Я натянуто улыбнулась и потрепала дочь по плечу, вспомнив себя в ее возрасте – беременной, безрассудной, не думающей о будущем. Дочь была гораздо умнее и осмотрительнее меня.

– Поживем – увидим. Надеюсь, однажды ты встретишь мужчину, который захочет, чтобы ты пошла его дорогой.

– Возможно, – сказала она. – Во всяком случае, у меня будет выбор, не то что у принцессы, которую вручают жениху, как призовую кобылу. Ни за что не согласилась бы оказаться на ее месте… Не нужны мне ни тонкие шелка, ни драгоценности, ни богатый вельможа.

Я рассмеялась и шутливо сдвинула чепец ей на лицо.

– Ох, Алисия, – поддразнила я, – моя маленькая строптивица с собственным мнением! Ни один король не смог бы с тобою управиться!

Когда мы добрались до Понтуаза, солнце факелом горело на горизонте, высвечивая четкие очертания замка, что стоял на высоком скалистом берегу реки Уазы. Мы пересекли каменный мост и проехали через богатый город, надежно спрятанный за крепкими стенами, примечательный рынками и множеством каменных церквей. Наш возчик сказал мне, что город-крепость с древних времен охраняет переправу через реку.

– Замок построен на руинах прежней крепости, – добавил он. – Говорят, на развалинах строить ненадежно, но выглядит внушительно.

По-моему, замок выглядел пугающим. Монументальные башни серого камня отбрасывали длинные черные тени. У подъемного моста мы с Алисией удивленно переглянулись: на зубчатых стенах стояли готовые к бою лучники, а строения за крепостными валами сильно отличались от широких дворов и элегантных зданий дворца Сен-Поль. Впрочем, едва я увидела, где будет жить Катрин, как мое удивление сменилось гневом. К стене парадного зала примыкало двухэтажное каменное здание. Комнаты в нем оказались маленькими, сырыми и неуютными – голые стены и мало окон. Вдобавок отсутствовали помещения для фрейлин и слуг. Оставлять принцессу в одиночестве в окружении неотесанных солдат гарнизона я не собиралась и немедленно отправилась требовать другого помещения.

Спросив несколько раз дорогу, я отыскала кабинет распорядителя крепости на первом этаже главной привратной башни. В комнате, заваленной гроссбухами и грудами бумаг, за конторками сидели писцы с чернилами и перьями. Два ученика складывали свитки пергамента в сундук, обитый кованым железом. Судя по богатству одежды, лишь один из присутствующих в комнате был благородного происхождения. Он выглядел не старше двадцати лет, но на красивом, четко очерченном лице с ярко-голубыми глазами читалось решительное и властное выражение. Подойдя к нему, я присела в реверансе и подождала, когда он заговорит.

– Вам что-нибудь нужно? – спросил он деловито, но не без доброжелательности.

– Если позволите, да, мессир, – кивнула я. – Я камеристка принцессы и только что осмотрела отведенные ей покои. Прошу меня простить, но они нам не подходят.

Молодой человек опустил письмо, которое читал, и удивленно приподнял бровь.

– Это почему же?

– Прежде чем я объясню, мне хотелось бы узнать, с кем я имею честь говорить, – спросила я, раздраженная насмешкой, скрытой за внешней любезностью.

К моему удивлению, он отвесил мне глубокий поклон, сделав рукой с письмом преувеличенный взмах.

– Ги де Мюсси, к вашим услугам, мадам. Верный оруженосец герцога Бургундского, в настоящее время – первый помощник распорядителя дома королевской семьи.

Я никогда прежде о нем не слышала, но в свите герцога было много людей, недавно получивших новые назначения, а потому державшихся напыщенно и чванливо. Этот юноша выгодно от них отличался, и я решила, что самым мудрым подходом к нему станет сила убеждения.

– Видите ли, господин де Мюсси, покои, отведенные принцессе Екатерине, недостаточно велики. Там только две комнаты и гардеробная, что оскорбительно мало для принцессы королевской крови.

– Сколько же гардеробных ей нужно? – спросил оруженосец, едва заметно улыбнувшись. – Простите, я неправильно выразился. Позвольте мне объяснить. Его светлость приказал разместить королевскую семью в пределах внутренних стен крепости – ради безопасности их величеств и высочеств. К сожалению, помещений не хватает. Даже королю и королеве комнат выделено не больше, чем принцессе. Но не волнуйтесь, свите и прислуге отведены комнаты в другой части замка. Спать в парадном зале со стражниками вам не придется.

Я с негодованием выпрямилась.

– Меня беспокоит не собственная безопасность, мессир, а безопасность дочери короля. В крепости рыцари и солдаты живут бок о бок с теми, кому они служат, однако знатная красавица должна быть надежно защищена от любой… м-м… неприятности.

Юноша склонил голову и пристально посмотрел на меня, показывая, что он понял мою мысль.

– Герцог поручил мне лично заняться обеспечением безопасности ее высочества, – без малейшей насмешки произнес он. – Мне вменили в обязанность постоянно находиться рядом с принцессой. Пройдемте со мной, и вы сами убедитесь, что покои, отведенные фрейлинам, расположены неподалеку от покоев принцессы и тоже хорошо защищены.

