– Потому что рада видеть вас счастливой, – вздохнула я. – По-моему, вы не горите желанием обсуждать Аристотеля с мессиром де Мюсси, зато твердо намерены вскружить ему голову.

– Я?! Ничего подобного! – воскликнула Катрин. – Он слишком высокого мнения о себе и наверняка шпионит на герцога. – Она встала и подошла к кровати. – А даже если и так, что с того?

– Ничего, – улыбнулась я.

– Голову вскружить?! Да что ты в этом понимаешь, старая карга! – Катрин сбросила с себя одежду и голой забралась в постель.

С каменным лицом я наклонилась поправить подушки. Помедлив, Екатерина нежно коснулась моей щеки, будто прося прощения.

– Спокойной ночи, ваше высочество, – сказала я, лукаво улыбаясь, и задернула полог вокруг кровати. – Да пошлет вам Господь сладкие сны.

– Спокойной ночи, Метта, да благословит Господь ямочки на твоих щеках. Кстати, это ты засунула соломенную подстилку за бельевой сундук?

– М-м… – замялась я, не желая пускаться в долгие объяснения. – Видите ли, ваши фрейлины слишком далеко, поэтому мы с Алисией решили спать снаружи, у двери вашей комнаты. На подстилке.

Принцесса задумчиво посмотрела на меня и покачала головой.

– Нет, Метта. Спать снаружи небезопасно. Положи его в изножье кровати, там места предостаточно. – Она скрылась за пологом и скинула мне две подушки. – Вот, возьми. Так вам будет удобнее.

18

Между Екатериной и Ги де Мюсси быстро завязалась романтическая дружба, переходящая в невинное заигрывание. По утрам, в окружении фрейлин и стражников, молодые люди неторопливо прогуливались у реки. Вскоре к ним присоединились бургундские оруженосцы и рыцари. Молодые люди веселились, устраивали пикники на речном берегу под стенами замка, а когда по Вексену прокатились летние грозы, затеяли танцы в парадном зале, где придворные музыканты играли зажигательную музыку вместо чинных сальтарелл,[15] излюбленных королевой. Королеве Изабо приходилось присутствовать на долгих заседаниях регентского совета, поэтому аудиенции она устраивала только два или три раза в неделю. В остальные дни Екатерина приглашала кавалеров в свой салон, где они декламировали стихи или исполняли песни под аккомпанемент лютни или арфы. Принцесса начала учиться музыке после того, как вернулась из монастыря, поэтому мастерством пока не блистала, но Ги де Мюсси играл превосходно, а Екатерина нежным голоском исполняла модные песенки и баллады.

Я не принимала участия в этих развлечениях, зато бесстыдно подслушивала. Крохотный уютный салон прекрасно подходил для задушевных бесед, смеха и бесхитростного кокетства, особенно между Екатериной и Ги. Если мессир Мюсси делал это по приказу герцога Бургундского, то играл свою роль блистательно. Впрочем, Катрин его всячески поощряла, и их дружба переросла в нечто большее, чем поддразнивания и флирт. Однажды они вернулись с прогулки раньше остальных и украдкой обменялись поцелуем на лестнице, не замечая никого вокруг. Я не стала выдавать своего присутствия, однако по пылким объятьям молодых людей поняла, что поцелуй был не первым.

Признаюсь, меня это слегка встревожило. Хотя мне и нравилось, что Катрин наслаждается невинным флиртом, я совершенно не подозревала, что он превратится в нечто более значительное. Строгий уклад жизни во дворце Сен-Поль не оставлял возможностей для тайных поцелуев принцессе, всегда окруженной фрейлинами; вдобавок прежде Катрин находила удовольствие в обществе брата, а не придворных кавалеров. Но теперь Екатерине исполнилось семнадцать. Если бы два года назад она вышла замуж за короля Генриха, то уже познала бы таинства плотской любви и, возможно, даже произвела бы на свет наследника. Неудивительно, что она ответила на естественные желания молодости, но не следует ли мне вмешаться и остеречь принцессу?

Ритуал пробуждения и отхода ко сну Екатерины все еще оставался на моем попечении, и она ясно дала понять «фландрским кобылам», что их присутствие в опочивальне не требуется. Таким образом, у меня была возможность коснуться деликатной темы. Впрочем, я откладывала разговор, думая, что стремительно вспыхнувшее увлечение так же быстро угаснет. Если Ги де Мюсси вошел в доверие принцессы, чтобы шпионить за ней, то вероломный герцог Бургундский наверняка догадывался о возможности возникновения привязанности между молодыми людьми и даже поощрял ее. В этом случае юный красавец имел бы строгий приказ не покушаться на целомудрие принцессы; впрочем, возможности уединиться у них не было. Вероятно, Катрин сама догадается о коварных замыслах и положит конец заигрываниям, поэтому вмешиваться мне не придется. В общем, я снисходительно отнеслась к невинной влюбленности принцессы и не видела в этом ничего плохого.

Однажды, после целого дня веселья и развлечений, мы с Агнессой готовили принцессу ко сну. Екатерина взяла серебряную шкатулку с туалетного столика и достала сложенный пополам лист бумаги.

– Мне преподнесли оду, посвященную моей лебединой шее, – смущенно объяснила она. – Это не «Роман о розе», но написал поэму человек шпаги, а не пера. По-моему, я его приворожила.

Мы с Агнессой переглянулись. Фрейлина взяла листок, исписанный красивым ровным почерком.

