничего не пропуская, Энн рассказала матери со всеми подробностями, что произошло.

– Теперь совершенно ясно, чего добивался Пол, - закончила она, - и почему он был так уверен, что Сирина подходит к этой роли.

– Значит, все это время он слушал тебя! Энн не ответила, и мать, разгладив на коленях полотно, внимательно стала рассматривать последние стежки.

– Теперь очевидно, что он должен передать роль тебе. Он не обязан хранить преданность Сирине. Я уверена, что если вы с ним поговорите, то сможете исправить ваши отношения.

– Я говорила с ним сегодня днем, - ответила Энн, - и ничего хорошего из этого не вышло. Он меня ненавидит.

– Я этому не верю.

Энн посмотрела на мать, лицо ее было залито слезами.

– А я верю, мама! Если я не буду в это верить, то не смогу его забыть.

Анжела отодвинула в сторону полотняный водопад.

– Не хочу знать, что произошло между тобой и Полом, потому что это не мое дело. Но кое-что я скажу хочешь ты этого или нет. - Она глубоко вздохнула. - Ты не можешь продолжать свою помолвку с Десмондом.

– Именно это я собираюсь делать! Десмонд знает, как я к нему отношусь, и если он может быть счастлив со мной…

– Ни один мужчина не сможет быть с тобой счастлив, пока ты томишься по кому-то еще.

– Он никогда об этом не узнает.

– Чушь. Интуиция есть не только у женщин. Не пройдет и нескольких недель, как он будет знать, что ты несчастна.

Энн пошевелилась, раздумывая, что ей делать: совет матери был полностью противоположен совету Марти, и непонятно было, кто прав. Да, ее мать говорила, исходя из опыта счастливого брака, но зато Марти знала, каково это потратить жизнь на бесплодные надежды.

Внезапно дверь отворилась, и вошел Лори в сопровождении Эдмунда Рииса.

– Простите за вторжение, - сказал постанов-шик, - но я хочу поговорить с Энн.

– В чем, собственно, дело?

– Это зависит от вас. Пол позвонил и сказал, что Сирина играть в этой пьесе не будет и что я должен поискать кого-то другого.

Энн встала.

– Вы хотите сказать, что он все-таки решил продолжать?

– У него нет выбора. Если он сейчас снимет пьесу с постановки, он потеряет все до последнего пенни.

Анжела Лэнгем аккуратно сложила свое шитье и обвела взглядом комнату.

– Что за глупость: вкладывать свои собственные деньги. Я уверена, что недостатка в желающих финансировать пьесу Моллинсона не было бы.

– Те, кто финансирует, знают факты, - возразил Эдмунд, - а фактом является то, что у Пола подряд три провала. - Он вытащил из кармана берет и стиснул его в кулаке, потом стал скручивать его то в одну сторону, то в другую. - Мне необходимо найти настоящую Мэри-Джейн. От этого сейчас зависит все.

Анжела пожала плечами и вышла из комнаты, сказав, что позаботится об обеде, а Лори, налив себе виски, передал его Эдмунду, а сам со стаканом в руке стал перед камином.

– Эдмунд пытается спросить, малышка, не возьмешься ли ты за эту роль.