— Э-э... — начал Джей Пи. — Лошадь, ко­торая везла повозку, провалилась в яму на асфальте. Ее оттуда вытаскивали десять такси­стов. Говорят, с лошадью все будет хорошо.

Эта информация подействовала на бабушку совершенно чудесным образом. Точнее, не ин­формация, а тот, кто ее сообщил.

— О, Джон Пол, — сказала она. — Я вас не заметила. Проходите, пожалуйста, и позна­комьтесь с костюмершей. Она подгонит костюм кузнеца по вашей фигуре.

!!!!!

Ха! Неважно, кто нравится Джею Пи, я или Лилли, зато ясно, кто нравится бабушке.

Итак, мы все оделись в костюмы, и генераль­ная репетиция началась. Для того чтобы наши' голоса не заглушил оркестр — скрипки, духо­вые и все такое, — нам пришлось прицепить маленькие микрофончики, как будто это было настоящее, профессиональное шоу. Петь в мик­рофон было так странно — в настоящий микрофон, а не в щетку для волос, которую я обычно держала вместо микрофона, когда пела. Наши голоса разносились по всему залу.

Я была даже рада, что столько раз поднима­ла с мадам Пуссен рояль. Потому что теперь я, по крайней мере, могла брать высокие ноты.

Но Кении не помогли даже наши трениров­ки на лестничной площадке. Он все равно танцевал из рук вон плохо. Он двигался так, будто его ступни существовали отдельно от ос­тальной части ног, причем ни то ни другое не подчинялось командам мозга. Теперь бабушка велела ему во время танцевальных номеров вста­вать позади хора.

А прямо сейчас она зачитывает нам свои за­метки на полях» Она это делает после каждой репетиции. Пока мы репетируем, она нас не прерывает и ничего не исправляет, а вместо это­го делает себе пометки и в конце все их зачи­тывает. Сейчас, например, она говорит Лилли, что когда та поднимается по ступеням дворца встречать Албуана, она не должна поднимать шлейф длинного платья двумя руками. «Леди, — говорит бабушка, — приподнимала бы шлейф ОДНОЙ рукой».

— Но я не леди, — возразила Лилли. — Я проститутка.

— Любовница, юная леди, — сказала ба­бушка, — это не проститутка. Разве Камилла Паркер-Боулз была проституткой? А мадам Чан-Кай-Ши? А Эвита Перрон? Нет. Многие величайшие женщины, которые стали ролевыми моделями для женщин всего мира, начи­нали как чьи-то любовницы. Это не значит, что они были проститутками. И будьте любезны со мной не спорить. Вы будете поднимать шлейф ОДНОЙ рукой и никак иначе.

Теперь она переходит к Джею Пи. Есте­ственно, все, что он делает, просто идеально.

Хотя, честно говоря, не знаю, почему она решила, что если она будет сдувать пылинки с сына Джона Пола Рейнольдса-Эбернети, это как-то поможет ей обойти его на торгах за ис­кусственный остров Дженовия.

Но, с другой стороны, я больше не пытаюсь понять бабушку. Я хочу сказать, эта женщина окутана загадками. Только мне покажется, что я начинаю ее разгадывать, как она выдает ка­кой-нибудь новый навороченный план. Так что мне давно пора перестать удивляться. Она ни­когда мне не скажет, какие мотивы на самом деле стоят за ее поступками, например, поче­му она так настаивает на том, чтобы Розагунду играла я, а не кто-нибудь другой, кто будет действительно хорош в этой роли, например Лилли.

И она никогда не признается, почему она решила, что если она будет такая вся из себя милая и любезная с Джеем Пи, это поможет ей заполучить искусственный остров. И вот мы сидим и слушаем, как она говорят:

— Джон Пол, мне очень понравился поклон, который вы отвесили в этой сцене. Но могу я вам кое-что предложить? Мне кажется, было бы очень красиво, если бы после поклона вы подхватили Амелию на руки и обняли ее так, чтобы она откинулась назад, и поцеловали... Физер, дорогая, покажите ему, что я имею в виду.

Минуточку. Минуточку???????


9 марта, вторник,

по дороге домой из «Плазы»

О БОЖЕ!!!!! ДЖЕЙ ПИ ДОЛЖЕН МЕНЯ ПОЦЕЛОВАТЬ!!!!! ВО ВРЕМЯ СПЕКТАКЛЯ!!!!!

ТО ЕСТЬ МЮЗИКЛА!!!!!!!!!!!!!!!!!

Поверить не могу! Ведь этого поцелуя даже не было в сценарии. Бабушка явно добавила его только что, в последнюю минуту, только пото­му что... даже не знаю почему. Он вообще ни­чего не дает для развития сюжета. Это просто глупый поцелуй между Розагундой и Густавом.

Я даже сомневаюсь, что это исторически до­стоверный факт.

Но, с другой стороны, вряд ли можно счи­тать достоверным историческим фактом и то, что после того как Розагунда убила Албуана, все горожане и король Италии собрались на пло­щади и стали петь о том, как они рады, что Албуан убит.

Но все равно. Бабушка знает, что мое сердце принадлежит другому мужчине, даже если сей­час наши отношения, возможно, разладились.

И вообще. О чем она только думала, предла­гая мне целовать другого мужчину?

