Салли стиснула мою руку.
— Том, поговори со мной. Расскажи все, о чем думаешь. Ты опять уходишь в себя, мне до тебя не достучаться.
— Пытаюсь понять, как разрушил собственную жизнь, — объяснил я, обращаясь к Ориону. — Хочу знать, в какой момент судьба уготовила для меня на редкость никчемное существование, в которое невольно втягиваются все, кого я люблю.
— Но у тебя есть ценности, за которые стоит сражаться. Том, мне кажется, ты начинаешь сдаваться. Твое прошлое — все идет оттуда.
— Вот и Большой Ковш, — без прежнего воодушевления сказал я, указывая на небо.
— Мне плевать на Большой Ковш, — отрезала Салли. — Речь идет не о звездах, не увиливай. Ты даже грамотно менять тему не умеешь.
— Почему меня так заводит любое слово матери? Любой слог, любое лживое восклицание? Салли, почему я не в состоянии просто ее игнорировать? Почему не могу сидеть равнодушным тюфяком, когда она появляется? Если бы я не отвечал, ей было бы до меня не добраться. Конечно, она любит меня всем сердцем. Но приезжает, мы садимся и говорим друг другу слова, которые ранят, калечат и разрушают. Уезжает — и мы оба ощущаем, что руки в крови. Она плачет, я пью. Потом и она пьет. Ты пытаешься нас помирить, но мы оба оставляем твои попытки без внимания, а потом еще на тебя же и сердимся. Мы с матерью словно играем в какую-то дьявольскую игру, где по очереди с наслаждением распинаем друг друга. И где ни она, ни я не виноваты.
— Она всего лишь хочет, чтобы ты нашел работу и был счастлив, — заметила Салли.
— И я хочу того же. Очень. А правда такова, что меня упорно не желают брать. Я получил десятки писем, ты просто не знаешь, я их скрывал. Все очень вежливые. И везде одно и то же. Каждое невыносимо унизительно.
— Ты мог бы пойти в страховой бизнес.
— Да, мог бы. Только это никакой не бизнес, Салли. Я бы сделался сборщиком страховых взносов, отправлялся куда-нибудь на остров Эдисто, обивал бы пороги нищих черных издольщиков и собирал их гроши. Они покупают страховки, чтобы обеспечить себе достойные похороны.
— Но надо с чего-то начать, — возразила Салли, сжимая мне руку. — Все же лучше, чем сидеть дома и вырезать из журналов кулинарные рецепты. Ты хоть что-то делал бы ради собственного спасения.
Меня задели слова жены.
— Я не просто транжирю время. Я думаю.
— Том, не считай, что это критика. Ни в коем случае, но…
— Опять твоя знаменитая фраза! — перебил я жену. — Обычно следом звучит настоящая критика, убойная. Но ничего, продолжай. После мамочкиного визита я выдержу и нашествие гуннов, и вторжение стада диких слонов.
— Не собираюсь тебя критиковать, Том. Мои попытки продиктованы любовью, пойми. После того, что случилось с Люком, ты завяз в самокопании, зарылся в жалости к себе, без конца кормишь себя горечью. Забудь случившееся, посчитай этот момент отправной точкой и двигайся дальше. Том, твоя жизнь не кончилась. Завершилась лишь одна ее часть, и дальше будет другая, какая — зависит от тебя.
Несколько минут мы шли молча, испытывая тревожное одиночество, которое иногда посещает супружеские пары в самое неподходящее время. Ощущение это не было для меня новым. Мне свойствен неиссякаемый талант отталкивать от себя даже прекрасные, любящие души.
Я попытался вынырнуть из своего одиночества и восстановить утраченную связь с женой.
— Просто не во всем разобрался. Не понимаю, почему ненавижу себя сильнее, чем кого-либо. Бессмыслица какая-то. Даже если родители были чудовищами, мне можно гордиться собой: выбрался из ада и остался жив. Хотя бы так. Честно выбрался оттуда. Но я самый бесчестный человек и толком не знаю, каковы мои чувства по тому или иному поводу. Всегда есть что-то тайное, скрытое от меня.
— Тебе незачем копать до абсолютной правды. Она не открывается никому. Тебе нужно осознать ровно столько, чтобы жить дальше.
— Нет, Салли.
Вдруг я остановился и развернул жену к себе, положив руки ей на плечи.
— Так уже было. Я жил с частью правды и оказался в ловушке. Давай уедем из Южной Каролины. Уберемся наконец отсюда. В этом штате мне ничего не светит. Слишком многие здесь помнят фамилию Винго, и им не нравится то, что за ней стоит.
Салли опустила глаза и обвила мои руки своими, затем вновь посмотрела на меня.
— Том, я не хочу покидать Чарлстон. У меня прекрасная работа, я люблю наш дом и наших друзей. Почему ты стремишься выбросить из жизни даже хорошее?
— Потому что у наших друзей поменялось ко мне отношение. И еще потому, что я больше в себя не верю.
— А я в себя верю!
— И зарабатываешь деньги!
Меня самого ошеломило, сколько горечи было в моих словах. И сколько уязвленного мужского самолюбия. Скулеж обиженного самца.
— Том, это ты сказал. Не я.
— Прости. Не хочу в Нью-Йорк. Даже Саванну не хочу видеть. Я зол, невероятно зол на нее за повторение ее дурацких манипуляций. Зол, потому что она чокнутая и ей это сходит с рук. Завидую ее ненормальности. Конечно, она ждет, что я окажусь рядом, когда она вновь примется резать себя по кусочкам. Старый танец, где я изучил все па.
