Маргарита Южина - Принцесса в лопухах

– Это с чего же? – насторожилась Гутя. – Он думает, что это няня виновна в... гибели Машеньки?

Таня пожала плечиками:

– Не думает, конечно, но... А почему она спала, когда с Машенькой такое случилось?! Вот если бы она всю ночь глаз не смыкала!..

– А ты сама-то пробовала – глаз не смыкать всю ночь? – хмыкнула Гутя. – И чтобы не единожды, а несколько дней подряд? И чтобы утром опять быть каждую минуту начеку? Не пробовала? А у меня когда-то такое было. Правда, Варька спокойной была, но... честно говорю – раза два засыпала прямо с ней на руках.

Девчонка опустила глаза и уже совсем другим тоном проговорила:

– Да мы и сами знаем... няня Валя не виновата ни в чем, она так над этой Машенькой тряслась! Она даже на родителей покрикивала, если те что-то не так делали.

– А что они делали не так? – встрепенулась Аллочка.

– Да так, по мелочи... То Кирилл Андреевич поздно с работы придет, и уж так ему с дочкой потетешкаться вздумается, а тетя Валя не разрешала. «Вы, – говорит, – сейчас нарадуетесь и бревном спать рухнете, а ребенок полночи только успокаиваться будет». Или еще Жанну Игоревну ругала, что та слишком много сладкого Машеньке позволяет. А у Маши уже даже зубки стали портиться. Но это так... она же правильно все говорила, правда?

Гутя кивнула. Действительно, все, что сказала Таня, скорее, подчеркивало настоящий, серьезный подход няни к воспитанию девочки, нежели уличало ее в чем-то...

– А где сейчас няня Валя?

– Дома, ее сначала в милицию забрали, а потом отпустили... а она даже и не выходит никуда. Петровна к ней бегала, так, говорит, на ней лица нет, – вдохнула Таня и, понизив голос, сообщила: – Ее же в подозреваемые записали! Да-а, говорят, что ребенка отравили, а рядом с Машей только она и находилась. Но, видимо, милиция и сама жутко сомневается, потому что – почему она тогда в детской уснула, если отравить девочку хотела? Сбежала бы. И еще говорят, что у нее никаких мотивов не имелось. Но все равно – запретили ей выходить из дома.

– Наверное, просто не разрешают выезжать из города, – поправила ее Варька.

– Ну, или так... – легко согласилась Таня и вдруг подскочила: – А что же я сижу? У меня же еще мороженое есть! Это мне Степа купил. Он у меня тоже так мороженое любит!

Гутя заметила, как мгновенно набычилась сестра, и быстро спросила:

– Танечка, а к Назаровым вчера или позавчера никто не приходил?

Танечка вытаскивала мороженое из морозилки и таращила глаза:

– А кто к ним придет? Я же вам говорю – Степа хотел сегодня специально попросить, чтобы кто-то пришел, так у всех какие-то неотложные дела образовались, просто жуть! А раньше, Степа говорит, все постоянно здесь ошивались. И друзья разные, и сослуживцы Кирилла Андреевича, и общие их гости. Белла Владимировна всегда ругалась. Говорила: «К вам лишний раз и идти не хочется – вечно народу, что людей!»

– А сейчас Белла Владимировна почему не приходит? – спросила Аллочка. – Тут и вовсе никого нет.

Таня притихла, помолчала и наконец ответила:

– Она боится.

– Господи, ну ей-то чего бояться? Ей же все равно уже лет сто, какая разни... – искренне возмутилась было Аллочка, но тут же сообразила, что ее снова занесло не туда, прилежно опустила глазки и вновь невинно занялась подолом платья.

– И чего же она боится? – пытливо уставилась на девушку Варька. – Давай, давай, говори. Ты же тоже одна оставаться боишься?

Девушка вздохнула и вдруг заговорила быстро-быстро:

– Вы... только вы не смейтесь! Но вот... у нас здесь пес живет, так, дворовый, Рей его зовут, он приходит к мусорным бакам, я его кормлю. Так вот, он теперь так страшно воет! А несколько раз я только слышала, как он воет, а сам – где-то далеко-далеко! И Белла Владимировна слышала, и поэтому сказала – пока Кирюша не вернется, я сюда – ни ногой.

– Непонятно... – нахмурилась Гутя. – Как это – пес воет, а сам он – далеко?

– Ну... понимаете, тут один раз такое получилось... Степан дома задержался. Он свою мать на дачу повез, ну, и что-то там с колесом случилось... короче, уже ночь была, а его все нет. Я жду, спать не ложусь. И слышу – воет Рей... я уже немного привыкла, думаю – пусть, может, у него корни волчьи, правильно? Я же его родословную не изучала, да и кто бы мне ее показал? Сижу себе, телевизор смотрю. А он уже и вовсе обнаглел – вроде как совсем рядом со мной завывает. Я даже на него в окошко прикрикнула. Я раньше ребят из охраны звала, а они мне сказали – сама прикормила, теперь сама и вой с ним дуэтом!

– Да уж, ребятки ваши скоро грыжу пуповую заработают на службе-то, – не выдержала Гутя.

– Ну, и... потом опять думаю – пусть воет, все не так скучно. А как только он затих, приехал Степа. Я ему говорю – надо Рея покормить, а то он извылся весь. А Степа отвечает – ничего не надо, я его, говорит, отвез к матери, потому что слышал, что здесь на днях будут бродячих собак отстреливать. Ну, и пожалел – увез. А как же тогда Рей выл-то, если он на даче был?

