— Не где-нибудь! Вы поедете в Веллингтон, в бюро Джеффри. Там молодые развивающиеся архитекторы, которым как раз срочно нужны такие креативные люди, как вы. Народ в Веллингтоне вошел во вкус, и теперь там тоже хотят строить в стиле ар-деко.

— Зачем вы это делаете? — растерянно спросила Ева.

— Потому что я преклоняюсь перед большим талантом! И потому, что я хотел бы видеть в нашей сфере больше смелых женщин, обладающих врожденным даром создавать прекрасные вещи. Или вы в будущем не хотите работать в этой сфере?

— Конечно, хочу!

— Хорошо, тогда заберите утром рекомендательные письма. Молодые люди мне кое-чем обязаны. Они примут вас с распростертыми объятиями, а если я буду по делам в Веллингтоне, то постараюсь увидеться с вами…

— Огромное спасибо… — растерянно произнесла Ева, не успев больше ничего добавить, потому что мистер Хей открыл дверь и вышел из машины.


Мини, май 1933 года

В день, когда Адриана Кларка похоронили в гробу, в котором не было ничего, кроме песка, по католическому кладбищу гулял ледяной ветер с моря.

По настоятельной просьбе Евы на похоронах присутствовали лишь Даниэль, Харакеке, Люси, Хариата, Фрэнк Веббер, горничная Люси Хелена и старая Стелла. Они держались за руки и плакали, пока Люси наконец не сказала:

— Пойдемте, оставим его в покое. Отправимся в отель «Масоник» и пообедаем.

Один за другим все последовали за Люси, которая внезапно решила побыстрее уйти с кладбища. Лишь Ева и Даниэль задержались у могилы. Ева боролась с собой. Ей очень хотелось попрощаться с Адрианом наедине, но как это объяснить Даниэлю, чтобы не обидеть? Собрав свою волю в кулак, она произнесла:

— Даниэль, мне бы хотелось остаться сейчас на минутку одной. Ты можешь уйти?

— Разумеется, дорогая, — тут же заверил он ее, и все же нотки в его голосе Еве не понравились.

Она обидела его своим желанием. Ну что ж! Этого уже не исправить. Но Ева и не сожалела об этом. Напротив, она спокойно вздохнула, когда шаги Даниэля стихли вдалеке.

— Дорогой Адриан, — пробормотала она. — Не сердись на меня, мне нужно наконец тебя похоронить. Отрадно знать, что здесь я тебя всегда смогу навестить…

Ева прервалась, осознав, что эти слова прозвучали фальшиво. Его здесь не было! Теперь, когда Ева осталась у могилы одна, она ощутила его отсутствие даже телом. Там, где остался прах Адриана, будет и его душа. Не на этом месте. Ее знобило, она подняла воротник пальто. Ей казалось, что из пустой могилы веет холодом. Она быстро покинула кладбище.

На выходе ее ждал Даниэль.

— Что с тобой случилось? Ты выглядишь так, словно за тобой сам черт гнался! — взволнованно сказал он.

— Адриана там нет, понимаешь? Его там нет! — воскликнула она дрожащим голосом.

Даниэль обнял Еву и крепко прижал к себе.

— Нет, мое золотце, поверь мне, так лучше. Теперь он наконец сможет обрести покой.

— Там, где мы его похоронили, нет даже его следа. Ничего от него нет! — Ева высвободилась из объятий. — Я думаю, мне нужно съездить на то место в Хейстингсе, — решительно заявила она. — Туда, где рухнул универмаг. Он будет там, мне нужно к нему!

Лицо Даниэля помрачнело еще больше.

— Не думаю, что это хорошая идея. Харакеке и Люси…

— Ну и что? Он был моим мужем. Ты уже забыл об этом?

Даниэль тяжело вздохнул.

— Вы поженились в тот день, когда это случилось. Вы даже не провели вместе первую брачную ночь!

— И что? Ты думаешь, мы терпеливо ждали, когда у нас появится возможность любить друг друга?

Даниэль побледнел. Неужели она забыла о том, что уговорила Даниэля подождать, и они пока не спали друг с другом?

— Этого я вообще знать не хочу. Считаешь, что ты единственная, кто переживает утрату Адриана? Думаешь, мне так просто смириться с мыслью, что он больше никогда не вернется? Он для меня был братом. Мы знали друг друга много лет, а вот ты с ним была знакома всего три месяца!

Еву бросало то в жар, то в холод. От злости у нее покраснели щеки, она сжала кулаки.

— У нас была настоящая большая любовь, которую узнают с первого взгляда! — прошипела она, резко отвернулась и зашагала к отелю.

И только когда Ева уже почти дошла, она заметила, что Даниэль не пошел вслед за ней. Она остановилась и обернулась, но у ворот кладбища его тоже не было.

Ева побежала назад, звала его, но Даниэль исчез. Она даже вернулась к могиле, но все было напрасно. Ева сожалела о том, что выпалила ему в лицо. Конечно, он неправильно истолковал ее последнюю фразу о том, что Адриан был ее самой большой любовью, в противоположность Даниэлю!

Она еще раз окликнула его, потом перестала искать и пошла обратно в направлении отеля «Масоник» в надежде, что он отправился туда другой дорогой и что они встретятся уже там.

