— Ты действительно редкостная дура! — возразила Ева.

Больше всего ей сейчас хотелось влепить Беренике звонкую пощечину. На какой-то миг Ева пожалела, что решила призвать Беренику к ответу тет-а-тет, а не в присутствии бабушки Люси и Даниэля. Почему она никому не говорила о предложении руки и сердца от Даниэля? Это вдруг показалось очень странным. Почему Ева ведет себя так тактично в отношении такого человека, который только и норовит обидеть своих близких и манипулировать ими? Вздохнув, Ева сама ответила на все вопросы: ей не хватало озлобленности, чтобы сделать какую-либо подлость!

— Я пришла, чтобы кое-что сказать, прежде чем ты согласишься выйти за Даниэля, — наконец спокойно произнесла Ева.

— Что ты там еще решила мне сказать? Мне даже не нужно спрашивать! Ты же не моя мать! А если ты мне и родственница, то всего лишь седьмая вода на киселе!

Ева с сожалением взглянула на Беренику.

— Неужели возможно, чтобы такая красивая девушка, как ты, была настолько отвратительной?

Береника пропустила фразу мимо ушей и встала перед Евой, приготовившись обороняться.

— Ну, чего ты хочешь?

— Это правда, что ты рассказала Даниэлю, будто очень страдаешь из-за того, что погиб доктор Томас и твоя мать, и будто пережить эту утрату сможешь, только если рядом будет Даниэль?

— Если ты уже все знаешь, почему задаешь идиотские вопросы? Какое тебе до этого дело?

— Значит, ты не сказала Даниэлю, что хотел сделать с тобой его отец незадолго до землетрясения?

Береника покраснела как помидор.

— Ради Бога, что за чушь ты несешь?

— Я говорю о том, что доктор Томас изнасиловал тебя или по крайней мере пытался это сделать!

— Ты совершенно спятила! Как ты вообще решилась так оболгать моего отчима? — Береника рассерженно топнула ногой.

Ева была озадачена.

— Ты на самом деле ничего не помнишь или разыгрываешь очередной спектакль?

— Я не знаю, в чем ты меня хочешь убедить. Откуда ты это вообще взяла? Со мной никогда не происходило ничего столь отвратительного. Мой отчим любил меня, как родную дочь. Ты решительно не в своем уме! — У Береники от волнения все лицо пошло красными пятнами.

По крайней мере теперь Ева знала ответ на свой вопрос. Возмущение Береники казалось вполне правдоподобным. Ева исключала, что Береника могла так хорошо притворяться. Очевидно, это происшествие стерлось из ее памяти. Это заставило Еву задуматься и продолжить разговор немного мягче:

— Значит, ты ничего не помнишь, что было незадолго до землетрясения?

— Не было ничего необычного. Я хотела выйти из дома, и тут земля подо мной закачалась. Я только почувствовала, как что-то ударило меня по голове.

— И ты была дома одна?

Береника пожала плечами.

— Я этого уже не помню.

— Ты можешь вспомнить, был ли доктор Томас рядом?

— Нет, с чего бы ему быть? Обычно в это время у него была практика.

— Но не в последние недели, потому что с утра он уже был пьян.

— Как ты можешь говорить такое? Как хорошо, что маме не придется это больше слышать! И как хорошо, что Даниэль не присутствует при этом безобразии!

Ева не обратила внимания на слова Береники и лишь спросила:

— Могло ли такое быть, что землетрясение застало тебя в пристройке?

— Что я забыла в этой кладовке? — презрительно ответила Береника.

— Но почему землетрясение застало тебя на выходе из дома?

Береника озлобленно взглянула на Еву.

— Объясни, к чему все эти глупые вопросы? Откуда я знаю, где меня нашли!

— Тебя нашла я. Обломки рухнувшей пристройки задели тебя, и я позаботилась о тебе. Ты мне сама рассказала, что произошло. Рассказала о том, что доктор Томас пытался тебя изнасиловать и что тебе удалось убежать лишь благодаря землетрясению.

Береника закатила глаза.

— А если и так? Я была не в себе, у меня были кошмары, я запуталась. Прости мне мою болтовню! Но ты и сама могла бы догадаться. Доктор Томас относился ко мне как к дочери. А не так, как эта дикарка, которая бабушке… — Она вдруг замолчала. Береника не захотела объяснять, что на самом деле она имеет в виду.

Ева тяжело вздохнула. Ее затея не имела смысла. У Береники из памяти вытеснилось все, что с ней произошло, и поэтому она никогда не сможет рассказать Даниэлю правду. Теперь необязательно, чтобы он знал об этом.

Однако, несмотря на это, у Евы по спине мурашки бежали от одной мысли, что Даниэль свяжет жизнь с избалованной и столь несерьезной особой. Но какие бы ложные мотивы ни двигали им в желании жениться на Беренике, Еву это не должно касаться. Наверное, им вдвоем действительно будет легче пережить потерю родителей. И кто знает, может, когда Береника уедет из этого дома и перестанет вести жизнь избалованной малышки, у нее появятся человеческие качества. Так в тот момент пыталась убедить себя Ева.

— Мне очень жаль, что я тебе надоедаю вопросами. По всей вероятности, все было именно так, как ты сейчас говоришь.

— Ну, теперь все?

