Домой Вера вернулась под утро. Даже тогда она не поняла, что доказывать никому и ничего не надо. Она позвонила подругам, высокомерно рассказала, что он был у ее ног, и постаралась об этом забыть. Совсем. Навсегда. Слишком был противен ей и сам Назаров, и ночь, которую она с ним провела. Однако забыть навсегда не получилось – очень скоро девушка поняла, что через девять месяцев станет мамой.

– Избавиться от ребенка не дам, – впервые категорично заявила Клавдия Петровна. – Дите не виновато. А этот кобель пусть отвечает! На алименты на него подадим!

Верочка сначала пыталась перечить, но та так сурово ей ответила пару раз, что Вера решила больше мать не злить – девочка не привыкла к таким строгим разговорам и, честно говоря, сильно испугалась. Поэтому и выложила матери все – как это случилось. Мать погоревала и отправилась к Назаровым, благо, адрес, где молодые провели бурную ночь, Верочка прекрасно помнила.

Однако от алиментов Назаров отказался наотрез.

– Платить не буду, а замуж возьму, – неожиданно заявил он. – Меня в такие начальники метят, за границу посылать собираются, а если узнают, что у меня где-то ребенок растет?! Женюсь, сколько вместе проживем – неважно, а на алименты не рассчитывайте.

Домой мать прилетела просто на крыльях.

– Верочка! Умница моя! Это как же ты такого орла заманила? А богатый-то! И в заграницу собирается! Доченька! Да неужто хоть ты счастья хлебнешь полной ложкой?

Матушкину радость Верочка не разделяла. Она вдруг представила, что этот сытый Назаров будет постоянно торчать рядом с ней, надежды на соседского Митьку придется похоронить навсегда, и догадывалась, что даже и о подругах придется на некоторое время забыть.

– Не пойду, – только раз возразила она, ее мать тут же окаменела и сурово произнесла:

– Не пойдешь? Побежишь! Только попробуй что-нибудь выкинуть, я тебя сама, лично, этими вот руками!..

И Верочка снова испугалась, потому что у мамы впервые за много лет было такое лицо, что дочь ей поверила – не выйдет она замуж за Назарова, мать этими руками что-нибудь точно с ней сделает. И уж, конечно, не по головке погладит.

Пришлось смириться. Это было не очень трудно, потому что подружки наперебой вздыхали от зависти, жених прислал денег на свадебные принадлежности и бегать по магазинам было жуть до чего интересно. Правда, когда она купила платье, в этот же вечер заявился сам Назаров и попросил показать это свадебное чудо. Увидев наряд, он перекривился.

– Только в деревенский райсобес, – поджал он губы и процедил: – Завтра со мной поедешь.

Мотаться с ним по городу было сущим мучением, парень просто не замечал, что идет не один, Верочка для него была пустым местом, однако то, что он купил, с лихвой компенсировало все ее страдания. Платье он выбрал просто волшебное!

После пышной сытой свадьбы для Верочки началась не менее сытая жизнь. Молодые сразу же переехали в отдельную квартиру – родители Кирилла были из состоятельных кругов, хоть и работали гораздо меньше Клавдии Петровны. Утром по дому крутилась мать, вечером с работы приходил Кирилл и тоже всячески лелеял беременную супругу. Вере даже показалось, что она начинает любить мужа. А что? Деньги он приносил хорошие, все ее капризы выполнял, и потом, если приглядеться, у него и не было никакого живота.

– Ты меня любишь? – мурлыкала Вера, удобно устраиваясь на роскошном диване перед телевизором.

– А что? – испуганно спрашивал муж.

– Любишь, – утверждала довольная Вера. – Иначе зачем бы ты так надо мной порхал?

– Просто не хочу, чтобы мой ребенок родился идиотом, – бурчал Кирилл. – Я узнавал, матери волноваться нельзя и физически работать – тоже.

– Конечно! Поэтому быстренько беги и принеси мне мандаринку!

Все изменилось с того момента, когда родилась дочь. Если первую неделю муж еще как-то молчал, то во вторую заявил сразу же:

– Запомни, милая, тебе теперь некогда спать. Нас у тебя уже двое.

И с мамой уже ничего не получалось. Увидев однажды, как маленькую Вету укачивает бабушка, а распаренная Верочка стирает пеленки, Кирилл тут же спросил:

– Почему мою дочь воспитывает бабушка? У нее есть здоровая молодая мать, которая специально для того и сидит дома, чтобы нянчить ребенка.

– Но... Кирилл! Я же с пеленками не успею!

– Уложишь и постираешь. А как же остальные женщины?

Теперь мама стала приходить так, чтобы зять ее не видел, но и тут не пролезло. Кирилл принялся приезжать домой в любое время – привозил молоко из детской кухни и страшно негодовал, если в доме были посторонние. Однажды он приехал, когда Вера кормила ребенка и разговаривала с подругой – та забежала поздравить молодую мать.

– Кормление ребенка – это не только тупое насыщение! – негодовал молодой отец. – Это еще и общение! Какая ты мать, если этого не понимаешь?!

