Не смотрите на меня так.

Мы поговорим с Кемом вместе, он поймет.

Надеюсь.

Я объясню ему, что изменился.

Я собираюсь уволиться с работы спасателя и наконец стать тем, кем хочу быть. Наконец поставить вторую ногу впереди первой и прыгнуть.

На самом деле, я бы сказал, что сегодняшний день — это начало нового меня. И Амелия — первая, с кем я хочу поделиться новостями. Хочу рассказать, что мистеру Герхарду понравилась моя рукопись. И что Блейк Джонсон, племянник мистера Герхарда и один из самых крупных спонсоров инди-фильмов в Голливуде, хочет завтра поговорить со мной о возможности продвижения к производству.

Хочу поблагодарить за то, что не сомневается во мне.

Сказать, что хочу не сомневаться в себе.

Что рождение среди элиты Голливуда и взросление в тени знаменитых Голливудских родителей было непростым.

Что у меня заняло слишком много времени осознание того, что я могу быть собой.

И, несмотря на то, что мой отец уже вышел в тираж, было время, когда все говорили только о нем. И, несмотря на то, что моя мама теперь стоит за камерой, было время, когда люди делали всё, только бы получить ее фото и продать тому, кто заплатит больше.

Было время в моей жизни, когда я был только Бруклином Джеймсом – сыном Тодда Джеймса, или Бруклином Джеймсом – сыном Эммы Фейрчайлд.

Так было даже тогда, когда я снимался в «В погоне за солнцем».

Но теперь я могу честно сказать, то время ушло.

Вдыхая холодный воздух и чувствуя тепло инфракрасных ламп на коже, я знаю, что это правда. Это поколение знает меня – Бруклина Джеймса, автора сценария, который они с нетерпением ждут.

И это офигительно приятно.

Как только начинает играть традиционный свадебный марш, я передвигаю наши руки по ноге Амелии и просовываю пальцы в разрез платья, чтобы почувствовать ее шелковистую кожу.

Я вел себя с ней как придурок и намерен загладить свою вину.

Неохотно отводя от нее взгляд, я смотрю на Чейза, стоящего впереди в белом смокинге, черном галстуке и с белым платочком в кармане. Я не могу не завидовать ему.

Девушки всегда звали его сердцеедом, но он нашел ту самую и решил остепениться, как будто это самая естественная вещь в мире.

Мы все поворачиваем головы, чтобы взглянуть на невесту, но проход остается свободным.

— Что происходит? — шепчет мне на ухо Амелия.

Ее тело настолько близко к моему, что мне не составляет труда проникнуть пальцами еще дальше под разрез на ее платье.

— Вероятно, просто небольшая заминка, — шепчу я.

Амелия смотрит на меня, а потом — вниз. Она хмурится, сощурив глаза.

Мне не нравится, что она мной недовольна.

Она похожа на взбешенного котенка, чьи коготки готовы вырваться наружу. И да, мой член становится немного тверже от мыслей о ней, царапающей мне спину.

Среди людской болтовни я наклоняюсь еще ниже, беру ее накидку, сумочку и кладу их ей на колени.

Амелия бросает на меня еще один хмурый взгляд и крепко прижимает к себе эти предметы, чтобы остановить мои движения.

— Не веди себя так, — шепчу я. — Прости, что вел себя, как мудак.

— Высокомерный мудак, — шепчет она.

Я ухмыляюсь.

— Да, именно.

Ее руки остаются на месте, но больше не прижимаются и не защищают ее киску от меня. На нас никто не обращает внимания, и я быстро понимаю, что она поступила именно так, как я сказал – пришла без трусиков.

Черт бы меня побрал.

Она такая горячая и шелковисто гладкая.

Музыка продолжает играть, и, пока мои пальцы нежно ласкают складочки ее киски, я позволяю разуму блуждать только вокруг нас, сидящих здесь. Представляю, как схватил бы ее за бедра и поднял к себе колени, если бы мы были одни. Расстегнул бы ширинку, усадил Амелию сверху и сказал бы объезжать меня. Как бы это было быстро, горячо и бесконтрольно из-за моей невыносимой потребности в ней.

— Джиджи нет на острове, — кричит кто-то из арки.

Тихий шепот становится громче, и я быстро вытаскиваю руку. Теперь люди встают, музыка останавливается.

— Это всё из-за видео, — довольно громко позади нас заявляет женщина.

Заинтересовавшись, я поворачиваюсь, восхитительный аромат киски Амелии долетает до моего носа.

— Какое видео? — спрашиваю я.

За мной сидит партнерша Джиджи, и ее губы поджаты в отвращении.

— Которое TMZ только что опубликовало. О Чейзе в каком-то стрип-клубе.

— О, боже, — восклицает Амелия, задыхаясь.

Я знаю, что он не сделал ничего плохого, потому кажется странным то, что невеста сбежала только из-за этого. Промолчав, я поворачиваюсь к Амелии, ищущей в телефоне видео, заголовок которого гласит: «Чейз Паркер сексуально зависим».

Моя кровь кипит от ярости. Это Голливуд, который я помню. Тот, который живет и дышит сфабрикованными фактами и нелепыми обвинениями.