— Даниэль внизу, я думаю, он сделает тебе предложение, — пробормотала Ева и хотела выйти из комнаты, но Береника преградила ей путь.

— Нет, ты сейчас не пойдешь вниз одна. Кто знает, может, ты вывалишь ему эту ерунду, и он не захочет на мне жениться! Я клянусь тебе, он никогда не узнает, какой свиньей был его… — Береника запнулась.

Ева несколько раз глубоко вздохнула. Одно она должна была признать без лишней зависти: Береника оказалась прекрасной актрисой, ей все же удалось обмануть Еву.

— Если ты ему расскажешь это, тогда… — Береника грубо схватила Еву за плечо.

— Не переживай, я не собираюсь защищать его от твоих козней, хотя мне и неприятно, что он попался на удочку. Но если ты когда-нибудь станешь действовать под девизом: «Ой, я тут вспомнила, что твой отец сделал со мной» и не будешь вести себя так, как я того от тебя требую… В общем, если ты решишься когда-нибудь его этим шантажировать, тогда я расскажу ему всю правду: ты умолчала об этом перед свадьбой и использовала ваш общий траур по родителям, чтобы привязать его к себе, — ответила Ева и твердо взглянула в глаза Беренике.

— Ты не можешь мне угрожать, — рассмеялась Береника и, убрав руку с плеча Евы, выскользнула в коридор. — Не хочешь ли отправиться со мной и взглянуть на то, как мне будут делать предложение руки и сердца, лицемерка? Ты разыгрываешь из себя великую моралистку, хотя в действительности едва не лопаешься от ревности, потому что видишь, как потенциальный муж сбегает от тебя!

— О да, я взгляну на это, но не могу дать гарантий, что меня не стошнит от отвращения, — прошипела Ева.

Когда обе девушки вошли в комнату, они сразу заметили: что-то изменилось. Это были видно по лицам Люси, Харакеке и Даниэля.

— Что вы носы повесили? — спросила Береника и подошла к Даниэлю. — Хорошо, что ты приехал навестить меня. Эти цветы мне? — Она взяла букет из его рук.

Даниэль, не возражая, отдал его. При этом казалось, что парень был готов расплакаться в любую секунду.

Ева затаила дыхание. Что бы это все значило? Что произошло между этими тремя людьми?

— Береника, мне очень жаль, но я не могу на тебе жениться, — наконец произнес Даниэль сдавленным голосом.

— Что?!!

— Я приехал сюда, чтобы сделать тебе предложение. На похоронах меня очень тронуло, когда ты сказала, что переживаешь потерю наших родителей и что вдвоем с этим справиться было бы легче.

— Да… И что? Но это же правда, я стала бы самым счастливым человеком на земле, если бы мы… — Береника испуганно замолчала, когда заметила, что по щекам Даниэля текут слезы.

Она вопросительно взглянула на Люси и Харакеке.

— Что случилось, бабушка? — резким тоном спросила Береника.

— Твоя бабушка здесь совершенно ни при чем! — решительно возразила Харакеке.

— Ах ты, старая ведьма, что ты натворила! Ты хочешь разрушить мое счастье? — вскричала Береника, потеряв самообладание, и бросилась на маори, которая не так давно спасла ей жизнь. Но Береника, казалось, совершенно забыла об этом. Девушка сжала кулаки и угрожающе замахала ими перед лицом Харакеке. Та схватила Беренику за запястья, словно в тиски.

Ева ужаснулась. Она еще никогда не видела целительницу-маори в таком гневе.

— Мое любимое дитя, ты не смеешь мне угрожать! Ни мне, ни своей бабушке. Я так переживаю, когда кричат на Люси! Она этого не заслужила! Моя сестра была тебе хорошей бабушкой, хотя ты и не ее…

— Харакеке, прошу тебя, не надо! — взмолилась Люси.

Тетушка Ха громко простонала, но продолжила:

— Ты — избалованная девчонка, такая же, как и твоя мать, но Люси все время это терпела. И она, конечно, хотела бы, чтобы у тебя был хороший муж… — Харакеке взглянула на Люси, но та лишь закрыла лицо руками. — Да, твоя бабушка всегда желала тебе только добра. Но я не могу оставить это на своей совести, потому что очень тепло отношусь к Даниэлю и не позволю случиться беде. Ты разыгрывала перед ним сцену, что скорбишь о его отце. Ты притворялась, что скорбишь о мужчине, который во время землетрясения пытался тебя изнасиловать!

— Это неправда! — закричала Береника. — Это неправда!

Харакеке отпустила руки Береники. Голос маори стал мягче:

— На самом деле то, что случилось с тобой, не очень хорошо. И никто не хотел, чтобы ты когда-нибудь снова вспомнила об этом. Мы от всего сердца хотели, чтобы твои раны зажили и…

— Закрой рот! Ты… ты… — кричала Береника.

— Пожалуйста, Береника, скажи мне правду. Он сделал это? Я должен знать! — умолял ее Даниэль.

— Проклятие! Да, да, да! Он послал меня в кладовую, чтобы я что-то принесла. Он отправился за мной и… — Береника разрыдалась.

— Почему ты сразу не рассказала мне обо всем? Почему ты подошла ко мне на кладбище и стала лить у его могилы крокодиловы слезы?