И тут он с агрессией, которую так хорошо скрывает, атакует мой рот в сокрушающем поцелуе. Его губы неумолимо двигаются на моих, твердые и карающие руки блуждают по моему телу, а потом он толкает меня на диван.

Боже мой, как же я хочу этого. Мне это нужно. Не меньше, чем ему.

Бруклин лихорадочно снимает с меня штаны для йоги, раздвигает ноги и ныряет между ними.

Его рот оказывается на мне в одно мгновение, и я кричу, пока он вылизывает меня. Ощущения восхитительны, и, кажется, будто так было всегда, хотя эти мгновения исчисляются днями. Его мягкие губы касаются моего клитора, и я снова вскрикиваю. Когда он проникает в меня пальцем и стонет между моих ног, я не могу сдержать оргазм и кричу его имя от удовольствия.

В течение нескольких секунд его пальцы сражаются с ремнем, после чего его член на мгновение касается меня, прежде чем проникнуть внутрь.

Я не могу молчать и снова вскрикиваю от удовольствия, когда он заполняет меня.

Горячо.

Дико.

Сумасшедше.

Беззастенчиво.

Бруклин зарывается лицом мне в шею, и я откидываю голову. Зубами прижимаясь к коже, он кусает ее. Жгучее ощущение, которое доставляет больше удовольствия, чем боли.

Мы неистово движемся вместе. Словно животные. Сейчас нет ничего важнее нашей нужды друг в друге.

Желая проникнуть глубже, Бруклин перемещает руки под мою попку и толкает меня к себе. Я наклоняю таз, чтобы доставить удовольствие ему и себе.

Диван протестует, когда мы сотрясаем его.

Обычно мы бы оба рассмеялись.

Но сейчас не до смеха.

Бруклин трахает меня жестко и быстро, я впиваюсь пальцами в его спину, прижимая парня к себе.

Это его прощание со мной, и я могу только попрощаться в ответ.

Он произносит мое имя, кончая. Потом снова, но тише. Мягче. Он замедляется, толкаясь еще раз. Потом снова. Этот последний толчок отправляет меня через край к оргазму, но в этот раз никаких радуг или единорогов.

Тяжело дыша, Бруклин прижимается лбом к моему. До меня доносится запах виски. Когда он выходит из меня, я сразу чувствую пустоту.

Он передвигается на другую сторону дивана, даже не глядя на меня. Мои ступни всё ещё слишком близки к нему, но это маленькое расстояние сродни гигантской пропасти.

Спустя несколько мгновений он надевает брюки, а потом ждет, пока я натяну свои штаны для йоги.

Я делаю это, подтягивая ноги к себе.

Хочу, чтобы Бруклин остановил меня. Заполз сверху и посмотрел на меня. Хочу, чтобы он назвал меня своей. Чтобы сказал, что хочет меня больше Земли и Солнца. Что я — его всё. Что мы вместе расскажем о нас моему брату, и всё будет в порядке. Что это не конец. Что это наше начало.

Конечно, он этого не делает.

Вместо того чтобы посмотреть на меня, Бруклин смотрит вниз, наливая себе еще выпить. Потом ставит стакан на кофейный столик и встает.

Я тоже встаю.

Он идет к кухне.

— Тебе стоит уйти.

Он стоит ко мне спиной, когда я следую за ним, вытирая слезы с глаз костяшками пальцев. Вытирая руки о штаны, я смотрю, как Бруклин открывает дверь. Мне приходится сдерживать крик, когда наблюдаю за сильным, уверенным мужчиной, которого не смогла сделать своим.

Меня окутывает холодный воздух, и я дрожу.

Бруклин тоже, хотя сомневаюсь, что он осознает это, стоя в дверях в ожидании, пока я уйду. Уберусь из его жизни.

Приподнимаясь на носочки, целую его в губы.

— Мне жаль, Бруклин, — говорю я тихим хриплым голосом. — Хотела бы я, чтобы ты это увидел.

Он легонько качает головой.

— Не сожалей. Мы оба знали, как это закончится.

Конец.

Вот что это.

Да, мы оба знали, что конец... будет тяжелым.

И он действительно такой.

Глава 34

СПЕШИ ЛЮБИТЬ

Амелия

Аэропорт Джона Уэйна находится всего в девятнадцати минутах от Лагуна-Бич, но оттуда нет прямого рейса до ЛаГуардиа.

Когда я бронировала билет, мне не понравилось, что Кему придется везти меня пятьдесят девять минут до аэропорта ЛА Интернешнл и потом столько же времени тратить на возвращение в Лагуну.

Но сейчас я благодарна за дополнительное время.

Руки Кема крепко обхватывают руль.

— Я убью его нахрен, Амелия.

Я делаю рваный вдох.

— Ты не можешь. Ты обещал выслушать меня и проявить понимание.

Он вздыхает и проходится рукой по волосам.

— Я выслушал тебя до конца. И услышал только то, что он воспользовался тобой, когда ты была в замешательстве.

Я качаю головой.

— Тогда ты не слушал меня, Кем. Я гонялась за ним. Я хотела его. Хотела испытать то, чего у меня не было, чего-то плохого, и он утолил мое желание. Так же, как делаешь ты, как делает папа и, черт возьми, даже мама, когда скрыла от меня правду. Для тебя и всех вокруг я — принцесса. Что ж, у меня для тебя новости: я больше не хочу быть той девочкой.