Она не могла скрыть своего разочарования, когда не увидела его в ресторане вместе со всеми остальными.

— Где вы так долго были? — поинтересовалась Люси.

— Я постояла еще немного одна на кладбище и подумала, что Даниэль уже присоединился к вам, — быстро ответила Ева, но по проницательному взгляду Люси поняла, что ей не верят.

— Вы поссорились? — шепнула та.

Ева кивнула.

— Выйдем на минутку наружу. Ты выглядишь так, словно сейчас упадешь в обморок.

Не снимая пальто, Ева последовала за Люси к двери отеля. Она бегло взглянула на обновленный фасад в стиле ар-деко.

— Что случилось?

— Я наговорила Даниэлю много ужасных вещей.

— Ах, Ева, дитя мое, он простит тебе это, потому что любит больше всего на свете.

— Возможно, но если нет, то мне это совершенно все равно! — упрямо заявила Ева. — Я сама больше не знаю, смогу ли я полюбить его когда-нибудь так, как любила Адриана.

— Если бы вы жили в Веллингтоне и у вас была бы собственная семья, ты бы не так мучительно вспоминала об Адриане.

— Но я этого не хочу. Я хочу все время о нем думать, пока живу. И не забывать о нем ни на секунду! — бурно возразила Ева.

Люси вздохнула.

— Совсем забывать его, конечно, не надо, но однажды все станет по-другому. Поверь мне, тогда и утрата не будет казаться такой горькой.

— Спасибо, что ты стараешься мне помочь, но я все же думаю, что ты не можешь себе представить, как внезапно, в один день теряешь навсегда самого любимого человека…

— Мне ли этого не знать! — возмутилась Люси и покраснела.

Ева насторожилась.

— Тебе нужно непременно рассказать мне свою историю до конца.

— Я как раз хотела тебя об этом попросить. Я могу тебе что-нибудь надиктовать, пока вы еще в Нейпире, а остаток — когда я навещу тебя в Веллингтоне?

— Конечно, до отъезда у меня еще много времени. В бюро я больше не могу ходить. А Даниэлю нужно доделать проект торгового дома для мистера Уильямса. Хозяин, мистер Форд, отказался, потребовав, чтобы проект передали другому архитектору.

— Ты сделаешь это. А если я скажу, что история будет для Береники?

Ева изменилась в лице.

— Для Береники? Твои воспоминания? После всего, что она тебе сделала?

— Она должна их получить только после моей смерти. В день, когда вскроют мое завещание.

— Не выдумывай! — возмутилась Ева. — Зачем ты вообще это делаешь?

— Потому что у нее есть право знать, кто она такая. Что в ее венах нет ни капли крови маори. Может, это ее успокоит.

Ева пожала плечами.

— Я тоже за то, чтобы прощать людей, но только не в случае с Береникой Кларк!

— Значит, у меня все же есть шанс? — раздался хриплый мужской голос.

Люси и Ева обернулись. Даниэль криво улыбнулся:

— Мне очень жаль, что я тебе сказал такое.

— Тебе не нужно извиняться. Это мне нужно попросить у тебя прощения.

— Нет, нет, мне очень жаль!

Люси заговорщически подмигнула Еве, которая уже не выглядела такой несчастной.


Мини, март 1888 года

В день, который был объявлен третьим днем рождения Джоанны (дата отставала от реальной на пять месяцев), девчушка выглядела маленькой принцессой. На ней было белое платье из тюля и большой бант в светлых волосах. Для своего возраста она была очень капризной, но Люси любила ее больше всего на свете и исполняла любое желание девочки, стоило только той чего-нибудь захотеть. Тем не менее Джоанна была папиным ребенком. Как только Том возвращался с виноградников или из винных погребов в дом, малышка бросала все и летела ему навстречу.

Когда Люси изображала вымышленную беременность, она перебралась на пять месяцев в Веллингтон, в приют для одиноких матерей, и поддерживала связь через мисс Бенсон. С якобы новорожденной дочкой она потом перебралась прямо в Мини и первое время скрывала дочку от любопытных глаз в Нейпире. Люси, к счастью, обнаружила, что Джоанна была довольно мелким ребенком. В годик ее можно было принять за семимесячную. Но вскоре стало очевидно, что в развитии девочка заметно обгоняет сверстников: она слишком рано начала бегать, а потом и говорить — и ее сочли вундеркиндом.

Люси жила в постоянном беспокойстве, опасаясь, что кто-нибудь может снова отнять у нее ребенка, но это было совершенным абсурдом, ведь отцом-то был Том. И все же, пока Люси находилась в Нейпире, в любом косом взгляде она видела угрозу. Немного уверенности ей добавили официальные документы, в которых черным по белому было написано, что Джоанна — ее родная дочь. Этого никто не мог оспорить. Но страх все равно не покидал ее. Особенно Люси боялась собственную горничную Стеллу. Она подозревала, что та догадывается о правде, потому что была единственной подругой Элизы. Может, она знала, что ребенок Элизы не умер при рождении, как это засвидетельствовал подкупленный мисс Бенсон врач? Как бы там ни было, каждый раз, сталкиваясь в доме со Стеллой, Люси чувствовала себя не в своей тарелке.