Но осознание того, что все изменилось, накатило на Люси в тот миг со всей силой, так, что ее затошнило. Она воздела руки к небу, проклиная отца, да к тому же так громко, что в палату сбежались медсестры.

Харакеке и персоналу не оставалось ничего иного, как вытащить Люси из палаты. В коридоре Харакеке подхватила ее под руку и отвела к выходу. Там навстречу им вышел врач. Он испугался, что Люси уходит из госпиталя.

— Я должна. Иначе я сойду с ума. И пожалуйста, ничего не говорите моей дочери. Подождем, пока она завтра вернется домой.

Врач растерянно взглянул на нее.

— Она уже знает. Очевидно, она хотела навестить брата, и тут медсестра ей все рассказала. Мне пришлось дать ей успокоительные пилюли. Она должна немного поспать.

Люси молча развернулась и выскочила на улицу. Она успела добежать до кустов, где ее вырвало. Харакеке, едва сдерживая слезы, протянула ей платок. Все это время она старалась не плакать и быть опорой для сестры. Теперь она, совершенно обессилев, громко всхлипывала.

Наконец сестры молча отправились домой. Когда они свернули на Камерон-роуд, Люси вдруг остановилась и вопросительно взглянула на сестру.

— Ну, говори уже. О каких слухах ты упомянула?

Харакеке вздрогнула. Она не ожидала этого вопроса. Она лихорадочно обдумывала, что бы соврать.

— Какие слухи? — не унималась Люси.

— Ах, да глупая болтовня, — попыталась выкрутиться Харакеке, но взгляд Люси не предвещал ничего хорошего.

Помявшись, она все-таки сказала:

— У Джоанны какие-то отношения с Бертрамом Томасом, но наверняка все это выдумки. Я бы сказала, на это не стоит обращать внимания, — добавила Харакеке и уже хотела отправиться дальше.

Люси не двигалась с места.

— Это правда. К сожалению! И это же можно понять из послания Томми, — произнесла она. — Она ждет ребенка от этого мерзавца.

— Ты имеешь в виду доктора Томаса?

Люси кивнула.

— И Томми требовал от нее, чтобы она все рассказала Джону. Он его друг. Томми хотел защитить его от лжи своей сестры. Они поскандалили, Джоанна рванула руль, гик ударил Томми, и его выбросило за борт.

— И если все было именно так, что нам теперь делать?

— Ничего, — ответила Люси. — Мы будем вести себя с Джоанной так, словно ничего не знаем.

— Но если она выйдет замуж за Джона, родит ребенка от другого и ее отношения с этим подлецом так и останутся тайной, тогда мы тоже будем в этом виноваты… Джон Кларк такой дружелюбный парень! Нужно предупредить его, что он женится на любовнице другого мужчины…

— Кто говорит о том, что она останется любовницей другого?

— Можешь быть уверена, они и дальше будут развлекаться.

— Тут я другого мнения. Я могу поклясться, что в будущем доктор Томас никогда не встретится с Джоанной!

Харакеке растерянно взглянула на сестру, но потом на ее лице промелькнула улыбка.

— Я понимаю, но ты должна подождать, пока все уляжется… Я имею в виду похороны и…

— Нет, это не терпит отлагательств. Я хочу покончить с этим, когда Джоанна завтра вернется домой.

— Ты все еще любишь ее, да?

— Я сделаю это не ради Джоанны, а ради ребенка, которого она ждет, ведь я уже сейчас люблю его всем сердцем.

Люси несколько раз тяжело вздохнула, прежде чем повернулась и направилась к дому Бертрама Томаса.


Нейпир, декабрь 1908 года

Люси посчитала, что ей нужно поговорить с Бертрамом Томасом с глазу на глаз. Но ее план — просто посидеть и подождать в приемной — не сработал. У доктора в тот день не было приема.

Она посмотрела на часы: было начало девятого, но сумерки еще не опустились и солнце стояло довольно высоко. Люси спряталась в тени дерева на противоположной стороне улицы и стала наблюдать за входом в дом. Она не решалась позвонить в дверь, потому что велика была опасность, что откроет миссис Томас. Снова и снова ее мысли возвращались к мужу и сыну. Люси понимала, что пока не осознала масштаб трагической утраты. Чем больше она проводила времени под деревом, тем четче становилось осознание происшедшего. Это так сильно давило на нее, что Люси уже хотела отменить предстоящее мероприятие. Она не могла просто сидеть и подстерегать этого типа, когда ее жизнь полностью рухнула всего несколько часов назад.

Тем временем из дома вышел пожилой, прилично одетый господин в сопровождении молодой женщины. Люси решила, что это миссис Томас и ее отец. Молодая женщина не была ни красавицей, ни уродиной. Она выглядела неприметно: пепельно-русые волосы и платье, скрывавшее все женские формы. Люси даже не могла оценить ее фигуру. Но одно было очевидно: что-то печальное сквозило во всем ее облике. Люси боролась с собой, наблюдая, как пара удаляется от дома. Если использовать шанс, то только сейчас. Недолго думая, Люси перешла дорогу и позвонила в дверь. Холодный ужас пронизал ее, когда дверь открыл не Бертрам Томас, а мальчуган лет четырех-пяти.

