Но даже это вряд ли освободило бы меня от моей семьи: нет, точно нет. Они бы ожидали от меня продвижения по служебной лестнице и толкали бы меня из обычного священника в епископы, а оттуда, если бы могли, в Папы Римские. Так что только Розалина могла посвятить свое будущее исключительно молитвам и науке, если ей повезет.

– Я понимаю, – кивнул я. – Но старуха одной ногой в могиле, судя по сгусткам крови, которые она выкашливает.

– Она умрет в своем кресле, отдавая нам приказы, – сказала моя сестра ядовито. – Уж не сомневайся. И у нее достаточно яду, чтобы отравить всех нас, если она вдруг вздумает кусаться. Так что поторопись, Бен, и постарайся хорошо сделать свое дело. У меня осталось всего несколько дней свободы. Не испорти мне их!

– Ну что ты, разве у меня есть для этого причины? – спросил я сладким голосом, и она нахмурилась. Она-то знала слишком хорошо, какие у меня причины и что на самом деле скрывается под моей улыбкой. – Матушка… – Я поклонился матери, не обращая внимания на Веронику, и пошел прочь быстрыми шагами, стуча каблуками по полу.

Мой дядя шел мне навстречу по атриуму в окружении пяти или шести богато одетых мужчин, которые наперебой что-то говорили и громко хохотали. Он притворялся, что слушает их с интересом, но я сомневался, что ему вообще есть до них дело. Все же маски прирастают к нашим лицам и давят на нас…

Он, казалось, не заметил моего присутствия вообще, и я продолжил свой путь, быстро спустился по лестнице и скрылся в своих покоях, где Бальтазар как будто только и ждал момента, чтобы открыть мне дверь.

Ничего ему не говоря, я сменил одежду на ту, которая подчеркивала величие и могущество Монтекки. Кроме того, мой прежний наряд насквозь пропитался потом и запахом старухиной комнаты, а я хотел избавиться от него. Бальтазар молча подал мне меч и кинжал, которые я прицепил к поясу, и спрятал свои под плащом. А затем мы вдвоем выскользнули за дверь, прошли неслышно по коридорам и через скрипучую дверь черного хода, которым пользовались очень редко, вышли на задний двор.

День был чудесный, солнечный и не слишком жаркий, и цветы соревновались друг с другом в буйстве красок между подстриженными деревьями. Как и у Капулетти, у нас были свои наемники, и некоторые из них слонялись без дела по двору. Бальтазар подозвал двоих из них, и мы вышли через боковые ворота.

– Даже спрашивать ни о чем не смею, – сказал он, когда мы шли по площади и голуби в панике вспархивали из-под наших ног и разлетались в разные стороны. Около фонтана пел детский хор, а еще мы видели, как потный, с красным лицом мясник гоняется за сбежавшим цыпленком. На рынке все еще кипела жизнь, полная движения и ярких красок, хотя уже было поздновато для торговли чем-то, кроме домашнего скота и всякой утвари. Я шел на рынок, не имея понятия, куда еще можно направиться: здесь мы хотя бы могли расспросить торговцев и покупателей и выяснить, где искать Ромео. Кто-то должен был видеть его – это точно. Никто не может спрятаться в Вероне надолго.

Коротко приветствуя знакомых, я наконец дошел до рынка и отправил Бальтазара расспрашивать о Ромео у торговцев, дружественных Монтекки: они иногда украшали свои лавки в наши цвета или вывешивали наш штандарт, что было весьма рискованно в городе, разделившемся на два лагеря. Цвета Капулетти встречались примерно с той же частотой, что и наши. Я видел несколько наемников Капулетти, которые прогуливались тут же, но все они были настроены мирно, а один и вовсе был на рынке с пухленькой женой и двумя ребятишками. Что ж, даже Капулетти не чуждо ничто человеческое.

Это меня не обрадовало – ведь так ненавидеть их было гораздо труднее.

Мы проходили мимо лавки, в которой старуха зловещего вида перебирала пузырьки с маслами, и я замедлил шаг. Бальтазар взглянул на меня с любопытством:

– Хозяин? Разве мы не ищем господина Ромео? Не думаю, что вам стоит искать его у этой старой ведьмы.

– Не у этой ведьмы, да, – согласился я. – Оказывается, в Вероне полно ведьм. Говорят, Меркуцио даже ходил к одной из них. А ты что знаешь о ней?

– Немного. – Он отвел взгляд и вдруг стал похож на нашкодившего ребенка, которого застали прямо на месте преступления. – Говорят, она недавно в городе. Продает приворотные зелья и яды, предсказывает будущее, все как обычно.

– Но зачем она Меркуцио?

– Может, его жена ходила к ней. А муж должен следить, куда и к кому ходит его супруга, особенно если она наносит визиты таким вот старым каргам. Ведь они знамениты своими ядами.

Я об этом не подумал, а ведь яды были обычным оружием среди разных сословий Вероны – у бедных и богатых, у благородных и плебеев. Чаще ими пользовались женщины, но политика – грязное дело, и порой яд пускали в ход и мужчины.

Но не Меркуцио, это очевидно. Он слишком сильно ненавидел своих врагов, он хотел убивать с открытым лицом, глядя им в глаза. Никакого холодного расчета и тайны.

«Но если бы он все же решил отравить кого-нибудь, – шепнул мне внутренний голос, – если бы он решил сделать это – кто стал бы его жертвой?»