Неверовы насторожились.

– И давно у вас этот вой начался?

– Не знаю, – пожала плечами Таня. – Раньше я не замечала. Да и когда замечать-то? Носишься весь день, как собака за хвостом, а вечером еле живая домой ползешь. Я же здесь ни разу на ночь не оставалась.

– А теперь? – пристально уставилась на нее Аллочка. – Одна остаешься или со Степаном? Он где спит?

– Хватит! – поднялась Гутя, и глаза ее тревожно блеснули. – Зови-ка этих ребят, которые откликаются на бравое звание охрана!

Варька глубоко вздохнула и затравленно посмотрела на мать, та еле заметно качнула головой. Аллочка тоже все поняла без слов и нервно облизнула губы. Татьяна, видимо, тоже что-то сообразила, потому что сначала метнулась к плите, потом зачем-то к холодильнику и лишь потом, собравшись, побежала на улицу, к будке охранников.

Двое ребят, лениво пережевывая жвачку, внесли в ситуацию некоторое чувство покоя, потому что их и вовсе ничего не волновало. В принципе. А значит, возникала иллюзия, что ничего страшного на земле вообще не существует. Это немного прибавило смелости женщинам, и Гутя обернулась к горничной:

– Где ты слышала вой?

Девушка уверенно понеслась к комнате на первом этаже. Здесь раньше обитала прислуга, а нынче Татьяна хозяйничала там одна.

– Вот, – плюхнулась прямо на диван горничная. – Я вот здесь лежала, Степу ждала, а Рей выл.

Не сговариваясь, Неверовы помчались в подвал, охрана равнодушно плелась следом. Подвал легко открылся – он запирался лишь на щеколду с внешней стороны. Под первым этажом располагалось множество маленьких чуланчиков, кладовочек, и, хоть было видно, что сюда уже давненько никто не забредал, ничего особенного не обнаружилось. Под самой комнатой прислуги находился гараж.

– Хм... – остановилась Гутя посреди просторного помещения. – А здесь и нет ничего.

– Как же нет? – обиделся один из охранников. – Вот же – «Лексус» стоит, никто не спер. А все говорят – мы ни фига не делаем, скажи, Вась!

– Да его увести, как нечего делать! А ведь стоит же! – поддержал друга Васька.

Варька с Аллочкой облазили все, Гутя даже забралась в смотровую яму – все было чисто, выложено кафелем, все лежало на своих местах и, в сущности, просматривалось на счет «раз».

– Ну, что ж, пойдем дальше, – вздохнула Гутя.

– Не, я не понял, а мы чё – потеряли кого, что ль? Чё ищем? – спросил парень, чье имя оставалось загадкой.

– Ищем – не ищем... – отстраненно пробормотала Гутя. – Достопримечательности мы осматриваем.

– А-а, ну, тогда здесь смотреть нечего, – потерял к ним интерес охранник.

– Точно, – поддакнул Васька. – Если только тир... А это – достопримечательность?

– Какой тир? – не поняла Гутя.

– Ну, обыкновенный, где стреляют. Пиф-паф, ой-ой-ой! – обстоятельно объяснил парень. – Он вон там, под «Лексусом».

Женщины оживились.

– Уберите машину, – попросила Гутя.

– Ха! Уберите! У нас и ключей нет, как мы ее уберем?

Гутя беспомощно огляделась по сторонам – ключи нигде не висели.

– А ну, ребятушки! – задорно закатала рукава Аллочка. – Ухватились за машинку! И-и-и-и!.. Нет, вы не поняли, что ли? Я, значит, корячусь, а вы?

– Да ну, на фиг, – скривился охранник. – Хозяин приедет, по башке настучит.

– Я тебе еще до хозяина настучу, сейчас же, понял?! – пошла на него быком странная гостья Аллочка. – Ухватился, говорю, за машинку! И весело – ать!

Машину удалось сдвинуть. И тогда стало очень хорошо видно, что на фоне кафельных плиток четыре чем-то выделяются.

– Ух ты, люк! – восторженно воскликнула Варька.

– Не люк, а тир, говорил же! – поправил ее Васька. – Только мы его открыть не сможем, тут тоже ключи нужны.

– А я говорю – обойдемся, – угрожающе наклонила голову Аллочка.

– Ну, Васька! Ну, кто тебя за язык тянул, кретин! – зыркнул на товарища безымянный парень. – Подохнем же от перенапряга!

– Ничего, – похлопала его по плечу Аллочка. – Это у тебя перерыв от тяжких трудовых будней.

Теперь уже охранники по собственной инициативе нашли лом и принялись тужиться, кряхтеть и потеть возле запертого люка. Не сразу, но крышка все же поддалась.

– Свет вот здесь включается, – тяжело дыша, проконсультировал их душка Василий.

Вспыхнул яркий свет, и стало видно, что вниз ведет надежная каменная лестница.

– Вот это да-а-а... – протянула Танечка, отходя от нее подальше.

А Гутя и Аллочка уже спускались. Следом за ними торопилась Варька. И только охранники все еще стояли наверху.

– Спускайся, слышишь, – велели они Тане.

– Не, не пойду, боюсь я, – упиралась та. – Можно, я здесь?

– Ни фига не можно! – упорствовал не-Васька. – Мы спустимся, а ты – раз! И захлопнешь люк! Спускайся!

– Не захлопну, я вас здесь подожду.

– Вот как пить дать – захлопнешь. Васька, я с ней останусь!