Уайатт распорядился подать оседланную лошадь, решив объехать владения. Хотя управляющий исправно выполняла свои обязанности, граф, пока шли весенние работы на полях, обычно оставался в деревне. Ему с трудом верилось, что в его отсутствие дела там будут идти своим чередом. Признаться в этом — значит, признаться в собственной бесполезности.

Ближе к краю поля, где вовсю шел сев, он заметил коренастую фигуру управляющего, Джона Макгрегора. Тот разговаривал с какой-то женщиной — примерно того же роста, что и он сам, но в отличие от него изящной и стройной. Было в ее движениях что-то знакомое. Странно, подумал граф, с какой стати Макгрегор вдруг заговорил с женщиной — управляющий слыл на всю округу неисправимым женоненавистником. Неожиданно у Уайатта перехватило дыхание, и он подстегнул лошадь. Нет, леди Кассандра Говард-Персиваль, тотчас поправился граф, не носит ситцевых платьев из грубой материи. Она — звезда на небосклоне, а не поденщица с черными от земли руками. Эта девушка наверняка приезжая, однако он, как владелец поместья, должен с ней поздороваться.

Уайатт, еще не успев доскакать до края поля, почувствовал, как бешено бьется в груди сердце. Что, если это все-таки Кассандра? Такого волнения он уже давно не испытывал, с тех самых пор, как вышел из юношеского возраста, и очень удивился. Граф насупил брови и спешился.

Его встретил взгляд небесно-голубых, как весеннее небо, глаз, и от неожиданности у графа подогнулись колени. Ей всего восемнадцать, и она уже замужем за другим, тотчас напомнила ему совесть, но чувства взяли свое. Он ощущал исходивший от нее аромат, любовался нежной припухлостью губ, представлял, как впивается в них поцелуем, ласкал глазами изгибы тела, испытывая неодолимое желание заключить ее в объятия.

Он, должно быть, безумец! И все же он не мог оторвать взгляда от ее лица, на котором еще виднелись следы синяков. Руки его сжались в кулаки — только бы не поддаться соблазну прикоснуться к ней. Уайатт молчал, и Кассандра слегка растерялась. Впрочем, как и сам граф. Он не привык вести светские разговоры.

— Лорд Меррик? — Ее голос прошелестел подобно шороху ветра в листве.

— Леди Кассандра, — учтиво произнес граф и поклонился. — Я не знал, что вы вернулись.

Он не стал говорить о том, что последние три недели они с Дунканом искали ее.

— О, как я не догадалась уведомить вас об этом! — Кассандра улыбнулась, и на ее щеках обозначились очаровательные ямочки. Присутствие Макгрегора явно мешало ей рассказать все, что она хотела, и она покосилась в сторону управляющего, чтобы граф это понял.

Меррик проигнорировал ее намек, равно как и улыбку.

— Джон, насколько я понимаю, вы знакомы следи Кассандрой? — обратился он к управляющему. Макгрегор кивнул, удивившись, что хозяин говорит с ним официальным тоном.

— Конечно, знаком! Давно ли она топтала мою пшеницу, когда устраивала тайники для своих кукол! Мы как раз говорили о том, какое из принадлежащих ей полей засевать первым. Думаю, дальнее, где арендаторы раньше пасли скот.

Меррик изумленно выгнул бровь и посмотрел на Кассандру.

— Ваш брат намерен вновь заняться поместьем? В глазах Кассандры плясали насмешливые искры.

— Я намерена заняться поместьем, милорд. Мой дражайший брат не имеет к этому никакого отношения. Как вы думаете, смогу я заработать денег, чтобы полностью выкупить у него поместье?

Граф и управляющий уставились на нее, словно на помешанную. Наверное, так оно и было. Последние три недели были самыми нелегкими и одновременно самыми счастливыми в ее жизни. Ей до сих пор было не по себе, что она стала причиной гибели славного юноши. Сколько раз она с криком просыпалась ночью, увидев во сне дымящийся пистолет и бездыханное тело Томаса в луже крови. Эта картина будет преследовать ее до конца жизни. Кассандра еще не решила, каким образом она проявит свое сочувствие его родным. Но она поклялась, что из-за нее никто больше не умрет.

Теперь Кассандра была счастлива. Она имела свой дом. И у нее появилась надежда на лучшее будущее. В память о Томасе она будет делать добрые дела, чтобы его безвременная кончина не была напрасной.

Ей придется много трудиться. Кассандра посмотрела в холодные глаза Меррика и прочла в них презрение. Что ж, она переживет и это. В один прекрасный день граф, это олицетворение добродетели, посмотрит на нее с уважением. Она этого обязательно добьется.

Пока же ей захотелось просто рассмешить его. В последнее время он стал таким чопорным, напыщенным! Он считает ее падшей женщиной. Ну и пусть. Все равно она заставит его улыбнуться. Он даже не знает, какая обворожительная у него улыбка.

Кассандра отпустила управляющего, взяла Меррика под руку и повела к живой изгороди, разделявшей их земли.

— Как по-вашему, женщине под силу справиться с этими владениями?

— Скорее всего нет. Даже не знаю, кто в состоянии это сделать. Здесь нужны деньги и люди. Или ваш супруг снабдил вас суммой?

Меррик отлично знал, что Руперт ни за что не расстанется со своими деньгами, тем более ради какого-то поместья, но ему надо было как-то продолжить разговор. В это мгновение он вспомнил о страстном поцелуе и вместо весенней прохлады ощутил жар тела той, что когда-то подарила ему этот поцелуй.