Я к ней подошла — естественно, ПОТИ­ХОНЬКУ, потому что я, конечно же, не хотела, чтобы Джей Пи узнал, что я не на сто процен­тов поддерживаю ее идею насчет поцелуя. Да, я не хочу предавать бойфренда, целуясь с дру­гим парнем, а тем более с тем самым парнем, с которым я меньше недели назад танцевала сексуальный танец, но и ранить чувства Джея Пи я тоже не хочу. Так вот, когда я к ней подо­шла и тихонько спросила, не сошла ли она с ума, она отрезала:

— Ох, Амелия, ради бога! Зритель ожидает, что в конце мюзикла главный герой и главная героиня поцелуются. Было бы просто жестоко его разочаровывать.

— Но бабушка...

— Только, пожалуйста, не надо мне гово­рить, что, по-твоему, поцеловать Джона Пола — это страшное предательство твоей любви к Тому Мальчику.

Тем Мальчиком она называет Майкла.

— Амелия, это называется актерской игрой. Как ты думаешь, сэр Лоуренс Оливье возражал, когда его жена, Вивьен Ли, должна была в «Унесенных ветром» целовать Кларка Гейбла? Нет, конечно! Он понимал, что это актер­ская игра.

— Но…

— Ох, Амелия, я тебя умоляю! У меня нет времени на эти разговоры. Перед завтрашним представлением мне нужно сделать еще милли­он дел, напечатать программки, встретиться с организаторами питания. Я не собираюсь стоять и спорить с тобой на эту тему. Вы долж­ны поцеловаться, и точка. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я перемолвилась словечком кое с кем из хора...

Я бросила панический взгляд в сторону Амбер Чизман. Бабушка загнала меня в угол, и она это отлично понимала. Наверное, именно поэто­му, когда она двинулась к сеньору Эдуарде, что­бы разбудить его и отправить домой, на ее лице играла самодовольная улыбочка.

Но и это еще не все. Минуту назад, когда я вышла из отеля и пошла к лимузину, из тени выступил Джей Пи и окликнул меня по имени.

— Ой... — я растерялась. Я хочу сказать, можно подумать, он меня ждал. Наверное, так оно и было, но зачем? — Что случилось? Если хочешь, мы можем тебя подвезти.

Но Джей Пи сказал:

— Нет, меня не нужно подвозить. Я хотел с тобой поговорить... насчет поцелуя.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Ладно. ЭТО меня так ошарашило, что даль­ше некуда. Но я должна была не подавать виду, потому что в лимузине меня ждала Лилли, и она хорошо видела нас, стоящих на крас­ном ковре. Она опустила стекло и высунула голову:

— Эй вы, давайте, садитесь, мне надо поско­рее ехать домой, вычитывать журнал.

Какая же она временами бывает надоедли­вая!

Джей Пи сделал вид, что не слышит ее, и правильно.

— Послушай, Миа, я знаю, что у тебя про­блемы с бойфрендом и что отчасти эти пробле­мы из-за меня, и не пытайся это отрицать. Тина мне уже рассказала. Я всерьез за тебя беспоко­ился, потому что ты весь день казалась какой-то подавленной, вот я из Тины и вытянул, в чем дело. Ну так вот, слушай. Нам не обязательно целоваться, Когда спектакль начнется, мы мо­жем делать, что хотим. Твоя бабушка просто не сможет нам помешать. Поэтому я хотел тебе сказать, что если ты, ну, понимаешь, не хо­чешь, то мы можем этого и не делать. Я не оби­жусь и все такое. Я все пойму.

О БОЖЕ!!!!

Как же он хорошо это сказал!!!!!

Я хочу сказать, он такой зрелый, такой вдумчивый, не то что я!

Наверное, именно поэтому дальше я сделала именно то, что сделала. А конкретно, я привстала на цыпочки и поцеловала Парня, Который Тер­петь Не Может, Когда В Чили Кладут Кукуру­зу, в щеку.

— Спасибо, Джей Пи.

Джей Пи, кажется, очень удивился.

— За что? — Его голос немного дрогнул. — Я всего лишь сказал, что ты не обязана меня целовать, если не хочешь этого делать.

— Знаю. — Я сжала его руку. — Вот почему я тебя поцеловала.

Потом я прошмыгнула в машину, где Лилли сразу же забросала меня вопросами, поскольку мы подвозили ее до дома.


Лилли: Что все это значит?

Я: Он сказал, что я не обязана его целовать.

Лилли: Тогда почему ты это сделала? Я имею в виду, почему ты его поцеловала?

Я: Потому что я поняла, что он очень слав­ный.

Лилли: Господи, да он тебе нравится!

Я: Только как друг.

Лилли: С каких это пор ты целуешь друзей? Бориса, например, ты никогда не целовала.

Я: Фи! Ты слышала, он рассказывал, что у него избыточное слюноотделение или что-то в этом роде? Не знаю, как Тина это терпит.

Лилли: Миа, что между вами происходит? Между тобой и Джеем Пи?

Я: Ничего. Говорю же, мы с ним просто друзья.


А потом я сказала еще кое-что, хотя и пони­мала, что мне не стоит лезть в это дело, особенно теперь, когда Лилли предстоит вскоре узнать худшую новость в ее жизни, новость, что ее ро­дители решили расстаться — то есть, когда в конце концов найдется человек, который ей об этом расскажет. Но я была так на нее зла, что продолжала:


Я: На самом деле вопрос состоит в другом: что происходит между Джеем Пи и ТОБОЙ?

Лилли: А я-то тут при чем? Не я же его це­ловала! Или танцевала с ним сексуальный та­нец. Он просто нравится мне как друг, так же как, по твоим словам, тебе.