В конце концов, его стало раздражать все. Он ругался – ужин не готов вовремя, был недоволен, когда девочка плакала, выходил из себя, если Вера засыпала и не слышала криков ребенка, морщился, замечая круги под глазами жены, и вообще – Вера видела, она его раздражает уже потому, что она существует. Девушка мучилась, рыдала и все с большей неприязнью смотрела на маленький пищащий сверток, из-за которого так бесславно была загублена вся ее молодость.

Вета подрастала, она пыталась держаться, но дома становилось все невыносимее. Теперь муж стал подолгу задерживаться на работе, потом и вовсе – появлялся дома все меньше, зато претензий у него находилось все больше.

– Почему моя дочь еще не посещает бассейн? Уже везде трубят, что плаванье – полезнее всего для здоровья, и только до тебя это не доходит!

– Вчера котлеты, сегодня тефтели – а что, нельзя что-нибудь новое придумать? В кого ты такая недоделанная?

– Я так и знал – ты запихала мою дочь в самую дорогую школу, чтобы самой совсем с ней не заниматься!

– Я звонил сегодня в три часа, где тебя черти носили? Почему дома не сидишь?!

Еще и дочка все время лезла со своими вопросами:

– Мама, а где папа? Он сегодня опять пьяный придет?

– Мам, а почему папа с нами в цирк не поехал?

– Мам, ну поиграй со мной, папа говорит, что надо играть!

– А я не понимаю – как это, разделить?

Всю свою злобу на мужа Вера выливала на дочь.

– Не смей так с девкой! – рычала на нее Клавдия Петровна в те редкие минуты, когда тайком прибегала к дочери. – Зачем орать?

– А чего она!

Никто ее не понимал. Даже мама, которая не могла надышаться на свою Верочку, теперь становилась на сторону внучки.

Когда Верочка случайно встретилась с Митькой, своей первой любовью, у нее, словно у девчонки, закружилась голова. Она вдруг увидела – есть еще человек, которому она дорога, который готов жить для нее, для кого она все та же веселая, беззаботная Верочка в легком платьице, а не замотанная, изнуренная бытом тетка. Теперь Митька собирался уезжать за границу, открывать там свой бизнес, и в его планах была интересная, бурлящая жизнь.

– Счастливый ты... – с завистью говорила ему Вера. – И неужели вот так уедешь? А я?

– Давай со мной, – легко предлагал Митька. – Ты ж знаешь, я тебя давно люблю. Не понимаю – на кой черт ты за этого бегемота выскочила?

– Да я бы с радостью... – вздыхала Вера. – Только куда Ветку девать?

– Да ты смеешься, что ли? У нее такой папаша! С ним она сыром в масле катается и еще долго кататься будет, что тут думать. А тебя он изведет. Поехали!

И она поехала. В тот год Виолетте исполнилось восемь лет. Но и с Митькой сказки не вышло. Никто не хотел давать деньги просто так. Приходилось работать на износ только за то, чтобы прокормиться. Сначала Вере повезло – она устроилась официанткой в маленькое кафе, им удалось снять квартиру и даже счастливо прожить несколько лет. Потом устроился Митька к какой-то стареющей вдове разнорабочим. И так у него дела пошли в гору, что однажды он заявился домой в новом костюме с иголочки и, пряча глаза, сообщил:

– Мы с моей вдовушкой решили пожениться. Сама понимаешь, никаких отношений между нами теперь не может быть, так что... Рыба ищет, где глубжее, человек – где лучшее.

Тогда она и начала пить. Сколько пропила – сама не помнит. Спасла ее мать. Уж как она заставила Назарова вырвать Веру из той заграницы, как ее нашли – та и не спрашивала, но домой ей вернуться удалось. Домой – обратно к матери. К Назарову не пошла, знала, что не простит, да и не такой он ее помнил. А мать словно только ее и ждала – скончалась ровно через неделю. Перед смертью успела сказать:

– Виновата я перед тобой. Кабы я не заставила тебя тогда силком замуж-то выйти... Но ты помни – не одна ты, дочка у тебя растет. И уж как больно перед смертью перед родным чадом виноватой себя чувствовать! У тебя, Вера, еще есть время.

Те мудрые слова были благополучно забыты уже к вечеру, водка свое дело сделала. Потом – опять пьянки, откуда-то появились друзья – такие же пьянчужки, жить стало веселее. Дочку не видела, да и не хотелось... А однажды Вере стало совсем плохо – то ли водкой паленой отравилась, то ли организм стал противиться, но привиделась ей мать. Сидит она будто возле ее кровати и горько спрашивает:

– Ну что, доченька, как твоя Веточка? Не знаешь? А прощения ты у нее попросила за то, что бросила ее крохой? Что мать родную девка не знает? Что расплачивается, невиновная, за грехи твои? Не попросила?

Очнулась Вера в больнице. Откачали ее. Выписавшись, первым делом нашла, где теперь Назаровы живут. Веточка уже девушкой стала. И такой ладной, какой когда-то сама Верочка была.

Вера подкараулила дочку, когда та бежала по скверу – то ли в школу торопилась, то ли домой.

– Вета... доченька... – только и проговорила она и уткнулась лицом в ладони: сама от себя слез не ожидала.

Девчонка остановилась, пытливо посмотрела на странно одетую женщину и просто спросила:

– Вы – моя мама?

Вера кивнула.

– А вы не умерли? Мне папа говорил, что моя мама умерла... Значит, врал. А почему вы раньше не пришли?