Замок Понтуаз был выстроен как оборонительная крепость – главный зал и донжон располагались в пределах внутренней стены, а прочие здания и хозяйственные постройки теснились между внутренней и внешней стенами. Ги де Мюсси вполголоса отдал краткие распоряжения одному из писцов и провел меня через двор к основательному каменному зданию у ворот подземного хода, который обеспечивал единственный доступ к центральной части крепости. Когда особы королевской крови посещали замок, то им отводили покои в донжоне, а в этом здании жил коннетабль замка. Ги де Мюсси сообщил мне, что на верхнем этаже он приказал разместить фрейлин принцессы.

– Слуги коннетабля будут находиться рядом, если потребуется помощь и защита, – добавил он.

– А что случится, если внутренние ворота закроют, а решетку внешних стен опустят? – обеспокоенно спросила я. – Фрейлины попадут в беду!

– Внутренние ворота закрывают, если замок подвергается нападению, – улыбнулся де Мюсси, блеснув ровными белыми зубами. – Это маловероятно, но в таком случае будет объявлена тревога. У фрейлин хватит времени на то, чтобы укрыться в крепости. Сударыня, вас отвести в башню или вы помните дорогу?

Я поняла намек, поблагодарила его за помощь и уверила, что сумею добраться до башни самостоятельно. Он гордо расправил плечи и решительной походкой зашагал прочь. Я проводила его взглядом, пытаясь представить, как отнесется к нему Екатерина. Очень скоро это выяснилось: к новым покоям принцессу сопровождал именно Ги де Мюсси.

Похоже, он рассказал ей о нехватке помещений в крепости, потому что, переступив порог, Екатерина не выказала удивления, молча опустилась в кресло и стала рассеянно обмахиваться веером.

– Господин де Мюсси, есть ли здесь дворик или сад, где можно спастись от жары? – наконец спросила она. – Для нас это будет благом.

Молодой человек на мгновение задумался.

– Здесь есть сад, ваше высочество, но он отведен королеве. Если желаете, я узнаю, позволит ли…

Екатерина с улыбкой прервала его и сложила веер.

– Нет, что вы! Не ставьте себя в неловкое положение перед королевой. Я сама ее попрошу. А еще лучше съездить на прогулку в лес или на реку… Разумеется, если вы согласны предоставить мне эскорт.

Ги де Мюсси поклонился.

– С вашего позволения, ваше высочество, я сам буду сопровождать вас. У реки прекрасные тенистые места, но прежде мне следует выяснить у коннетабля, нет ли в округе беспорядков. У нас здесь мирно, однако существует опасность вторжения.

– Правда? – заинтересованно спросила Екатерина. – Вы говорите о вторжении англичан или сторонников моего брата? Или сейчас мирно, потому что опасность вторжения исходила от бургиньонов?

Молодой человек слегка покраснел.

– Ваше высочество изволит подтрунивать надо мной, – заметил он. – Вы позволите при случае отплатить вам тем же?

Екатерина поднесла сложенный веер к губам, словно обдумывая ответ.

– Пожалуй, мессиру придется принять это решение самому, – ответила она вкрадчивым тоном. – Полагаю, человек действия не побоится пойти на некоторый риск.

Беседа меня позабавила. Катрин никогда раньше не флиртовала, хотя мне редко доводилось присутствовать при ее общении со знатными сверстниками.

Фрейлины пришли доложить, что довольны своими покоями в доме коннетабля. Девушки, взволнованные присутствием большого количества мужчин, оживленно переговаривались, обмахиваясь веерами. Впрочем, «фландрским кобылам» вряд ли удастся очаровать мессира де Мюсси, если рядом находится Екатерина.

Вечером, готовясь ко сну в новой опочивальне, Катрин рассказала мне о возведении сестры в сан настоятельницы аббатства Пуасси.

– Церемония посвящения довольно простая, но очень трогательная, – заключила она. – Знаешь, Мария многого добилась, и я ею безмерно восхищаюсь. Она – живое свидетельство того, что не только мужчины обладают умом и тягой к знаниям. Всевышний в равной мере наделил разумом и мужчин, и женщин. Однако же, когда я пытаюсь говорить о серьезных книгах, а не о рыцарских романах, то мужчины приходят в замешательство, считая, что женщинам неинтересны труды Аристотеля.

– А многие ли мужчины знакомы с его трудами? – заметила я, гадая про себя, кто такой этот Аристотель. – Возможно, в обществе образованных женщин мужчины чувствуют себя недостаточно умными.

Екатерина задумчиво почистила зубы веточкой розмарина с распушенным концом и озабоченно спросила:

– Интересно, Ги де Мюсси читал Аристотеля?

– А почему вы упомянули именно его, ваше высочество? – с невинным любопытством осведомилась я.

– Он очень привлекательный! – воскликнула Катрин, слегка розовея.

– И прекрасно об этом знает, – лукаво заметила я. – А если бы он читал Аристотеля, он понравился бы вам больше? Или меньше?

– Не знаю, – рассмеялась она. – Пожалуй, что больше. Но только при условии, что он готов обсуждать со мной его труды, а не разъяснять. Ах, Метта, почему ты улыбаешься?