А потом моя кровь закипает по совершенно другой причине, потому что на экране Амелии появляется сообщение от Лендона Риза с вопросом: «Как свадьба?»

Всё моё тело напрягается.

Охренеть, какой же я идиот.

Всё это время я думал, что наши отношения реальны, что я — то зло, в котором она нуждалась. Я, блять, знал это. И всё равно позволил этому случиться. Трахаясь со мной, она поддерживала связь с добром.

С ее Мистером Правильным.

Мое тело начинает трясти от ярости.

В ее глазах вспыхивает понимание, когда она замечает мой разъяренный взгляд.

— Это не то, о чем ты думаешь.

Я касаюсь губами ее уха.

— Именно то. Ты нарушила мое единственное правило.

И разбила мне сердце... но об этом она никогда не узнает.

Глава 33

ДО СВИДАНИЯ, ДОРОГАЯ

Амелия

Мы все хотим встретить идеального парня. Мы все ищем большой любви — такой, которая перевернула бы наш мир.

Мы столько времени уделяем ожиданиям и поиску, ходим на одно свидание за другим, пока не найдем то, что ищем.

Или даже не так. Может не быть первого и второго свиданий. Начало может положить секс. И все же отношения расцветают.

Но мы знаем, что это не может продолжаться. Этого не должно было случиться. Но мы всё равно надеемся.

У меня была надежда.

И она у меня всё ещё есть.

Да, я переписывалась с Лендоном, но только на платоническом уровне. Я оправдывала себя тем, что пока не веду себя «легкомысленно» и ни с кем больше не сплю, то и правила Бруклина не нарушаю. Но это было не так, и я прекрасно об этом знала.

Не могу объяснить, почему просто не отпустила Лендона. Даже сейчас, когда тайком выбираюсь из дома брата и направляюсь к Бруклину, чтобы объясниться.

Он наконец дома.

Я видела, как его высадили час назад.

Я же приехала гораздо раньше.

После отмены свадьбы всех гостей вертолетом вывезли с острова. Бруклин усадил меня в один из них и попросил своего водителя отвезти меня к Кему. Сам он решил задержаться, чтобы побыть с Чейзом, и это была правда, но также я знаю, что он просто не хотел меня видеть. Хотел, чтобы я исчезла.

А он был слишком вежлив, чтобы произнести это. Но его хриплое «До свидания» практически сломило меня. Я ждала, что Бруклин обернется, уходя, но он этого не сделал.

Найдя спрятанный возле задней двери ключ, я открываю ее и захожу внутрь. В доме темно. Очень темно, и нигде ни единого источника света.

Зная, что и где находится, я обхожу миску Грейси, собаки Мэгги и Кина, которую они забрали с собой на выходные, и прохожу через кухню, не издавая ни звука.

— Что ты здесь делаешь? — раздаются из темноты гостиной слова, направленные ко мне.

Я сдерживаю крик. Бруклина на диване видно не было.

— Хочу объяснить, — отвечаю ему, включая свет на боковой столешнице в кухне.

В комнате полумрак, но мне удается видеть его.

— Не о чем говорить, Амелия. Возвращайся к брату до отъезда.

— Ты неправильно понял эти сообщения.

На кофейном столике перед ним стоят полупустая бутылка виски и пепельница с окурками. Бруклин держит полупустой стакан.

— Всё я правильно понял. Я был плохишом, в котором ты нуждалась, а он хороший, тот, которого ты рассматриваешь в качестве того единственного, — он цедит слово «единственный» сквозь зубы, как будто оно причиняет боль.

Чувствуя стыд, пустоту и боль в сердце, я сажусь рядом, не касаясь его.

— Бруклин, это неправда, и ты об этом знаешь. Просто ты это так видишь, и всегда видел. В этом и заключается твоя проблема.

Его волосы взъерошены, рубашка расстегнута, развязанная бабочка болтается вокруг шеи.

— Проблема, — говорит он яростно, — в том, что ты скрываешься, как будто я маленький грязный секрет, и я позволяю тебе это.

Меня начинает тошнить.

— Хрень собачья! — кричу я. — Ты сам не хотел, чтобы мой брат узнал, и я на это согласилась. Так что признай истинную причину, Бруклин. Ты знал, что не останешься со мной и не хотел иметь дело с последствиями. Вот это правда.

Его лицо перекашивает.

— Это, Амелия, и есть хрень собачья.

— Нет! Неправда. Ты ни с кем не остаешься надолго. Как будто одного человека тебе недостаточно, и ты знал, что со мной будет так же.

Бруклин проводит рукой по лицу и делает долгий вдох. Выдыхая, смотрит на меня. Я чувствую запах алкоголя и сигарет, когда он произносит:

— Ты, в самом деле, такого мнения обо мне? Что я простой Казанова, как меня называют наши братья? Потому что тогда ты меня совсем не знаешь.

Я смотрю на раненого человека. Я лишь хочу поступить правильно. И поэтому действую, не успев подумать. Приближаюсь к нему. Я нахожусь очень близко к его губам, когда произношу:

— Я знаю тебя, Бруклин, знаю.

Я всё ещё сомневаюсь.

Всё равно придвигаюсь ближе.

Потом ещё ближе.

Я на расстоянии выдоха.