– Наверное, он велел секретарю переписать поэму набело, – с лукавой улыбкой заметила Агнесса, пробежав глазами оду. – Здесь нет ни клякс, ни помарок, которыми обычно грешат восторженные любовники.

– Да, страсти здесь маловато, – неохотно признала Катрин. – Он военный и приучен мыслить стратегически. Однако же это не умаляет силы его чувства.

Я закончила расшнуровывать платье принцессы и мельком глянула на послание, состоявшее из выспренних фраз, связанных изящными рифмами.

– Слащавые стихи – еще не повод доверять человеку, особенно бургундцу, – заметила я. – Ваше высочество, прошу вас, ведите себя осмотрительно.

Екатерина приняла мои слова за чрезмерную опеку и обиженно ответила:

– Ох, Метта, ты меня недооцениваешь! Я не доверяю ему ни на грош, да и сам он вряд ли считает меня наивной девчонкой. Ты же знаешь, что о любви принцессы мечтает каждый оруженосец!

– Конечно, ваше высочество, – согласилась я. – Но они не рассчитывают, что их мечта когда-нибудь осуществится.

– Ха! – насмешливо фыркнула Катрин. – Много же ты понимаешь! Придворные кавалеры уверены, что для этого у них хватает и красоты, и остроумия. Ги де Мюсси, по крайней мере, понимает, что наш флирт – всего лишь невинное развлечение…

– Для герцога Бургундского, – проворчала я, унося в гардеробную пышный наряд принцессы.

Екатерина забрала листок у Агнессы, аккуратно сложила его и громко сказала мне:

– Ги говорит, что герцог намерен перевести двор в Бове, когда запасы еды здесь закончатся. Но сначала король поохотится в Вексенском лесу, так что его собак в ближайшее время привезут в Понтуаз. Наверняка вместе с псарями приедет и твой Люк.

– Прекрасная новость, ваше высочество! Алисия будет рада повидаться с братом, – просияла я, выходя из гардеробной.

Катрин вздохнула.

– Как и я – со своим, – грустно заметила она. – Я часто думаю, увидимся ли мы хоть когда-нибудь.

Откровенность Екатерины по поводу ее заигрываний с Ги де Мюсси немного меня успокоила: невинная привязанность не затронула сердца принцессы. Но оказалось, что мою беззаботность разделяют не все.

В отношениях между Екатериной и ее матерью произошел явный сдвиг. Во дворце Сен-Поль королева ни разу не посещала покоев принцессы, ибо хранила непоколебимое убеждение, что королеве Франции пристало давать аудиенции, а не наносить визиты. Однако под властью герцога Бургундского жизнь королевы Изабо переменилась. Ей больше не прислуживали избранные знатные дамы, готовые исполнить любые ее прихоти и капризы, поскольку герцог не одобрял большой свиты, объявив фрейлин мотовками и распутницами. С королевой осталась лишь верная баварская служанка, а всех остальных сменили чопорные фламандские и бургундские дворянки, жены вассалов герцога Бургундского. Королева, раздраженная постоянными веселыми приемами в салоне Екатерины, решила явиться к дочери без предупреждения. Я несла вино и сладости для послеобеденного угощения и едва не столкнулась с Изабо на лестнице.

Королева очень изменилась. Она не обрюзгла, как ее сын Луи, но значительно раздалась в ширину. Светлое шелковое платье с огромной юбкой делало ее похожей на корабль под парусами… точнее, на пиратский галеон, нагруженный сокровищами, поскольку ее голову, руки и грудь усыпали драгоценные украшения. Королевский паж распахнул перед ней дверь. Екатерина находилась в обществе своих фрейлин, и королева Изабо разочарованно скривила губы.

– Ах, я думала, вы принимаете гостей, дочь моя, – проговорила она, тяжело дыша после подъема по лестнице.

Фрейлины немедленно вскочили и опустились на колени, взволнованные неожиданным визитом. Екатерина предложила матери свое кресло с балдахином.

– Мы рады вас видеть, ваше величество. Я думала, вы заняты государственными делами. Нам сказали, что аудиенции сегодня не будет.

Королева Изабо устроилась на подушках кресла и принялась обмахиваться веером.

– Я нарочно объявила всем, что занята важными делами. – Она самодовольно улыбнулась ярко накрашенными губами. – Совету мешают заседать музыка и смех, доносящиеся из ваших покоев, вот я и решила сама выяснить, что происходит. Надеюсь, вы предоставите мне должные объяснения.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я вошла в салон и поставила на стол вино и печенье, затем тихонько прошмыгнула в гардеробную и достала золотые кубки из особого сундука. Королева не стала бы пить из чаши, сделанной из простого металла!

– Ваше величество, иногда мы приглашаем в салон рыцарей герцога, – осторожно начала Екатерина. – Мы говорим о литературе, читаем стихи или поем. Вы с его величеством королем в первые годы после свадьбы любили такие развлечения. Ваш двор называли Двором куртуазной любви.

– Глупая девчонка! – воскликнула королева. – Вы не понимаете, о чем говорите. Мы были женаты, а вы – незамужняя девица и останетесь ею, если погубите свою репутацию неприличными заигрываниями с оруженосцем. – Она с отвращением скривилась, будто от противного привкуса во рту. – Человеку низкого происхождения не понять, что Двор куртуазной любви – совершенно невинное развлечение, – разгневанно добавила она. – Куртуазная любовь означает любовь платоническую и никак не связана с тайными поцелуями на лестницах или мерзкими стишками, содержащими грязные намеки.