Кассандра нахмурилась и махнула рукой, давая понять, что ее муж здесь ни при чем.

— Руперт ничего не подозревает. И вообще я бы просила вас не упоминать при мне ни его имени, ни имени моего брата. Я не желаю о них говорить. А поместьем занимаюсь сама, без чьей-либо помощи.

Меррик скептически покачал головой:

— Леди Кассандра, вы даже не представляете себе, за какое неподъемное дело взялись. Земли и дома арендаторов в запустении вот уже много лет. Вам ведь самой негде жить. Кстати, можно узнать, где вы поселились? Все это время брат вас искал, но так и не смог найти.

При упоминании о брате Кассандра вырвала руку и снова нахмурилась:

— Еще бы меня ему не искать! Но тут я ему не помощник. А если вы намерены меня отговаривать, милорд, то давайте лучше распрощаемся.

Уайатт понимал, что ничего другого ему не остается. Вряд ли ей. захочется выслушать то, что он собирался сказать. Но даже те три недели, что он провел в ее поисках, подарили ему больше воспоминаний, чем вся его предыдущая жизнь. Он вспомнил, как она бросилась ему в объятия, как гордо шла к алтарю в подвенечном наряде, как умоляла его спасти жизнь Томаса. Она не рыдала, не впала в истерику. Уже за одно только мужество она достойна всяческого уважения.

Граф взял Кассандру под локоть, удерживая рядом с собой.

— Позвольте проводить вас, миледи. Я бы не советовал вам бродить по полям одной.

Кассандре было приятно его прикосновение. Ей не хотелось терять в лице Уайатта друга. Вот и сейчас, помогая ей перебраться по каменным ступенькам через живую изгородь, разделяющую их владения, он поддержал ее под локоть. Ей никогда никто не помогал, постоянно приходилось самой заботиться о себе. И бывали моменты, когда она чувствовала себя бесконечно одинокой.

— Не хочу быть невежливой, милорд, но я устала от постоянных напоминаний, что делаю все не так.

— Когда-то вы называли меня Уайатт. Почему бы нам снова не стать друзьями?

Кассандра одарила его взглядом своих небесно-голубых глаз. В уголках ее губ играла улыбка.

— Милорд, вы уверены, что готовы назвать другом такую, как я? Или же вы решили прочесть мне очередное нравоучение?

Уловив иронию в голосе девушки, Меррик вопросительно посмотрел на нее.

— Было бы не по-джентльменски с моей стороны упрекать вас в том, что вы сделали.

Кассандра вдруг поняла, что Меррик оскорблен в лучших чувствах — ведь он предлагал ей руку и сердце. Но в тот момент ей показалось, что им движет чувство долга. Впрочем, лучше об этом не думать. Он просто шутит. Скрывая душевную боль, Кассандра с улыбкой повернулась к графу.

— Не могу согласиться с вами. Мужья приходят и уходят, а друзья остаются. Мне бы не хотелось терять вашу дружбу, став вашей женой.

Сказав это, она не покривила душой, и Меррик это понял. Но откуда у восемнадцатилетней девушки столько житейской мудрости? Он с трудом сдержал улыбку, чтобы не обидеть ее, и покачал головой:

— Не хотел бы обсуждать с вами банальности. Лучше скажите, где вы поселились, чтобы я мог отчитать вашу хозяйку за то, что разрешает вам в одиночестве разгуливать по полям. Или я должен взять под защиту поля, а не вас?

Кассандра недоверчиво покосилась на графа.

— В глазах людей я все еще замужняя дама, — осторожно начала она, — надеюсь, милорд, вы этого не забыли. И мне надлежит иметь свой собственный дом.

— Вы хотите сказать, что поселились в зарослях жимолости и роз? — пошутил Меррик, когда они пересекли заброшенное поле и направились в сторону ее бывшего дома.

— Что-то в этом роде, — ответила Кассандра, подумав, не совершает ли ошибку, позволив графу проводить ее. Ведь он может написать Дункану. Скорее всего так и будет. Глупо надеяться на то, что ее никогда не найдут. Боже, неужели она сейчас лишится своего убежища, сейчас, когда наконец обрела покой?

Войдя в поросший травой заброшенный каретный двор, они остановились. На фоне ослепительно голубого неба резко выделялись потемневшие от непогоды стены конюшен. Большую часть разрушений скрывали плющи столь же буйно разросшийся вьюнок. Некогда содержавшиеся в образцовом порядке конюшни вернулись в объятия матери-природы. Но Кассандра не жалела об этом. В памяти сохранилось немногое — пустые стойла, после того как все лошади были распроданы, нагоняй от отца, когда она закатила истерику, узнав, что ее любимый пони тоже продан…

Кассандра протянула графу руку.

— Спасибо, что проводили меня, милорд. Надеюсь, вы не станете возражать, если я время от времени буду отнимать у вас мистера Макгрегора. Обещаю не злоупотреблять его добротой.

Уайатт перевел взгляд с заросших плющом развалин на голые стены огромного особняка. Когда-то один из маркизов Эддингс доставил с севера в Кейт массивные глыбы известняка, чтобы выстроить настоящий дворец. Видимо, эта затея и положила начало финансовому крушению Говардов. Величественное здание затмевало собой все вокруг, однако армию лакеев, поваров, камердинеров и горничных надо было содержать. Недаром говорят, что гордыня предшествует падению.