Он смотрит на меня, а потом — в окно, словно обдумывая мои слова.

Я мягко сжимаю его руку.

— Я говорю тебе это, чтобы ему не пришлось, Кем. Я знаю, каким виноватым он себя чувствует, и знаю, что это только вопрос времени, когда он тебе расскажет. Верю, ты понимаешь, насколько он мне дорог. Пообещай мне, что это не станет между вами.

Его ноздри раздуваются, и он еще крепче сжимает руль.

— Не знаю, Амелия. Я не готов пообещать это прямо сейчас.

— Тогда не обещай, а просто сделай так, чтобы этого не случилось. Я люблю его и не хочу, чтобы из-за меня изменилась его жизнь.

Его взгляд становится мягче, чем мгновение назад.

— Ты любишь его?

Чувствуя себя глупышкой, закрываю глаза от осознания.

— Да, думаю, да. Не знаю. В любом случае, между нами всё очень запутано, так что это не имеет значения.

На мгновение в машине наступает тишина, прежде чем Кем снова нарушает ее.

— Раз уж он тебе так дорог, и ты ему дорога так, как ты о том говоришь, то почему ты уезжаешь?

Опустив руки, я смотрю на него.

— Просто так.

Всё гораздо сложнее. Скрытность, поглотившая нас. Начало наших отношений. Их окончание. Мой отказ увидеть, что всё это время я искала как раз то, что было передо мной.

Жабы.

Лягушки.

Принцы.

Иногда не так просто увидеть отличия.

Но иногда это необходимо.

Позор мне.

Глава 35

БОЙЦОВСКИЙ КЛУБ

Бруклин

В ситкомах после расставания мужчина обычно находит новую девушку для траха, в то время как девушка всхлипывает над своим мороженым Häagen-Dazs. Но в реальной жизни мужчина не переключается на другую картину так быстро и не справляется с этим так легко.

Независимо от причины разрыва, а моя чертовски хороша — с ним ей будет лучше, у него все под контролем — все просто.

Даже зная это, чувствую я себя хреново.

Это не имеет значения. Нам нужно было расстаться. Я видел, как она колеблется, знал о ее сомнениях в нашем решении и, когда передо мной появилось сообщение, я пошел в нападение.

В смысле, раз у Чейза с Джиджи ничего не получилось, как, черт возьми, получилось бы у нас с Амелией?

Да, я знал, что Амелия с ним не флиртовала. Она все время была поглощена нашими отношениями. Это было видно. Но нам нужно было расстаться, и это была идеальная причина.

Возможность отпустить ее.

Чистое расставание.

Конец.

Но правда в том, что легких путей не бывает. Расставания всегда тяжелые. Мы с Амелией обманывались, думая, что у нас будет по-другому.

Расставание — это отстой. Никаких «если бы», «и», «но». В моей жизни был лишь один случай, когда удалось закончить отношения по-дружески — в первый раз. Это случилось летом перед колледжем. Я выпускался, она — нет. Я собирался поступать, хотел покинуть шоу, она — нет. Мы не один месяц знали, что рано или поздно этот момент наступит. Когда это произошло, мы поужинали при свечах и обменялись подарками в честь окончания отношений, украшенными оберточной бумагой. По сравнению со следующими расставаниями это было безупречным. Никакие приятные моменты не могли притупить боль.

С тех пор, кроме Саши, только Амелия оказалась настолько близка мне. Странно было видеть вчера Сашу. Я ничего к ней не чувствовал, кроме привязанности за столько лет вместе. И позже, когда мы общались, она сказала, что чувствует то же самое. Было приятно оставить ее в прошлом раз и навсегда.

Оставляя чашку кофе на стойке, я гадаю, смогу ли когда-либо испытывать такое же чувство к Амелии, потому что прямо сейчас мне чертовски больно.

Я хватаю карандаш и заполняю этими чувствами интимную сцену между Келланом и Кейт.

Только сюда я могу их применить.

Внезапно дверь моей кухни распахивается.

Я отрываюсь от рукописи и вижу, как Кем пялится на меня с убийственным выражением лица. В его глазах пылает ярость, и я понимаю. Знаю, что она ему рассказала. И блять, я должен быть готовым к этому, но это не так.

Подойдя ко мне, он хватает меня за воротник рубашки и стягивает со стула, на котором я просидел с самого того момента, как много часов назад ушла Амелия.

— Какого хрена с тобой не так? — ревет Кем, когда его кулак соединяется с моей челюстью во взрывном ударе.

Спотыкаясь о стойку, я просто смотрю на него. Я не дам сдачи. Не могу. Я заслуживаю этого. И, к слову, я ведь знал, что этот день наступит. Разве нет?

Сделав три шага, разделившие нас, в три секунды, Кем снова хватает меня, но на этот раз просто толкает и нависает надо мной.

— Я доверил тебе свою сестру. Верил, что ты поступишь правильно. И только что посадил ее на самолет в слезах. Так скажи мне, дружище, насколько это правильно?

Черт, я даже не могу посмотреть ему в глаза. Меня поглощает чувство вины, и я не знаю ответа. Как я могу сказать ему, что это был единственный выход? Что сделал это для нее. Она никогда не увидит это в таком свете. Она его младшая сестричка. Та, кого он обожает. Он в последнюю очередь желает ей боли.