Маргарита Южина - Принцесса в лопухах

– Хорошо, а в тот день, когда Машеньку... когда Машенька погибла, вы ничего подозрительного не замечали? – вспомнила Варька.

Степан насупился.

– Ничего, да и когда мне замечать? Я ж с утра был при Кирилл Андреиче, а потом привез его домой... но Машеньку не видел, а она всегда к отцу выбегает. В тот раз не выбежала. И все – я уехал домой.

– Понятно... кстати, не подскажете, где няня Валя проживает?

– Подскажу, – кивнул Степан и вдруг встрепенулся. – А вы знаете... знаете, эту няню уже давно вам бы надо проверить... Я не могу объяснить, но она как-то странно относилась к Кирилл Андреичу.

– Как это – странно? – насторожилась Варька.

– Ну... я, например, несколько раз видел, как она на него смотрит: до-о-о-олго так, гру-у-устно... Или вот еще – Кирилл Андреич Машутку на руки схватит, а она прямо напружинится вся! Няня напружинится, а не девчушка, та только хохочет. И спорила с ним постоянно из-за детей. Прямо глаза выкатит – и спорит! А потом опять до-о-олго на Кирилл Андреича смотрит, гру-у-устно... Я уж думал – может, она влюбилась в хозяина... вы не знаете?

Аллочка стрельнула в Варьку взглядом – та вытянулась пружиной. Почему же они раньше до этого не додумались – вовсе не обязательно, чтобы у Назарова была любовница! Женщина могла просто его любить... и ненавидеть его детей. И ничего удобнее не придумать, если эта женщина – няня! Она всегда рядом, но ее никто не замечает, от нее не прячут секретов, потому что считается, что она слышит только детей, а она видит и слышит все!.. И если это няня Валя... Тогда... тогда все сходится!

– Правильно... – еле слышно проговорила Варька. – Она убивает Ветку, забирает кассеты, а потом подсовывает их Назарову.

– И поэтому он так и бесится, – кивнула Аллочка. – Назаров и в самом деле знал об измене Жанны: он видел эти кассеты!

– Жанна в доме уже не останется, это ясно, но есть еще Машенька, – продолжала Варька. – И она... она дает ей снотворное. Теперь Назаров будет принадлежать только ей!

– А если он станет упираться, она легко прижмет его: напомнит о его болезни, – сказала Аллочка. – Я думаю, что и разговоры супругов для нее не тайна, она же ночует в доме Назаровых.

– А какая болезнь, если не секрет? – также тихо спросил Степан. – У него проказа, да?

– Да какая там... А что это вы подслушиваете?! – накинулась на него Аллочка. – Сидите, чай вон пейте!

– Так никто же не принес чаю-то! – возмутился Степан. – Нет, вы меня не опасайтесь, я в самом деле свой, честно! А эту няню я давно подозревал. Главное – встанет и смо-о-о-трит, встанет и смо-о-отрит...

– «Смотрит-смотрит», – передразнила его Аллочка. – Что стоим-то?! Ехать надо!

– Поехали, – с готовностью откликнулся Степан и смущенно покосился на Аллочкино лицо. – Только вы, это... умойтесь. А то я как на вас гляну, так прямо и вздрогну – кто ж такой ужас у вас на лице сляпал, руки б ему... так испохабить хорошую женщину...

Конечно, после таких комплиментов Аллочка к няне поехала, тщательно умывшись. Ну, ничего страшного – бывает же такое, что мужчина совершенно в красоте не разбирается, зато он видит ее душу!

По адресу, куда их привез Степан, им, похоже, и вовсе открывать не хотели.

– Нет ее, – грустно вздохнула Варька.

– Да нет же, дома она, только не открывает, – пояснил Степан и крикнул в замочную скважину: – Валентина! Открывай! Если не откроешь, вызовем слесаря! Он тебе воду отключит!

Валентина еще немного подумала – нужна ли ей будет вода в ближайшее время, но открыла.

Выглядела она не самым лучшим образом: серого цвета халат, прическа, похоже, не менялась с последнего дня работы, незамысловатый кукиш на темени уже изрядно махрился и топорщился, а глаза были опухшими и бесцветными.

– Я вас настойчиво просила меня не беспокоить, – Валя сурово сжала губы и уставилась на Степана.

– Я, собственно, и не думал, – язвительно ответил тот. – Но вот девушки очень просились к вам в гости, не мог им отказать – завез.

Кажется, только сейчас Валентина увидела девушек. Немного нахмурилась, видно, припоминая, и пригласила:

– Входите. Кажется, вас зовут Варварой, а вас – Гутиэрой? – уточнила она.

– Нет, наоборот: ее Варей, а меня – Аллочкой... Аллой Власовной, – пояснила Аллочка и уверенно прошла в комнату.

Почему-то сразу отпал вопрос, есть ли у няни семья: с первого взгляда было видно – женщина проживает в одиночестве. Небольшая комнатка была обставлена скромно и, вероятно, когда-то была чистой, потому что все вещи были аккуратно расставлены по своим местам, нигде не валялось ни носочка. Ни газет на полу, ни чайной кружки возле дивана. Однако по полу уже катались шары из пыли – видно, хозяйка давненько не занималась уборкой, не до того ей было...

– Садитесь, я принесу вам кофе, – сухо проговорила Валентина. – Вам со сливками? С сахаром? Сразу говорю – ни того, ни другого нет, я не выходила в магазин.