Не я, даже если он считает меня виновным. Не Ромео – по разным причинам… он слишком любил нас и убил бы быстро и открыто, лицом к лицу.

А вот что касается Капулетти… возможно. Отравленный напиток для ядовитого языка. Я похолодел, внезапно осознав, как легко Розалина может стать жертвой подобного… невинная жертва того, кто мстил за невинную жертву. Еще он мог выбрать такой способ отомстить собственному отцу, хотя это и обрекало бы его душу на вечные адские муки.

– Найди ее для меня, – велел я Бальтазару. – И побыстрее.

Он выглядел смущенным и сомневающимся.

– Но… ваша бабушка будет очень недовольна, если вы появитесь в столь неподобающей компании…

– Мне все равно, – заявил я решительно, хотя на самом деле мне, конечно, было не все равно, а его предупреждение было справедливо. – И вообще – к ней явится не Бенволио Монтекки, уж будь уверен. Найди ее – вместо меня к ней отправится наш тайный друг.

– Ах. – Он еще больше встревожился. – Вам следует предупредить вашего тайного друга, что эти дьявольские создания не боятся угроз. И еще они никогда ничего не говорят, если не дать им серебра.

– У него есть средства.

На самом деле Принц Теней выходил на охоту не столько за ценностями, сколько ради мести – и в скором времени я собирался это исправить. Мысль о том, чтобы продать оставшиеся драгоценности, была очень заманчива, но у меня оставались только те вещи, которые было слишком легко опознать: мне нужно было найти ювелира, которому я мог бы доверить разбить краденые рубины и сделать новую рукоять для прекрасного клинка. Но для того, чтобы заставить говорить нищую ведьму, у меня средств, конечно, было достаточно.

– Синьор. – Бальтазар указал мне подбородком в том направлении, куда мне надо было посмотреть. Я повернулся к собору и увидел, что граф Парис – со свитой, разумеется, а точнее, с армией сопровождающих, – двигается по площади в нашу сторону. Делал он это крайне медленно, потому через каждые несколько шагов останавливался, чтобы поприветствовать знакомых, поклониться дамам или осмотреть предлагаемый торговцами товар. Нас он заметил, и было очевидно, что направляется он именно к нам.

Будучи на страже интересов своей семьи, я расплылся в улыбке и отвесил ему почтительный поклон, когда он приблизился.

– Синьор Парис, – произнес я и стоял в поклоне до тех пор, пока он слабым движением руки не дал мне знак выпрямиться. – Надеюсь, нынешний день застал вас в добром здравии.

– Терпимо, Бенволио, спасибо. Я слышал, ваша сестра на днях выходит замуж. С нетерпением жду этого дня.

– И я тоже, – ответил я с большим чувством: чем быстрее Вероника уйдет из моего дома – тем лучше будет казаться мне жизнь. – Мои поздравления и вам – по поводу вашей помолвки.

– Ах да, юная Джульетта. – Граф Парис был не только красив, но и умен – как любой, кому удалось выжить на улицах Вероны. Он послал мне сдержанную улыбку. – Жаль, что я не смог обручиться с девушкой из семьи Монтекки, но увы, ваша прекрасная сестра уже была к тому времени просватана.

«Твое счастье», – чуть было не сказал я, но вовремя прикусил язык и только изобразил улыбку в ответ.

– Надеюсь, оба этих брака окажутся счастливыми, – сказал я. – Досточтимый синьор, не видели ли вы сегодня моего кузена Ромео?

– Видел, – кивнул он. – Он как будто куда-то очень торопился. Желаю вам удачи в его поисках. Хорошего дня, Бенволио.

– И вам.

Мы снова поклонились, я гораздо глубже, чем он, и вся его парадная свита отошла от нас. За спиной у меня Бальтазар вздохнул.

– Вскоре он пожалеет о том, что у него в родственниках теперь будет Тибальт, – заявил мой слуга.

– Любой бы пожалел, – согласился я. – А теперь – давай-ка бегом, найди мне эту колдунью.

И я жестом подтвердил свое указание.

Но он не двинулся с места.

– Я не оставлю вас одного и без охраны, – сказал он. – Это было бы неправильно, синьор.

– Не глупи, Бальтазар. Я вполне могу позаботиться о себе сам.

– Все равно. Ведь это мою голову ваша бабушка сунет в пресс для вина, если вдруг Капулетти насадит вас на свой меч, а я не умру первым, защищая вас. Нет уж, хозяин. Я не уйду, пока вы не найдете себе лучшей компании.

Бальтазар был невыносимо упрямым – но он был прав. Было очень опасно оставаться в одиночестве, одетым в яркие и хорошо заметные цвета Монтекки, в толпе, где в любой момент можно было нарваться на неприятности. Я огляделся по сторонам в поисках компаньона – и заметил знакомое лицо.

– О нет, синьор, – простонал Бальтазар низким, расстроенным голосом. Потому что этим знакомым лицом был не кто иной, как Меркуцио, лежащий, словно ленивый кот, на солнышке, вытянувшись на нижней центральной ступени фонтана. В руках он держал пустой кубок и равнодушно разглядывал толпу… пока не увидел меня.

– Какая встреча, Бенволио! – воскликнул он, вскакивая на ноги, и печальное выражение на его лице тут же моментально сменилось радостью. Он был невозможно одинок – и я не нашел в себе силы отвернуться от него. – Что поделываешь в такой славный денек? Как твои делишки?