— Твой папа дома? — спросила Люси сдавленным голосом.

— Но ты сначала должна сказать мне, как тебя зовут. Меня зовут Даниэль, мне скоро исполнится пять лет, — ответил мальчик, взял Люси за руку и повел в дом.

— Меня зовут Люси.

— Папа, Люси пришла! — крикнул малыш.

— Вы? Какая приятная неожиданность! — приветствовал ее Бертрам Томас, вышедший в этот момент навстречу Люси.

Она проигнорировала его иронический тон.

— Возможно ли, чтобы мы поговорили несколько минут с глазу на глаз?

— Проходите. А ты, Даниэль, иди в свою комнату!

Люси вздрогнула от грубого тона, которым доктор Томас разговаривал с сыном.

— Я тебе скоро верну папу. Я всего на несколько минут, — произнесла Люси и улыбнулась малышу. Он улыбнулся ей в ответ. «Какой славный мальчик», — подумала она и не могла не вспомнить о ребенке, которого ждала Джоанна от этого типа.

— Ты к нам придешь снова, Люси? Я покажу тебе свой домик для кукол.

Бертрам Томас закатил глаза.

— Тебе не стоит рассказывать, что ты играешь в куклы!

— Я не с куклами играю. Я строю для них дом! — упрямо ответил мальчик.

— Ну-ка, марш в свою комнату, — приказал доктор.

Люси пришлось сдержаться, чтобы не вмешаться в ситуацию. Ей очень хотелось забрать ребенка с собой. Но, казалось, грозный тон отца нисколько не испугал мальчика. Вместо того чтобы уйти, он, понурив голову, вежливо произнес:

— До свидания! — И взбежал по лестнице.

Люси вздрогнула, подумав, что этот человек мог бы когда-нибудь воспитывать ее внуков.

— Пойдемте. Поговорим в гостиной!

Люси покачала головой.

— Нет, у меня срочное дело.

— Такое же безрадостное, как во время нашего последнего разговора?

— Еще безрадостнее!

— Тогда вываливайте! — Бертрам Томас скрестил руки на груди.

— Я думаю, вы знаете, в каком положении моя дочь? — Люси понизила голос, опасаясь, что маленький Даниэль может что-нибудь услышать. Сердце Люси колотилось. Теперь настала пора взглянуть, как он на это отреагирует и определить, есть ли беременность на самом деле или это все вранье и слухи.

Лицо доктора окаменело.

«В яблочко», — подумала Люси.

— И что вы хотите этим сказать? Что я должен жениться на вашей дочери? Вы ведь должны признать, что я не могу выполнить это желание, даже если бы захотел, — ухмыльнувшись, ответил он.

Бертрам Томас вел себя очень надменно и самоуверенно, так что Люси едва могла его терпеть. Ей пришлось крепко держать себя в руках, чтобы не отпустить ему оплеуху. Она хотела ранить его, по крайней мере словами.

— Я знаю, доктор Томас, и это известно всему городу, что ваш брак держится на плаву благодаря вашему тестю. И что тесть помогает вам не только советом, но и деньгами.

Люси не сводила с Томаса глаз и наблюдала, как на его шее начинают проступать красные пятна.

— Чего вы хотите? Шантажировать меня? Денег? — взревел Бертрам Томас.

— Шантажировать — да, денег — нет! Вы должны пообещать мне, что в будущем даже пальцем больше не коснетесь моей дочери, а перед этим правдоподобно сообщите ей, что отношения разорваны именно по вашей инициативе.

— Это можно устроить.

— Есть еще кое-что. Слушайте внимательно! Вы никогда не откроете ребенку правды, что бы ни случилось! Это будет ребенок Джона Кларка, а Джоанна — его женой, вы меня поняли? Иначе ваш тесть узнает, какой вы на самом деле негодяй. По слухам, с этим человеком шутки плохи.

— Вы… вы… да вы просто…

— Попридержите ваш язык!

— Это все?

Люси ненадолго задумалась, стоит ли ему сообщать, что Джоанна была в больнице и что случилось в этот день, но передумала. Его это не касалось!

— Если вы не отнесетесь к моим словам серьезно, вам придется дорого заплатить. Я готова на все ради счастья своего внука!

Люси развернулась и вышла из дома. Снаружи она несколько раз глубоко вдохнула. Правильно она поступила или нет, Люси сейчас не могла сказать. Она знала лишь одно: иначе сделать было нельзя.


Веллингтон, август 1933 года

С каждым днем, который проживала Ева в Веллингтоне, ее новый дом становился все уютнее. Решение покинуть Нейпир вместе с Люси пришло внезапно после похорон Харакеке. Она оказала последнюю честь сестре, похоронив ее на священном месте по традициям маори. Стелла захотела остаться в Мини, а дом на Камерон-роуд Люси оставила Беренике. Впрочем, учитывая ходатайство Евы и помня о последних словах Харакеке, Люси переписала дом неофициально, оставшись единственной его владелицей. Ева ужасно разругалась с Гансом, который неожиданно спрятался за спину жены, и доверительные родственные отношения остались в прошлом. Это также была одна из причин, по которой Ева стремилась покинуть Нейпир как можно скорее.