– Тогда мне чаю, если можно, – улыбнулась Аллочка. – А Варьке кофе, можно без сливок и без сахара... да и без кофе, так только – водички брызните...

– А мне можно вообще ничего, – разрешил Степан. – Я уже привык: во втором доме подряд с чаем кидают... Простите.

Через минуту Валентина чопорно вкатила в комнату маленький столик, на котором стояли четыре чашки, чайничек и маленькая тарелочка с сушками.

Валентина села напротив гостей, взяла чашечку двумя пальчиками и замерла в ожидании: она понимала, что гости заявились не чаевничать.

– Мы хотели бы поговорить с вами... – начала Аллочка.

– Со мной уже говорили, – сухо отрезала Валентина. – Милиция.

– Но... понимаете, – вклинилась Варька. – В доме произошло убийство. И даже два. Ничего удивительного, что всех тревожат расспросами. Если вам нечего бояться, просто отвечайте на наши вопросы, вы же не маленькая девочка, что за капризы? Вы прекрасно понимаете – это не праздный интерес. А если не станете отвечать, мы можем подумать...

– Спрашивайте, – смилостивилась женщина.

– Расскажите, как вы относились к Назаровым? – напрямую спросила Варька.

Валентина некоторое время молчала, а потом заговорила:

– К Жанне я относилась... хорошо относилась. Правда, я считаю, что женщина не должна заниматься ничем, кроме воспитания детей и мужа... Да, милые мои, не делайте круглые глаза! И мужа! Потому что ни один супруг еще не попал к нам в руки в совершенном виде!

Аллочка неуместно фыркнула, но удачно сделала вид, что закашлялась. Что уж душой кривить – Валентине в руки и вовсе мужья не попадались, куда уж там до совершенства.

– Семьей надо заниматься, – покосилась на нее няня Валя. – А Жанна Игоревна решила отдаться бизнесу. И это в то время, когда Марии не было еще и трех лет! С моей точки зрения, это было грубой ошибкой. Однако в остальном... были погрешности в воспитании, но, на мой взгляд, несущественные. Мама тщательно следила за гармоничным развитием ребенка, искренне интересовалась ее успехами и пользовалась у девочки заслуженным авторитетом. Дочь ее даже любила, не буду кривить душой. Однако, если бы мама сидела дома, связь с ребенком была бы намного прочнее... Молодой человек, не чавкайте!

Уже на второй минуте беседы у Аллочки от скуки заныл коренной зуб.

– А вы когда-нибудь рассказывали Маше сказки? Потешки? – неожиданно спросила она. – Песенки ей пели? В паровозики играли? Хохотали?

– То есть Алла Власовна хотела спросить: а как вы относитесь к отцу Маши, к Кириллу Андреевичу? – уточнила Варька.

И тут глаза женщины стали холодными и непроницаемыми. Однако ж она продолжала говорить:

– Кирилл Андреевич, по моему мнению, и вовсе вел себя преступно. Да, преступно! – теперь она говорила быстро, а по ее щекам расплылся нездоровый, какой-то чахоточный румянец. – Его отношения с ребенком были просто недопустимы! Он дарил крошке бриллианты! Дом на... где-то там... собирался подарить! Вешал на нее золото! Но никогда у него не находилось времени, чтобы сводить ребенка в зоопарк. Ни разу он не вышел с ней в парк на прогулку, не посвятил Марии ни одного дня. А что он творил, когда приходил домой?! Он же просто не мог лечь спать, пока не зайдет к девочке в спальню. Начинал ее целовать, тискать, будоражить ребенка, и это в позднее время, нарушая всякий режим!.. И хорошо, если он при этом был трезвым! А ведь раньше случалось и такое, что к кроватке ребенка отец подходил в пьяном виде! От него несло перегаром и табаком! Конечно, Мария реагировала на это бурно – просыпалась, начинала болтать, смеяться, у нее нарушался сон, утром девочку невозможно было поднять, пропускались завтраки, сдвигались обеды, а уж о занятиях и вовсе говорить не приходится. А как ее баловал Кирилл Андреевич! Шоколад в постель! Ночью!.. Вы себе не представляете – однажды я даже видела, как он поил ее кока-колой!.. Не заставляйте меня вспоминать эти страсти.

Женщина так расстроилась, что даже выпила чашку чая залпом, как стопку водки. Глядя на нее, Аллочка чувствовала себя преступницей – до сей поры она ничего ужасного в этом не видела. Видимо, Варька тоже, потому что она позволила себе возразить:

– Валентина, а может, все было не так трагично? – пожала она плечами. – Ну, подумаешь – пришел отец к дочке в спальню чуть позже. Но ведь вы сами говорили – он к ней заходил сразу после работы. И что поделать, если работа у него заканчивается так поздно? Целовал, тискал, баловал шоколадом – ну, любил он ребенка, это ведь ни для кого не секрет. И потом, отцы всегда любят больше дочерей, тем более пока они маленькие.

– Не знаю, не знаю... – многозначительно посмотрела на нее Валентина. – Тут ведь еще надо посмотреть – КАК он ее любил! Может быть, Марию он баловал как дочь, а может быть, его тянуло к ней...

Тут она поднялась с кресла и быстро подошла к книжной полке, вытянула книгу со страшной обложкой и грохнула на столик.