— Тогда оставайся, — предложила Салли, высвобождаясь из моих рук.
— Должен ехать. Это единственная роль, которая мне по-настоящему удается. Герой на час. Галантный рыцарь. Безработный сэр Галаад. Таков фатальный недостаток всех Винго, за исключением мамы. Она устраивает званые обеды, запланированные несколько месяцев назад, и не особо расстраивается, что ее дети пытаются покончить с собой.
— Ты слишком во многом винишь родителей, Том. Когда ты сам будешь отвечать за то, что с тобой происходит? Когда возьмешь жизнь в свои руки? Когда исход твоих поступков будет зависеть только от тебя?
— Не знаю, Салли. Пока не могу разобраться. Не получается извлечь суть. Понять бы, что все это значит.
Салли повернулась и пошла дальше, чуть впереди.
— Том, это мешает нам обоим.
— Знаю.
Я поравнялся с женой и стиснул ее руку, но рука Салли не ответила пожатием.
Вдруг я понял, что плохой муж. А когда-то считал себя прекрасным супругом: обаятельным, нежным, любящим и внимательно относящимся к любым желаниям своей жены.
— Прости меня, Салли. Я так долго пренебрегал тобой. Мне очень больно это сознавать. Я хочу измениться, но сейчас слишком холоден и скрытен. Клянусь, как только мы покинем этот штат, я стану лучше.
— Не собираюсь уезжать отсюда, — решительно возразила Салли. — Я вполне довольна своей жизнью. Это мой дом, моя родина.
— Салли, о чем ты?
То, что делает счастливым тебя, не обязательно принесет счастье мне. Я ведь тоже постоянно думаю и пытаюсь понять, что к чему. В том числе и о наших отношениях. Мне они уже не кажутся столь прекрасными.
— Салли, сейчас неподходящее время для таких вещей.
— После истории с Люком у нас не было подходящего времени, — ответила Салли.
— Все поменялось, — возразил я.
— Есть кое-что, связанное с Люком, о чем ты забыл, Том.
— И что же это?
— Ты забыл его оплакать.
Я смотрел на полосу пляжа, тянущуюся до маяка. Затем перевел взгляд на огни острова Джеймса, сиявшие по другую сторону гавани.
— Твоя печаль не имеет срока давности, — продолжала Салли. — Она непроницаема. Ты полностью отсек меня от своей жизни.
— Может, сменим тему? — спросил я, не особо скрывая злость.
— Тема — это мы с тобой. Просто мне интересно, ты меня еще любишь, Том?
— Совсем недавно я узнал, что моя сестра пыталась покончить с собой! — закричал я.
— Нет, совсем недавно ты узнал, что твоя жена размышляет, любишь ли ты ее, — спокойно заметила Салли.
— Чего ты от меня хочешь?
Я был раздражен, чувствуя желание супруги добраться до запретного уголка моей души.
— Простых слов, — едва сдерживая слезы, ответила жена. — Что-то типа: я люблю тебя, Салли, и не могу прожить без тебя ни единого дня.
Однако в ее глазах и интонации ощущалось нечто иное, куда более мрачное, чем обиды обделенной вниманием женщины.
— Ты недоговариваешь, есть что-то еще, — произнес я.
Салли заплакала, и теперь в ее голосе звучало отчаяние вперемешку с предательством.
— Не что-то еще, Том, а кто-то еще, — выдохнула она.
— Боже милосердный! — завопил я, обращаясь к огням города Айлоф-Палмс. — Сначала Саванна, теперь это!
— Сегодня ты впервые за несколько месяцев на меня посмотрел. Я вынуждена открыть правду о своем романе, может, так мой проклятый муженек заметит, что я живая женщина.
— Господи, Салли. Прошу тебя, остановись, — прошептал я, пятясь назад.
— Мне противно, что приходится делать это сейчас. Хотела дождаться подходящего момента, но… ведь завтра ты уезжаешь.
— Никуда я не поеду.
— Прошу тебя, уезжай, Том. Мне нужно разобраться, насколько все серьезно. И насколько реально. Возможно, я это сделала, чтобы досадить тебе. Но не уверена.
— Могу я знать, кто он?
— Нет. Не сейчас.
— Обещаю, с моей стороны не будет никаких опрометчивых или диких поступков. Во всяком случае, пока я не вернусь из Нью-Йорка. Кто он?
— Доктор Кливленд.
— Только не он! — заорал я. — Только не этот напыщенный, несносный идиот. Что у тебя за вкус, Салли? Ведь он ездит на мотоцикле и курит пенковую трубку. Вонючую пенковую трубку.
— Он лучше, чем заурядная девица из группы поддержки, на которую тебя потянуло.
— Так и знал, что ты об этом вспомнишь. Та похотливая дура с большими сиськами будет преследовать меня до конца жизни. Да, Салли, я виноват в том романчике. Очень виноват. Но я был невероятно глуп.
— Вряд ли ты понимал тогда, как мне было больно.
— Салли, я просил у тебя прощения. И прошу сейчас, еще раз. Я изменил тебе и, видит бог, пострадал от этого. Я на коленях тебе обещал, что подобного не повторится.
"Принц приливов" отзывы
Отзывы читателей о книге "Принц приливов". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Принц приливов" друзьям в соцсетях.